Он хочет, чтобы я провела уик-энд с ним, поэтому мы заезжаем ко мне. Потом отправимся на «Игрушку», где пообедаем, остановившись где-то на озере.
Джина паникует, когда видит, как я возвращаюсь домой, а через минуту выхожу в гостиную.
— Ты берешь сумку? Большую сумку? — спрашивает она, широко раскрыв глаза и глядя на сумку, висящую у меня на плече.
— Это всего лишь одна удобная пара обуви, Джина, для спортзала в его доме. И одна пара на выход. И еще одна, для офиса. И моя зубная щетка, и еще кое-что. Я не переезжаю, я просто практична. Он... он пригласил меня провести уик-энд.
— Рейчел... — говорит она.
— Это всего лишь выходные, Джина! Может быть, один или два вечера в неделю. Я найду баланс, — обещаю я.
— Подруга, ты заставляешь меня хотеть завести собаку. Кого-то, кому не все равно, когда я вернусь домой.
— Мне не все равно — кричу я, обнимая ее, и мое сердце замирает. Почему я не подумала об этом? Я была так счастлива и не раздумывая согласилась. — Я люблю тебя, Джи.
Она молча обнимает меня в ответ, но потом шлепает по заднице.
— Он на улице?
— Да.
— Знаешь… — она делает паузу, выражение ее лица извиняющееся. — Он не Пол, Рэйч.
— Я знаю, Джина.
Мы пристально смотрим друг на друга. За все эти годы мы по-настоящему никогда не расставались, не жили порознь.
— Окей. Увидимся в понедельник, — наконец говорю я ей, направляясь к двери, когда она падает обратно на диван, уставившись в телевизор.
— Понедельник — это понедельник, Рейчел, не вторник или четверг, — угрожает она.
— Я знаю, что такое понедельник, — ворчу я и смеюсь, все еще держать за дверную ручку, желая убедиться, что все в порядке.
— Вот только не надо смотреть на меня с жалостью! Стоит вам уйти, и я закачу тут оргию. Пойду по наклонной, раз уж некому меня строить, — обещает она, напускное ворчание быстро сменяется серьезным тоном, а выражение лица смягчается. — Рейч, я очень рада за тебя. Я обожаю то, какой счастливой он тебя делает. Хочу, что бы ты знала, что я поддерживаю все происходящее, на 100%.
Мой лучший друг. В отличие от Уинн, Джина нравится не всем. Не все понимают ее. Но я все равно люблю ее. Я возвращаюсь, снова целую ее в щеку и тихо ухожу.
— В понедельник, — говорю я.
— Займись сексом за нас обеих! — кричит она.
Я выхожу на вечерний ветерок, покачивая сумкой с вещами за плечом.
И вот он стоит, прислонившись к своей машине, скрестив руки на груди, с этой самой идеальной улыбкой.
Иду вперед, у меня буквально перехватывает дыхание. Подхожу, и он встречает меня на полпути. Смотрит на меня, и от улыбки Малкольма машины должны съезжать с дороги, врезаясь в столбы. Сердце пропускает удар. От этого мужчины женщины сходят с ума, а я на передовой, ведь только сегодня видела уже дюжину этих обезоруживающих улыбок, да и сама улыбаюсь почти не переставая.
Даже сейчас, садясь в машину, за что получаю еще один нежный поцелуй.
***
Двери лифта закрываются за нами через несколько секунд после того, как мы достигаем его пентхауса. Снаружи мерцают городские огни, что навевает умиротворение и спокойствие.
Сент берет меня на руки, и я обхватываю ногами его бедра, цепляюсь за воротник рубашки и позволяю своим губам блуждать по его подбородку в поисках его губ.
— Я голодна, — выдыхаю я.
— Тогда открой рот, — говорит он, увлажняя мои губы своим языком, прежде чем отстраниться и посмотреть на меня свирепыми глазами. — Ты этого хочешь?
Я киваю и обнимаю его шею. Малкольм зарывается носом в мои волосы и глубоко вдыхает, затем начинает целовать меня. Он прижимает меня к стене, чтобы скользнуть руками под мое платье. Я чувствую, как его руки ласкают мою плоть, и слышу, как он расстегивает мой бюстгальтер.
Как только он освобождает меня от него, я начинаю дрожать. Затем он берет подол моего платья и стягивает его через голову одним плавным рывком.
Я сжимаю футболку Малкольма в кулаке и тяну за нее. Он помогает мне, избавляясь от нее через голову. Его торчащие волосы становятся более взъерошенными, чем обычно. Он выглядит так сексуально, что мои легкие сжимаются, и я едва могу говорить, лаская его гладкую кожу кончиками пальцев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Малкольм… — Я опускаюсь, чтобы лизнуть красивый коричневый сосок, одновременно потирая другой.
Я цепляюсь за него, когда он поднимает меня на руки и несет в спальню, но поцелуй мы не разрываем. Он не несет меня элегантно, как Ретт Батлер в «Унесенных ветром», потому что я не такая томная, как Скарлетт. Он обхватывает руками мою задницу, а мои ноги оборачиваются вокруг его бедер, и его восхитительная твердая выпуклость прижимается к развилке моих бедер. Мое тело дрожит от его близости, а разум лихорадочно работает при одной мысли о том, что мы на пути к нашему счастливому будущему.
Как только он опускает меня на кровать, я вытягиваю руки над головой и чувственно изгибаюсь в надежде его соблазнить.
— Трахни меня поскорее. Сначала быстро, потом медленно.
— Цыц. Моя кровать, мои правила. Сними туфли и эти крошечные трусики. — Он расстегивает ремень, и при виде его мускулистого тела я умираю.
Он — совершенство. В деловом костюме он кажется недоступным, как будто ничто не может коснуться его. Но когда он обнаженный, он — божество, загорелый, мощный. Он — все, о чем я не смела мечтать, и даже больше.
Я откидываюсь на спинку кровати и смотрю, как он расстегивает ремень, отчего у меня текут слюнки.
Малкольм тоже наблюдает за мной. Я ощущаю одновременно слабость и силу, неспеша, дразня, стягивая трусики и подкидывая их в воздух, наслаждаясь его взглядом.
Он смотрит на меня с улыбкой, которая медленно превращается в оскал.
Что-то в том, что я всецело ему отдаюсь, что каждая моя стена пала, кажется, делает его еще большим собственником.
Не успеваю я опомниться, как он уже раздвигает мои бедра и облизывает мою промежность. Его великолепные мышцы бугрятся.
Наслаждаясь, я прижимаюсь бедрами к его рту. Каждый взмах его языка скручивает мои внутренности. Я стискиваю зубы, пытаясь сдержать оргазм еще немного. Я уже готова вспыхнуть, когда он поднимает голову и смотрит на меня потяжелевшим взглядом.
— Я люблю тебя, Рейчел. — Он смотрит на меня с такой яркой эмоцией, что я содрогаюсь до глубины души. Затем проводит рукой вверх по моим ребрам, пока не дотягивается большим пальцем до уголка моего рта. — Я люблю тебя, как никого не любил за всю свою жизнь.
— Я таю, когда ты это говоришь.
Он тихо смеется, а я лежу и улыбаюсь, чувствуя себя лужицей.
Его рот накрывает мой, поцелуй нежный и любящий. Малкольм заполняет мой рот своим языком, и мое тело дергается от удовольствия. Еще никогда на меня так не смотрел мужчина, так горячо, собственнически и жадно.
Он скользит одной рукой вниз по моему животу, обводя мой пупок, затем лаская мои половые губы пальцами, пока, наконец, его средний палец не оказывается внутри меня.
— Малкольм, — стону я, покачивая бедрами и извиваясь.
И впиваюсь в его губы.
— Без презерватива, — бормочет он, глядя на меня.
Без презерватива... только он и я.
То, что мы собираемся сделать, предполагает высокий уровень доверия. И ни один из нас не колеблется, когда наши губы снова сливаются. Я прижимаю его к себе, поджимаю ноги и приветственно покачиваюсь, когда он в меня вонзается.
Мы одновременно стонем. Стоит мне оказаться на грани оргазма, как он выходит из меня. Я замираю на вершине физического и эмоционального наслаждения. Хватая ртом воздух, я смотрю на него, тяжело дышащего с покрасневшими щеками. Его грудь вздымается, пока он удерживает надо мной свой вес.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он любит растягивать удовольствие. Я закрываю глаза и наслаждаюсь этим. Его губы еще раз тянутся к моим соскам, а затем следуют вдоль моего живота. По моей шее. Он ласкает меня. Пробует на вкус. Смакует. Познает. Я хватаю его за волосы и изучаю в ответ. Он — моя навязчивая идея и моя зависимость, единственное место, где я чувствую себя в безопасности и в восторге.
