своим непокорным волосам. ― Мне нужно, чтобы Олин пошла со мной…
― Я из числа персонала, Гил, ― я вмешалась. ― Я обязана остаться, пока не придет время идти домой.
Неужели он не видит, что портит мои шансы на долгосрочную работу?
Мне нужна эта работа!
Мне нужно было оплачивать счета, чтобы больше не смотреть поздно вечером на потолок и бояться слов «банкротство» и «бездомность».
― Олин. ― Его большая рука прижалась к моей щеке, отгородив меня от внешнего мира.
Были только мы.
Мы.
В море людей, которые больше не имели значения.
Его большой палец ласкал мою скулу. Его дыхание перехватило. И мое сердце ответило ему. Моя потребность совпала с его потребностью.
― Я…
― Ты должна пойти со мной. ― Его голос разрушил иллюзию одиночества. Приблизив губы к моему уху, он добавил: ― Пожалуйста, не спорь. Сегодня у меня нет сил.
Я отстранилась, мурашки все еще плясали по моей коже.
― Я не пытаюсь усложнять, Гил. Я действительно не могу уйти. ― Я указала на панель лифтов. ― Иди домой. Я зайду к тебе после работы, и мы поговорим.
Он скрестил руки, защищаясь от многочисленных любопытных взглядов, которые мы привлекли.
― Как я уже говорил, ты не можешь уйти из этого здания одна.
― Что? Почему?
Его челюсть сжалась.
― Он знает, где ты работаешь.
Мое сердце остановилось. Прилив адреналина от неудачных похищений и последующего наказания Гила послал огонь беспокойства в мою кровь.
― Этот засранец? Откуда, черт возьми, он знает, где я работаю?
― Послушайте… я оставлю вас, ребята, наедине, ― Шеннон прочистила горло. ― Это явно личное дело. Я уверена, что если речь идет о семейной чрезвычайной ситуации, компания поймет, если Олин уйдет немного раньше, чем обычно.
― Это чрезвычайная ситуация, ― Гил не отводил от меня взгляда, холодно отвечая ей. ― И она ― семья. Так что она подходит под оба критерия.
Я втянула воздух.
Семья.
Я думала, что я единственная, кто помнит это обещание.
Семья.
Ты спала с этим мужчиной.
Семья.
Ты любила его.
Семья.
Но сейчас ты не можешь понять этого человека.
― Ладно, не проблема. ― Шеннон помахала рукой и быстро зашагала прочь на своих каблуках. Как только она ушла, я повторила свой вопрос, тяжело дыша:
― Откуда он знает, где я работаю, Гил?
― Так же, как и я. ― Его тело напряглось. ― Твой контракт со всей информацией о работе, должно быть, выпал из твоей сумки, когда он… когда он пытался забрать тебя. Он навестил меня сегодня… он показал мне его.
Вот к чему это привело.
Я выглядела крайне некомпетентной, когда пришла в первый день без подписанного контракта.
Мое сердце опустилось, два якоря ужаса тянули его вниз.
― Он также знает, где я живу. Там был мой адрес.
Он кивнул.
Страх за себя быстро уступил место страху за него. Положив руку на его предплечье, я изо всех сил старалась не обидеться, когда он дернулся и сделал вид, будто я уколола его своей ручкой.
― Ты в порядке? Он сделал тебе больно?
Его взгляд метнулся к моему.
― Я говорю тебе, что подверг тебя смертельной опасности, а ты все еще спрашиваешь, в порядке ли я? ― Гил отступил назад, вытирая рот рукой. ― Олин, тебе действительно нужно перестать заботиться о других и поставить себя на первое место. Твоя чертова доброта приведет к тому, что ты погибнешь.
― Мне жаль, если моя этика раздражает тебя.
― Она меня не раздражает, она просто неразумна. Побеспокойся о себе, мать твою.
― А ты не думаешь, что это мне решать, о ком беспокоиться?
― Я лишь хочу сказать, что не стоит попусту тратить свое беспокойство на меня.
― Ха! ― Я закатила глаза. ― Я буквально беспокоилась о тебе всю свою жизнь.
― Разве я просил тебя об этом? ― Его гнев усилился.
― Нет. Просто так поступают те, кто заботится…
― Прекрати, ― он тяжело вздохнул, в его взгляде затуманилось страдание. ― Черт… почему мы ссоримся? ― Одну руку Гил опустил, другую ― протянул ко мне. И снова он боролся со знакомым желанием прикоснуться, соединиться, привязаться. ― Прости, что причинил тебе стресс, О. Я…
― Все в порядке…
― Нет. ― Он покачал головой. ― Я никогда не заслуживал тебя. Даже когда у меня была ты. Я определенно не заслуживаю твоей заботы.
Его рука опустилась.
Он хотел засунуть ее в карман.
Я протянула свою руку и взяла его, переплетая наши пальцы вместе, крепко связывая нас. Между нами зажглась сила ― нечто чистое и ясное, честное и истинное. Она гудела от его ладони к моей, покалывая и целуя, прокладывая себе путь вверх по моей руке и вниз по позвоночнику.
― Просто ответь на мой вопрос. Он причинил тебе боль?
Гил отстранился с гримасой.
― Нет.
Это было «да».
Гил посмотрел на лифт, его желание уйти было очевидным.
― Пожалуйста… просто доверься мне. ― В его глазах мелькнуло прошлое; более молодой Гил, которому я очень доверяла.
До того, как он разбил мне сердце.
Мои вопросы и беспокойство могли подождать.
― Хорошо. ― Схватив сумочку, я вышла из рабочей системы и быстрыми шагами прошла мимо него. Он не сказал ни слова, следуя за мной, как страж королевы, и напряженно ждал прибытия лифта.
Мое сердце билось в темпе и спотыкалось, когда Гил был так близко. Мое тело неуклонно предавало меня, наполняясь желанием, вспоминая, каково это ― быть с ним, целовать его, ощущать его внутри себя.
К тому времени, когда лифт поднял нас и скрыл от любопытных взглядов сотрудников, мои трусики были влажными, а блузка слишком тесной.
Я пыталась отдышаться.
Я наклонилась вперед, чтобы нажать на кнопку первого уровня, но Гил опередил меня. Наши пальцы соприкоснулись на кнопке, и в моей крови вспыхнуло вожделение.
Я не знала, как это связано с лифтами, но казалось, что все великие романы имеют эпический поцелуй в клаустрофобном транспорте. Наша история была не совсем романом, но рука Гила обхватила мою щеку, его большой палец провел по моей нижней губе.
― Прости меня за ту ночь.
Я застонала, когда его большой палец погрузился в мой рот.
Его изумрудный взгляд потемнел, его тело прижалось к моему, пока он не прижал меня к зеркальной стене. Мой позвоночник ударился о
