Но парень вовсе не намерен отпускать меня и упрямо тянет за локоть к незнакомцам, не обращая внимания на мое отчаянное сопротивление. Мы какое-то время боремся на глазах у всех, а затем я исхитряюсь вырваться из хватки Якова и бегу. Мчусь, тяжело дыша, через открытый участок поля, схватившись рукой за прыгающий помпон на шапке, срезая угол аллеи, перебирая глубокий снег мельтешащими ногами и размахивая сумкой, пока не сталкиваюсь на повороте с еще одной четверкой мужчин, вывернувшей навстречу из-за торца дома.
— О-ох! — торможу, застопоренная на бегу чьей-то крепкой рукой, и машинально надвигаю на переносицу тут же сползшие на нос очки. — Извините, — тороплюсь у незнакомца испросить прощение за отдавленный носок обуви и отворачиваюсь. — Отпустите, пожалуйста, я спешу!
Я вновь порываюсь сорваться на бег, когда удивленный мужской голос из моей прошлой жизни внезапно останавливает меня:
— Евгения? Неужели ты? Вот так встреча!
Действительно, встреча, — я так и застываю, пригвожденная голосом, так похожим на тот, другой, к месту, — нечаянная и нежеланная.
— З-здравствуйте, Михаил Алексеевич, — как можно ровнее произношу, стараясь унять ухнувшее в бездонную пропасть сердце, затрепетавшее от страха при виде старшего брата Игоря. — Я.
— Не ожидал, — мотает головой невысокий лысеющий мужчина и обегает меня глазами. — Как же ты здесь оказалась, дорогуша? — спрашивает, вскинув брови. — Да еще летящая вприпрыжку? Рад тебя видеть, золотце. Искренне рад!
— Случайно. — Как всегда в минуты волнения, моя спина натягивается струной, и я спешу отстраниться от мужчины. — Знакомый по ошибке привез. Он странный человек. Такое с ним иногда случается.
— Надо же! В первый раз слышу подобный вздор! — улыбается муж Эллочки. — Это уважаемый дом, Женечка, здесь в гостях не ошибаются.
— Что ж, Михаил Алексеевич, — парирую я, больше всего на свете желая сейчас со всех ног дать отсюда стрекача, — все случается однажды в первый раз.
— Кто это, Миша? — интересуется из-за спины моего земляка немолодой мужчина в наброшенной на плечи неожиданно простой куртке (на фоне представительных пальто его товарищей), — седой, высокий и худой.
— Невеста Игорька, младшего брата. Вот уж не ожидал ее здесь встретить! Еще с юности моему шалопаю голову вскружила и вдруг пропала в никуда. Вы простите, Роман Сергеевич, я одним только словом переброшусь с девушкой, с вашего разрешения. Так случилось, что наша семья потеряла ее из виду.
Мужчина вновь возвращает взгляд ко мне, но я спешу предварить его вопросы твердым и категоричным:
— Михаил Алексеевич, раз уж я вас встретила, я хочу прояснить ситуацию между нами с Игорем раз и навсегда.
— Внимательно тебя слушаю, Женечка.
— Вы ошибаетесь. Я не невеста вашему брату и не имею к нему никакого отношения. Более того, у меня никогда не было с ним никаких совместных обязательств. Мы чужие люди, не связанные чувствами. Он волен проживать свою жизнь так, как ему заблагорассудится. Так же, как я.
— Ах да, — отмахивается на мои слова мужчина. — Я слышал от Эллочки эту глупость про твое скорое замужество. К твоему сведению, она всем нам заметно попортила нервы. Ты же знаешь, какой крутой нрав у моего братишки.
— Это не глупость, Михаил Алексеевич, это правда, — бессовестно вру я. Какое ему дело до моей жизни! Пошел он к черту вместе со своей семейкой! — Я действительно выхожу замуж и очень скоро.
— Вот как? — наигранно удивляется мужчина. Сопровождает проявление эмоции ехидным смешком. — И кто же у нас жених?
— Неважно, — отзываюсь равнодушно. — Вы все равно его не знаете. Просто хороший парень и очень меня любит.
— Ты его, Женечка, конечно, тоже?
— Конечно! — киваю уверенно в ответ. — Я по-другому не умею.
— Ну, знаешь! — внезапно выходит из себя «не случившийся родственник», и только прицеливается к моей руке, намереваясь тяпнуть за нее жадными пальцами, как тихий, но властный голос из-за спины тут же останавливает его:
— Миша?
— Да, Роман Сергеевич? — послушно отступает от меня мужчина.
— А иди-ка ты, Миша, себе с ребятами к паддоку. Я сейчас следом подойду. И вы идите, — спокойным движением руки отпускает от себя сопровождающую его компанию седоволосый и приближается ко мне. — А я с гостьей потолкую. Мало ли тут друзей Яшкиных ошивается. Должно быть, кто-то из них и провез девчонку.
— Ну что? Так было или нет? — впивается он в меня пытливыми темными глазами, когда мы остаемся стоять одни, ежась от сквозящего у торца дома ветра, и я послушно жму плечом. Какая незнакомцу разница как?
— Так.
— Что ж. Иди, девонька, к охране. Скажешь, Роман Сергеевич велел выпустить, поняла?
— Да. Спасибо.
— И больше с Яшкой и его друзьями не связывайся. Плохо кончишь.
— Не буду, Роман Сергеевич. Случайно вышло.
— Ну, до свидания, бегунья! — желает мне мужчина, и я уже благодарно улыбаюсь ему и шагаю прочь, не веря, что так легко спаслась от брата Игоря, как в мое запястье впиваются пальцы Якова и возвращают на место.
— Поймал! — весело кричит парень и дергает меня к себе. — О! — подмигивает светлым, затянутым непонятным дурманом глазом. — Гляжу, два одиночества уже встретились? Вот ржака! Слышь, Босс, ты нереально удачно ткнул в воздух пальцем! Я обещал, что сегодня твой блудный отпрыск будет здесь? Обещал. Смотри, какая девочка! Его! У-ух, малышка сопротивляется! Теперь осталось дождаться фееричного возвращения сына домой и пережить последствия возмездия. Представляю, как Ирка обрадуется!
Мы вместе с незнакомцем замираем и пялимся друг на друга, осознавая только что сказанное Яковом. Неужели передо мной тот, о ком я думаю? И возможно ли, что он не все расслышал из моего недоброго разговора с Михаилом? Надеюсь, я ничем не навредила Илье?
— Отпусти, — прошу я парня, безвольно сползая в его руках. Господи, откуда он только взялся на мою голову!
Видимо, похожая мысль приходит в голову и мужчине, потому что он внезапно отмирает и произносит так тихо и раздраженно, что по моей коже невольно пробегает озноб:
— Яшка! С-сукин ты сын. Истинно тебе говорю! Пошел вон!
* * *
Яков наркоман, внезапно понимаю я, когда неуместно громкий смех ломает парня пополам и заставляет упасть перед мужчиной в снег. Вот откуда этот странный убегающий взгляд и дерганые движения. Он падает на четвереньки и долго не затихает, мотая головой, затем все же с трудом поднимается и отряхивает ладони. Запрокинув подбородок, выдыхает беззвучно в небо, словно успокаивая внутреннего дьявола.
— Иди в дом, сын. Успокойся. Ты не должен был брать машину, я запретил тебе садиться за руль. Иди же, Яков, кому сказал!
