Захоронение (ингумация) предков в земле могло означать, во-первых, то, что они как бы охраняют земельные угодья племени («священная земля предков»), а во-вторых, что они, находящиеся в земле предки, способствуют рождающейся силе земли. Небо в этом случае в расчет не принималось.
При трупосожжении же совершенно отчетливо проступает новая идея душ предков, которые должны находиться где-то в среднем небе, в «аере» – «ирье», и, очевидно, содействовать всем небесным операциям (дождь, туман, снег) на благо оставшимся на земле потомкам. Когда в дни поминовения предков их приглашают на праздничную трапезу, то «деды» представляются летающими по воздуху; «душа покойника летит в небо». А если все души предков находятся в небе (в «ирье»), то они становятся как бы соприсутствующими с верховным небесным божеством. Предки помогают потомкам, прилетают к ним на «радуницу», когда «дедов» поминают на кладбище, на месте захоронения праха, у их дедовской домовины. Вот тут-то, очевидно, и возникает слияние идеи небесного бога, повелителя природы и урожая, с идеей предка-помощника, тоже оказавшегося в небесных сферах вместе с дымом погребального костра.
Два обряда погребений зарубинецкой культуры: а – трупоположение; б – сожжение
Трупосожжение не только торжественнее простой ингумации как обряд, но и значительно богаче по сумме вкладываемых в него представлений. Осуществив сожжение, отослав душу умершего в сонм других душ предков, древний славянин после этого повторял все то, что делалось и тысячи лет тому назад: он хоронил прах умершего в родной земле и тем самым обеспечивал себе все те магические преимущества, которые были присущи и простой ингумации.
Домики мертвых (домовины): 1 – Солотча (Рязань); 2 – Север; 3 – Карелия; 4 – Лехтинский р-н, хутор Рию-Варнка
Комплекс представлений, связанных с погребением предков, является общечеловеческим, и этнические особенности сказываются в деталях и в сочетаниях второстепенных признаков или в разновременности появления этих признаков, тоже в большинстве случаев общих для многих народов.
Из числа таких элементов погребального обряда у славян следует назвать курганные насыпи, погребальное сооружение в виде человеческого жилища (домовины) и захоронение праха умершего в обычном горшке для еды.
Изготовление домовины прямо связано с идеей посмертной жизни, а насыпка полусферических насыпей, по всей вероятности, отражает представления о трех горизонтальных ярусах Вселенной.
Курган изображает средний, земной ярус. Над курганом-землей находится небо, верхний мир, а под курганом – подземный мир мертвых.
Причину появления новых представлений о какой-то внутренней связи между посудой для еды и местопребыванием праха предка следует искать, очевидно, в главной религиозной задаче первобытных земледельцев – в изобретении магических средств для обеспечения своей сытости, благополучия. Горшок для варева был конечной точкой длинного ряда действий, обеспечивающих благоденствие земледельца. Горшок становился не только вместилищем праха, но и как бы постоянным напоминанием предку о первых плодах, о празднике благополучия.
Обрядность навсегда осталась соединенной с местом захоронения умерших, с домовиной на кладбище, под которой захоронен в горшке-урне прах предка. Обряд захоронения в урне объединял следующие идеи – представление о бестелесной душе (сожжение), заклинательную силу горшка для первых плодов (урна-горшок с прахом предка-покровителя), заклинание плодоносящей силы земли (зарытие урны в землю) и создание модели дома данной семьи (домовина над зарытой урной с прахом предка членов семьи).
Тризна
Под словом «тризна» надо понимать, конечно, не поминальный пир по умершему (носивший название «стравы»), а боевые игры, ристания, особые обряды, призванные отгонять смерть от оставшихся в живых, демонстрировавшие их жизнеспособность.
В памятниках XI в. слово «тризна» означает борьбу, состязание и соответствует греческим словам, означающим состязания в палестре или на стадионе. «Тризнище» – арена, стадион, место состязаний.
Крада велика
В этом слове нередко видели искажение слова «колода», «клада», т. е. выдолбленный из целого бревна гроб. Однако крадой называли тот погребальный костер, на который возлагали труп умершего для кремирования.
Обычно трупосожжение производилось на стороне, поодаль от самого места погребения, и подготовленный для кремации костер, вероятно, действительно представлял собою «громаду дров велию». В тех случаях, когда сожжение производилось на месте погребения, кострище предстает перед археологами как круг около 10 м в диаметре при толщине спрессованного слоя золы и угля в 30–40 см.
«Крада» означало не только погребальный костер, но и всякое жертвенное сожжение: «крады и требища идольская», где «крада» соответствует греческому горящему жертвенному алтарю.
Г. Семирадский. Похороны знатного руса
Слово «крада» мы встречаем в ранних русских переводах с греческого. Такова «Хроника Георгия Амартола», переведенная при Ярославе Мудром, когда еще во многих местах Руси возжигали погребальные костры. В «Хронике» несколько раз встречается слово «крада», но оно соответствует двум совершенно различным по смыслу греческим словам: огонь и круг. Очевидно, в понимании русского переводчика «крада» означала какой-то «огненный круг».
Из описания похорон руса Ибн-Фадлана мы узнаем, что место сожжения окружалось какой-то оградой с воротами.
Слияние двух разнородных понятий – огонь и круг – в одном слове «крада» произошло, по-видимому, в силу того, что, кроме огненной сущности костра, существенную роль играла и круговая форма. Разгадку нам дают древнейшие курганы, прикрывшие под своей насыпью не только прах сожженного, но и окружающее его пространство, благодаря чему удалось проследить круговые ровики вокруг остатков погребального костра.
Кострища окружались правильными кругами ровиков, диаметр кольца которых достигал 7 м. Процесс погребения мы должны представить себе так: складывали погребальный костер, на него «възложаху мьртвьца», и это непосредственно похоронное дело сопровождалось религиозно-декоративным сооружением – вокруг крады прочерчивали круг, рыли по кругу глубокий, но узкий ровик и устраивали какую-то легкую ограду вроде плетня из прутьев, к которой прикладывалось значительное количество снопов соломы. Когда зажигали огонь, то пылающая ограда своим пламенем и дымом закрывала от участников церемонии процесс сгорания трупа внутри ограды.
Столп
В одном курганном кладбище обнаружены остатки вертикальных столбов, что позволило исследователям так представить обряд погребения: «…на месте сожжения покойника ставили круглый столб; вокруг столба делали земляную насыпь; на вершине насыпи, на столбе, ставили урну».
Свою мысль о «столбах» выразил художник Н. К. Рерих в своей картине «Изба смерти», где небольшая избушка стоит на четырех лапах. Это навеяно сказочным образом «избушки на курьих ножках» Бабы-Яги, богини смерти.
В Боршеве были обнаружены в курганах X в. небольшие деревянные срубы с остатками трупосожжения и кольцевой оградой вокруг них.
После этих открытий нельзя уже игнорировать «избу смерти», или домовину, как часть славянского погребального обряда и следует обратиться ко второму значению слова «столп» в письменных источниках эпохи Нестора.
Чаще всего слово «столп» встречается в памятниках XI–XIII вв. в значении башни, небольшого домика, кельи, сторожки, надгробия.
Русские путешественники XII–XIV вв. называли столпами саркофаги (раки), обычно имевшие форму двускатной домовины: «Тут (в Софийском соборе Царьграда) стоят многи столпове от камени красного мрамора. Оковани чудно. В них же лежат мощи святые».
Сооружение на Руси деревянных домовин-столпов подтверждается как письменными, так и многочисленными этнографическими данными. В «Сказании о начале Москвы» XVI в. говорится о том, как преследуемый заговорщиками князь спрятался в таком погребальном столпе: «И нашел струбец, погребен тy был упокойный мертвый. Князь же влезе в струбец той, закрывся…»
Русская этнография знает очень много примеров сооружения деревянных домовин-столпов на кладбищах от архангельского Севера до казачьего Дона. Надмогильные домовины-столпы представляют собой небольшие деревянные срубные домики с двускатной крышей и маленьким, в толщину одного бревна, оконцем. Иногда четвертой стены в срубе нет, и это дает возможность ставить внутрь домовины различные «приноси» во время поминовения мертвых.
Славянские некрополи
Господствующим погребальным обрядом у славян в зарубинецкое время (III в. до н. э. – II–III вв. н. э.) было сожжение покойников. Сожжение было полным и производилось на стороне. Места кремации не обнаружены археологами даже при сплошной раскопке могильников большими площадями. Возможно, что погребальный костер разводился на какой-либо возвышенности, обеспечивавшей ветер в процессе трупосожжения.
