Мастер Драмт, задумчиво покосившись на улегшегося на холодный пол "фэйра", довольно долго наблюдал, как вокруг меня потихоньку собираются Тени. Потом проводил глазами вернувшихся оборотней, из которых Мейр, устав за целый день зверем, тут же перекинулся. Окинул его обнаженную спину рассеянным взором, отмечая про себя стремительность, с которой кожа миррэ очищается от рыжеватой шерсти. Наконец, дождался, пока тот оденется, и осторожно подсел.
- Фантом, можно еще вопрос?
Я отпихнула от себя голову Лока, настойчиво лезущего под левую ладонь, шикнула, когда он упрямо потянул зубами за куртку, двинула по уху открытой ладонью, поняв, что одного голоса недостаточно. И, наконец, дала подзатыльник, решительно закрыв этот трудный вопрос.
Волк сперва недовольно засопел, обделенный лаской, но выход нашел быстро - перебежав на другую сторону и пристроившись с левого бока, чтобы мне было неудобно пихать его правой рукой. После чего все повторилось снова, и он, наконец, затих: от левой ладони он был готов терпеть даже подзатыльники. Сутками. И сутками ждать, пока мне не надоест. Пришлось сердито шипеть, пихать его ногой и долго ругаться. Но в итоге остановились на том, что он не кладет свою тяжелую голову мне на грудь, а я изредка почесываю его за ухом.
И вот когда эта ненужная возня все-таки прекратилась, мастер Драмт (какой терпеливый!) осторожно спросил:
- Скажи, Фантом: откуда ты взял такого необычного фэйра?
Пристроившиеся поодаль рейзеры с любопытством обернулись, Дагон со своей пятеркой тоже заинтересованно покосились, а Лин тут же навострил уши.
- Он невероятно выносливый, - задумчиво, словно размышляя, сказал маг. - Очень сильный. Осторожный. Послушный. Даже, я бы сказал, слишком послушный. Мы иногда создаем таких фэйров, которые не могли бы ослушаться хозяина, но обычно это приводит к потере собственной воли. А твой остается разумным и даже самостоятельно принимает решения.
"Конечно, принимаю! - оскорблено фыркнул шейри. - Я же не тупая скотина!"
- Он ведь понял, что я сказал? - внимательно посмотрел на меня мастер.
Я кивнула.
- А можно узнать, где научились так искусно совмещать разумы животного и магически наведенной сущности? И где отыскались те гении, которые сумели создать такое совершенное творение?
Лин снова фыркнул, но на этот раз немного менее сердито.
Я покосилась на торчащие изо всех стен уши и осторожно сказала:
- Вы ведь знаете, мастер Драмт: я пришел сюда издалека.
- Да. Его Величество что-то такое упоминал. Значит, это в твоей стране маги достигли такого значительного продвижения?
- Вообще-то… не знаю. Мне его, скажем так, подарили. Совсем маленького и слабого.
- Кхм, - в глазах мага зажглись искры неподдельного интереса. - Быть может, он пришел к тебе оттуда, откуда и некоторые иные знания?
- Возможно, - я улыбнулась шире, по достоинству оценив его деликатность. - Но я не стану этого утверждать.
- Понимаю. Ты еще не принял решения относительно моего вчерашнего вопроса?
- Я приму его после нашего возвращения. Думаю, сейчас этот вопрос рассматривать бессмысленно.
- Безусловно, - довольно улыбнувшись, маг отодвинулся. - Кстати, ты вчера интересовался магическими умениями нашего короля…
Я хмыкнула.
- Точно. Но вы ловко ушли от ответа.
- Так вот. У Его Величества довольно редкий дар, - словно не услышал насмешки мастер Драмт. - Он умеет влиять на чужие разумы. Иногда - чувствовать отголоски чужих эмоций и, возможно, осваивает искусство чтения чужих мыслей. Я говорю "возможно" потому, что наверняка этого никто не знает: Его Величество очень скрытен. И, как понимаешь, насчет своей истинной силы ни с кем не откровенничает.
- Но что-то же привело вас к таким выводам, господин маг? - спокойно спросила я, напряженно размышляя. - И что-то заставляет предполагать, что у него есть скрытые возможности, о которых мало кто знает?
- Его Величество - хороший правитель, - тонко улыбнулся мастер Драмт. - И он полностью устраивает Церковь, что тоже весьма немаловажно.
- А Церковь не смущает подобный дар?
- Нет. "Все в этом мире происходит по воле Аллара".
Я удивленно дрогнула.
- Это что вы мне сейчас процитировали? Ваше Учение?
- Разумеется. Оно ведь тебе знакомо?
- Еще бы, - криво улыбнулась я, подумав о Библии. - Только немного в другой трактовке. Хотя смысл от этого, кажется, нисколько не изменился. Но вот откуда такое поразительное сходство?
- Кстати, а ты знаешь, что люди с твоим типом дейри почти не поддаются магическому влиянию? - неожиданно спросил маг. - И то, что подобный дар встречается почти так же редко, как и дар Его Величества?
У меня сузились глаза.
- Нет. Не знал. И все время думал: откуда к моей персоне такой пристальный интерес?
- Да. Подобных тебе Церковь быстро прибирает к рукам. Дар, позволяющий избегать чужого воздействия, особенно важен для Карающих. Собственно, он есть у них у всех. Даже у Его Преосвященства Горана. Только выражен слабее, чем твой.
- Как вы это определяете?
- По цвету, - охотно откликнулся маг. - В чистой дейри основной цвет - белый. У простых людей его сравнительно немного, а основной тон - серый, желтый или зеленоватый. У магов имеются алые оттенки, если есть приверженность к огненной стихии, синие и голубые - если к воздуху и воде, коричневые или почти черные - если есть сродство к земле. А бывают насыщенно золотые - как у Его Величества.
Я чуть сузила глаза.
- Сколько же белого вы видите у меня?
- Не очень много, - вдруг огорошил меня маг. - Но это лишь потому, что мешает носимый тобой артефакт - тот, что на груди: он поглощает любую энергию. Однако по косвенным признакам могу предположить, что белого в твоей дейри примерно половина.
- Это много или мало? - быстро спросила я, кинув выразительный взгляд на напрягшегося Аса.
- Много, - спокойно ответил мастер Драмт. - Насколько я знаю, у Его Высокопреосвященства ал-тара Георса дейри состоит из белого цвета на две трети. У священников второго круга - почти как у тебя. Третьего - чуть меньше половины, затем идут Карающие, у которых количество белого колеблется в среднем до трети ширины дейри, и далее - по убывающей. Церковь верит, что именно этот дар был некогда передан первому ал-тару самим Лучезарным. Ведь белый - это изначально цвет самого Аллара. Поэтому знак Церкви - всегда только чисто белый. И на флаге Валлиона (и, соответственно, гербе королевской династии тоже) преобладает именно он.
Я мигом припомнила флажки над палатками в лагере и кивнула. Да, верно: герб Валлиона - золотое солнце, встающее над одинокой горой, изображенной на ослепительно белом фоне. А над шатром воинствующего святоши всегда билось безупречно чистое белое знамя. Понятно теперь, почему. Да и плащи они свои белоснежные, похожие на плащи средневековых крестоносцев, тоже не зря носили. В общем, принцип ясен. Осталось лишь уточнить некоторые детали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
