могущественные люди слушают его.
С чего начать?
Он быстро подытожил случившееся за последние двадцать часов на орбите. Пока говорил, косился на Челомея за подтверждением, все ли правильно излагает, – тот непроницаемо хмурился и поджимал губы. Но и не возражал. Пока все в порядке.
Переместившись на более привычную себе почву, он дал краткую сводку о женщине-космонавте и американском астронавте Исдэйле. Ничего подозрительного в досье, чисты перед законом. Никаких рычагов давления.
Трое слушали с непроницаемыми лицами. Знали, что Виталий приберег ключевые сведения напоследок:
– Третий человек на космическом корабле, майор американских ВВС Чад Миллер, представляется нам самым подходящим.
Виталий чувствовал, как успокаивается колотившееся сердце, пока объяснял подробности внедрения агентов в круги Русской православной церкви за границей, поиска подходов и путей проникновения на Запад. Он поделился информацией из досье на Миллера, начав с усыновления берлинского мальчишки. Андропов медленно кивал, слушая, как Виталий использовал своего агента, церковного переводчика, для пересылки летчику денег: якобы от давно потерянного брата, который лишь рад помочь молодому человеку в ситуации, когда приемным родителям-фермерам пришлось затянуть пояса. И о том, как Миллер ни разу не отказывался от подобной поддержки. Глава КГБ взглянул на Крючкова. Тот кивнул в ответ:
– Да, это и вправду наше преимущество. Спасибо, Виталий Дмитриевич. Миллеру явно не захочется, чтобы американцы узнали, откуда на самом деле поступали деньги.
Виталия пробрала непроизвольная внутренняя дрожь: Андропов назвал его по имени.
Андропов развернулся к Челомею:
– Владимир Николаевич, я мало знаю о космосе. Сочувствую вам из-за потери нашей станции «Алмаз» и трагической гибели космонавта Митькова. Эти недвусмысленные акты агрессии со стороны американцев, однако, помогут нам определиться с дальнейшими действиями. – Старые глаза председателя КГБ заморгали по ту сторону мощных линз. – Нет худа без добра. А какие еще рычаги воздействия могли бы мы применить?
– Уважаемый председатель, несмотря на сегодняшние трагические события, для советской космической программы новости в целом добрые. – Владимир Челомей тщательно подбирал официальные выражения, подчеркивая значение сказанного. – Учитывая то, что мне сообщил агент Калугин, и важное открытие, совершенное лишь вчера научной группой Лунохода при исследовании поверхности Луны, я полагаю, что нам выпадает редкая возможность.
Сосредоточив на себе внимание присутствующих, он изложил план.
Крючков всю жизнь провел в кругах дипломатических и шпионских. Он моментально оценил идею и принялся размышлять над ее слабыми местами, потирая указательным пальцем боксерский нос:
– Нам нужно наладить общение с космонавткой – и притом частное. Это возможно?
– Да, Владимир Александрович, – ответил Челомей. Они были заняты в разных сферах, но властью обладали примерно одинаковой. Челомей еще раньше пришел к аналогичному выводу и отдал распоряжения. – Я продумал способ к ней достучаться.
Андропов поднялся:
– Я вынесу это на рассмотрение Политбюро и Генерального секретаря. – Андропов, глава КГБ и давний протеже, пользовался репутацией ближайшего доверенного лица Брежнева. – Американцы, несомненно, вскоре выйдут с нами на связь.
Он по очереди посмотрел на всех троих:
– Необходимо убедиться, что мы к этому готовы.
* * *
– Отец Иларион, у меня неожиданные вести для вас.
Александр, переводчик диоцеза, говорил тихо, зная, что с утра, после молитв и литургии, это наилучший способ привлечь внимание иеромонаха.
Иларион доедал легкий завтрак, старательно стряхивая последние крошки с маленькой тарелки в чайную чашку. Он ничего не выбрасывал зря.
– Хорошие ли это вести, Саша? – с интересом воззрился он на молодого человека. – Какие?
– Достижениями вашего брата заинтересовалась Московская патриархия. Один из моих друзей-переводчиков работает там с воцерковленными сотрудниками американского посольства, и он позвонил мне, чтобы я сообщил вам об этом. В Москве считают, что для вас и вашей семьи это большая честь. Они говорили с чиновниками советской космической программы.
У Илариона глаза распахнулись.
– Кажется, патриархия желает вашего присутствия в Москве и даже добилась разрешения вам посетить ЦУП, где вы сможете напрямую пообщаться с вашим братом на Луне. Это и вправду редкая честь, а для него – чудесный сюрприз.
Отца Илариона, судя по всему, ошеломили перспективы путешествия в Москву и разговора с братом в космосе. Размышляя, он поглаживал бороду, а глаза быстро моргали за мощными линзами очков.
– Сказали, ежедневно рейс из Шенефельда в Шереметьево летает, – настаивал Александр. – От космической программы вам компенсируют все расходы на полет и проживание.
Лицо монаха омрачилось:
– Но ведь моему брату явно не захочется таких сюрпризов. Он крайне занят будет.
Александр кивнул. Куратор из КГБ предвидел такой ответ и предложил некоторые варианты.
– Говорят, членам семьи часто разрешается пообщаться с космонавтами, ведь в такой дали от дома накатывает одиночество. Общение с семьей способствует душевному равновесию. – Он выдал специально заготовленную фразу: – Дальше вашего брата никогда не доводилось бывать никому из паствы, которую окормляете вы и утешаете.
Отец Иларион отвернулся. Глаза его расфокусированно взирали в пространство, пытались представить то, что видит сейчас брат. Он медленно кивнул:
– Ты прав, Саша. Земля ему сейчас наверняка такой маленькой кажется.
Он развернулся к Александру и нахмурил брови:
– Но мой русский без дела слегка заржавел, а по-английски я не говорю. И не имею привычки странствовать. Ты поедешь со мной?
Александр испытал торжество, но сумел сохранить на лице спокойное выражение человека, радующегося возможности помочь:
– Да, отец, в ЦУПе отдают себе отчет в такой трудности и попросили, чтобы вас сопровождал переводчик. Для меня это почетно.
35
ЦУП, Хьюстон
В конечном счете контакт между Москвой и Хьюстоном оказалось удивительно просто наладить.
Каз стоял за пультом капкома рядом с госдеповским переводчиком. Врачи подтвердили, что, несмотря на сдвинутый циркадный ритм, команда достаточно отдохнула. По крайней мере, астронавты; у космонавтки датчиков, отслеживающих пульс, не было.
Им вскоре предстояла коррекция курса на середине маршрута: быстрый импульс двигателями, чуть меняющий направление полета в согласии со старательным отслеживанием траектории «Персьюта». Если пораньше это выполнить, сэкономишь топливо – и выйдешь на точно просчитанную орбиту вокруг Луны.
– «Персьют», это Хьюстон, когда будете готовы, я перешлю параметры.
– Принято, Каз, я готов. – Майкл подвинул к себе парящее в воздухе летное задание и приготовился записывать карандашом на чистой странице.
– О’кей, Майкл, тяга в направлении движения 10,5 фута в секунду, продолжительность импульса две секунды, периселений 53,1… – Каз старательно диктовал параметры, а специалисты ЦУПа пытливо прислушивались, не совершит ли он ошибки.
Когда закончили, Майкл зачитал их по своей записи.
– Все в порядке, Майкл. – Пауза. – Чад слушает?
Майкл бросил взгляд на Чада в кресле напротив. Светлана парила у иллюминатора, поочередно рассматривая Землю и Луну.
– Не в гарнитуре, но может нацепить. А в чем дело?
Каз ответил, осторожно подбирая слова:
– После маневра мы позволим Москве поговорить с
