– Там на стуле твоя одежда. И еще то, что Ханин тебе передал.
Продравшись сквозь очередной кашель, Алексей спросил:
– Ханин?
Она кивнула и пояснила:
– Друг. Мой и Антона.
– Антон? – не понимал Алексей.
– Мой близкий друг. Очень близкий… – пояснила она, опять улыбнувшись. – Иди оденься. Потом я тебе помогу выйти на улицу. Тебе надо ходить. А сегодня тепло.
Он непростительно долго одевался, запутавшись в вещах, не помня, где его, а где «новое». В конце концов он натянул свои джинсы, застиранную теплую тельняшку, а поверх рубашку из хлопка. Босой, он снова появился в кухне, и Алина, одобрив, пошла на балкон и принесла ему носки.
Вскоре они уже сидели на скамейке возле подъезда. В шагах пяти от них горел костер, на котором грела воду какая-то девочка лет десяти. Рядом с ней крутилась мелкая черная собачонка, забавно виляя хвостиком и все норовя попасть под ноги девочке.
Алексею было стыдно перед сидящей так близко к нему девушкой. Она его второй раз спасает, а он даже ее имени не помнит. Откинувшись на спинку, она смотрела на него, а он, согнувшись, страдая от своих мыслей и держа в руках железную кружку с бледным чаем без сахара, которым его угостила девочка, глядел на асфальт весь в трещинках, словно кожа старика. Он не знал, с чего начать разговор. Ну не спрашивать же ее, как зовут. Невольно горько улыбнувшись, он наконец спросил:
– Давно я у тебя?
– С того дня, как ты сбежал, – с мягкой улыбкой ответила она.
Алексей вздрогнул. Она и это знала. А если не только она?
– Это давно было?
– С полмесяца уже… – кивнула девушка.
– Меня ищут?
– Именно тебя – нет. Но ищут… Тех, кто в город проник, – сказала она. – Тебе еще чаю налить? Катя нальёт, если хочешь.
Алексей взглянул в кружку и, отхлебнув, покачал головой. Девочка возле огня делала вид, что не слышит разговора.
– Вы меня не сдали… – утвердительно сказал он.
Девушка пожала плечами и ничего не ответила.
– Но как же вы меня кормили? – недоумевал он.
– В каком смысле?
– Ну, карточки… они же ограничивают… Вы от себя, значит, отрывали, – ему стало еще больше стыдно.
А девушка только улыбнулась и сказала ему на ухо:
– Антон и Ханин имеют право выхода за город. Им двойные пайки полагаются. Да моя одна. Так что у нас было пять паек на четверых. Кое-что меняли. Например, тушенку на молоко. Тебе молоко нужно было, чтобы кашу варить. На воде оно, сам понимаешь, не то. Ну, лекарства иногда доставали. А так… Ханин много чего контрабандой протащил. Он очень с тобой хочет поговорить, и я его сегодня обрадую. Ты не бойся, он хороший человек. Он старший лейтенант. Военно-морской офицер. Он сюда роту курсантов дотащил, считай, на своих плечах. И только одного потерял… Он правда хороший.
Чуть удивленный такой теплотой к нему совершенно незнакомых людей Алексей спросил:
– Кто он?.. Ну, кем он работает? Охранник? Раз выходит за пределы города?
Девушка, казалось, слегка обиделась.
– Ни Антон, ни Ханин не охранники. А Ханин вообще на них неровно дышит. Он командир поискового отряда. Да его весь город знает! Они же… поисковики. Они город кормят! Как ты его не знаешь?
– Я долго здесь не был, а до этого… не до того было. А Антон? Он тоже поисковик?
– Нет. Он не поисковик. Хотя иногда он именно в их роли выступает. Он раньше метеорологом был. А сейчас всем понемногу занимается. Он и карты составляет, и план отвода вод и укрепления дамб. Он электричество делает для всего города. Это же именно он генератор починил в управе и запустил его…
…Генератор…
…Стрельба… вспышки в окнах здания управы… Все здание темно, и только площадь освещена. А по площади бегут… многие лежат. Все стреляют. И те в управе, и наши…
– Надо вырубить этот чертов генератор! – Мялов из-за бетонного блока кричал ему, Алексею. – Или расстрелять лампы! Давайте бегом! Мы же как на ладони. Скоро к ним подкрепление с окраины подойдет!..
…Побежал, побежал, побежал… Взрыв, скамейка, кровь… Свет, яркий свет. Свет, выжигающий мозг… Генератор…
Алексей очнулся и понял, что пропустил многое из того, что говорила Она. Переспрашивать не стал. Некрасиво это.
– Ты изменилась, – сказал он, перебивая с улыбкой, девушку.
Она усмехнулась и сказала горько:
– Ты бы тоже изменился… если бы прошел то, что я прошла. Но сейчас у меня все хорошо. Даже несмотря на все вокруг, я довольна. Мне чуть-чуть для счастья не хватает.
– Чего? – спросил, улыбаясь, он.
– Водопровода с горячей водой, – сказала она и засмеялась.
Он тоже засмеялся. Если бы ему для счастья не хватало бы только этого! Хотя что ему было надо для счастья, он не знал. В тот момент ему казалось, что он и так счастлив.
– Ты знаешь, я о тебе часто вспоминал, – сказал он, продолжая улыбаться. – И когда из Питера выбрался… и потом. Мне казалось даже, если бы я остался тогда, несмотря на то что ты меня выгнать все норовила, многого не произошло бы.
Девушка, улыбаясь сама себе грустно, покивала.
– Да, – согласилась она. – И у меня… Но тогда бы я Антона не встретила.
– Ты его любишь?
– Да, – уверенно сказала девушка. – И я ему очень благодарна к тому же. Он меня из такого… вытащил. Помог забыть все.
– Хорошо… – кивнул Алексей.
– Что хорошего? – вздохнула она и попросила девочку налить еще чаю Алексею. Когда тот отпил, она сказала с грустью: – Мне Питер так часто снится.
– А мне мама… – сказал Алексей.
Девушка, помня историю молодого человека, промолчала. Грусть наполнила их и не покидала души, несмотря на солнечный день.
Посидев с полчаса, они поднялись и под руку прошлись по двору. Алексей без помощи девушки не сделал бы и шагу самостоятельно. Она всеми силами поддерживала его, помогая делать шаг за шагом. В конце концов они чуть не завалились возле подъезда. Странно, но эта общая неуклюжесть развеселила их. Девочка возле огня смотрела серьезным взглядом на мающихся и балующихся дурью взрослых.
4
Назим в своем пятнистом комбинезоне выглядел более чем нелепо. Ханин уже не раз ему говорил, чтобы нашел себе по размеру. Сам тощий, мелкий, а таскает такую хламиду. Назим отмахивается и только говорит, что он в ней внушительнее выглядит. Вот и сейчас сидит, точно курица нахохленная. Водит прутиком по земле и что-то говорит далеко уже не детским голосом. Сзади него его ребята. Кто-то курит, кто-то так сидит, Назима слушает. Бойцы Ханина на правах хозяев в охранении по периметру «поляны сходов».
– …Вот здесь не пройдете, даже не думайте. Я тоже хотел, но сунулся, и чуть не засосало. Глина размокла, в болото превратилось все там. И по этому болоту только на лыжах и пройдешь. Вот здесь пройдете, только осторожнее надо быть. Вот тут деревушка, в ней старички-лесовички добрые живут. Нам в спину дробью засадили. Ну, мы ясно, связываться не стали, ушли.
– И правильно, – сказал Ханин, запоминая карту.
– Так что осторожнее.
– Я поговорю с ними, когда проходить буду, – заверил Назима Ханин.
– Как хотите, командир…
Ханин уже давно не был его командиром, но поправлять бывшего курсанта не стал. Хорошо хоть господином старшим лейтенантом не называют.
– А здесь? – спросил Ханин, тоже прутиком указывая на точку на рисунке.
Назим хмыкнул:
– А здесь наши с вами старые знакомцы ползают. Не суйтесь севернее. Их поисковики взводами ползают, на транспорте, и все вооружены до зубов. Видал я у них и гранатометы, и многое другое.
– Нам бы хоть один транспорт.
– Да этого дерьма кругом навалом, – зло взмахнул руками Назим.
– Топливо… – заметил Ханин.
– И это найти можно. Сами ж знаете. Тока ведь опять пригоним, а у нас господин мэр машинки-то и отберет.
– Да… – поскреб небритый подбородок Ханин. – Я удивляюсь, как он нам оружие-то при выходе разрешает давать.
Все захихикали.
– Он придурочный какой-то, – потирая руки возле костра, сказал Олег. С самого начала поисковых походов он записался в группу Назима.
– Сам ты придурочный, – сказал Назим, усмехаясь. – А мэр у нас полный даун…
Ханин ткнул прутиком в грудь Назима и сказал:
– Еще что скажешь, я тебя лично задушу. Уж лучше я, чем охрана на штрафработах.
– Командир, – обиделся Назим, – здесь все свои. Я с ними и «пятиручье» брал штурмом, и за большой залив мы ходили. Пять суток на плотах без жратвы… А уж сколько походов… так это вообще…
– Ладно, – махнул прутиком Ханин, – просто как-нибудь забудешься в городе, и хана и тебе, и твоим парням. Надеюсь, о Самсоне слышал? И Мялова помнишь?
– Я, командир, только на груди у своей Незабудки могу такое болтать.
Все заржали… Ханин тоже. Потом он спросил:
– А почему Незабудка-то? Ее ж вроде Катериной зовут.
– А такую фиг забудешь… – высказался Назим.
Хохот, опять хохот. Им бы все хиханьки…
Чтобы вернуться в деловое русло, Ханин сказал:
