Рисунок на полный разворот изображал огромную кучу преющих отбросов, художник приложил все свое умение, изображая испарения в виде облачков и изогнутых линий. Гнилое дерево, грязь, заросли лишайников и пушистая плесень. Увидев столь невероятное количество отвратительных с виду грибов, любая ведьма упала бы в обморок от восторга. Сюда же добавляем многолетние слои птичьего гуано, несколько разложившихся трупов самых разных животных, включая каких-то непонятных существ, смахивавших на ежиков-переростков. Кое-где белеют голые кости и черепа людей. В центре пахучего непотребства – три крупных глаза.
– Надеюсь, ты не собираешься верить составителю столь забавного справочника? – динамик ПМК довольно точно отобразил презрительную интонацию. – По его мнению, эта штука – живое существо, наподобие покровителя мусора. Своеобразный бог помойки. Он разумен и исполняет желания. Неплохо, правда?
– Очень неплохо, – я решительно захлопнул книгу. – Теперь представь, что завтра мы наткнемся на такую образину в соседнем леске.
Полог, заграждавший проход во внутреннюю галерею башни, отодвинулся – дверей в Берлоге нет, за исключением ведущих на двор. Появилась физиономия простеца, прислуживающего в доме, его имя я до сих пор не запомнил, слишком сложное, язык сломаешь. Нетико говорит, будто очень много здешних имен восходят к древнегерманским корням эпохи язычества, что довольно необычно – подданные Зигвальда христиане или считают себя таковыми. Часовенка во дворе крепости стоит, но священник или монах в Баршанце отсутствуют.
– Хозяин к вечерней трапезе приглашает, – озабоченно сказал простец. – Требует, чтобы непременно пришли, ваша светлость. Гроза собирается, нехорошо будет…
Я попытался осознать, как согласуются слова «приглашает» и «требует», а также при чем тут надвигающаяся гроза и почему это «нехорошо». Опять ничего не понятно!
– Передай, сейчас буду. – Простец немедленно сгинул. – Нетико, останешься здесь или взять ПМК с собой?
– Что за идиотские вопросы? Куда ты, туда и я! Не вздумай меня бросать! Да, одна просьба: поговори с Зигвальдом об андроидах – одного мы видели, значит, должны быть и другие.
– Тебе зачем? – удивился я.
– Есть одна мысль. Озвучу чуть позже, для начала нужно точно узнать, откуда берутся андроиды, или хотя бы, где можно достать или купить действующий экземпляр. Ты ведь, предположительно, герцог фон Визмар, в такой мелочи вассал тебе вряд ли откажет!
– Нетико, я убежден – Зигвальд меня раскусил. Он знает, что я не Визмар, подал два очень прозрачных намека, сам помнишь…
– Помню. Но ты нужен нашему добродушному Жучку именно в таком качестве, иначе он выгнал бы тебя, как чужака, еще третьего дня. Тут интрига, которой мы не понимаем.
– Зигвальд и интрига? Подумай, о чем говоришь! Этот парень не способен на интриги, слишком прост.
– Запомни: земные варвары, похожие на наших неожиданных друзей, были точно такими же. Ваши предки были чрезвычайно хитры, ловки и агрессивны, иначе они не выжили бы во враждебном окружении. Римскую империю варвары сокрушили благодаря лучшей приспособленности к изменчивым обстоятельствам. А Зигвальд – хитрый, пускай и кажется недалеким. Одно другому не мешает. Постарайся быть осторожен. Хватит рассиживаться, ты опаздываешь, а здесь это считается верхом неприличия! Бегом!
* * *
Подобием парадно-церемониального зала в Берлоге являлась трапезная, занимавшая большую часть второго этажа башни. «Парадный», это я, конечно, сильно преувеличил – из украшений только круглые щиты на стенах, резьба на потолочных балках да родовые вымпела Герлицов – три золотых стрелы наконечниками вверх в черном поле. У южной стены возвышение с простым деревянным креслом на небольшом возвышении – знак владычества, своего рода трон. Длинный стол, тоже украшенный резным орнаментом: растения, листья, сцепившиеся в схватке звери, в невыносимой свирепости терзающие друг друга. Непременные лавки. Все очень просто, однако незамысловатость обстановки придает лишнее очарование.
Питаются в Берлоге без роскоши. Битая птица, мясо домашних животных, иногда дичь. Много овощей, включая вывезенные с Земли культуры наподобие капусты или свеклы. Привычных мне специй почти нет, приправляют травами. Соль экономят, ее мало и стоит она дорого – приходится возить с морского побережья или от солеварен где-то на северо-востоке. Но ничего, вкусно. Из сладкого только мед с пшеничными лепешками.
Этим вечером Зигвальд был один, родственники почему-то отсутствовали. Тем лучше, угрюмый Теодегизил производил на меня угнетающее впечатление человека, способного убить и не заметить, как это получилось. Обычно приветливый Жучок почему-то хмурился.
Я уже привык к тому, что за едой о делах не говорят, трапеза является своего рода священнодействием, это не вульгарное «принятие пищи» с целью насытить организм нужным количеством веществ, необходимых для строительства клеток и химического обмена, а вкушение даров, наполненное мистическим смыслом. «Хлеб наш насущный дай нам на сей день» и далее в том же духе. Для меня – дикость, для Зигвальда обязательная норма.
– Скверная ночь будет, – сказал Зигвальд, едва я устроился напротив. Тарелки и столовые приборы в доме предусмотрены не были, бери все руками с бронзового или серебряного блюда, клади на огромный ломоть грубого черного хлеба с отрубями и ешь. – Тройное затмение, Волчья луна в зените, да еще и грозу скоро нанесет, над Танвальдом так и сверкает.
– Тройное? – переспросил я. – Что это значит?
Зигвальд быстро привык к тому, что я ровным счетом ничего не знаю о Меркуриуме и сам посоветовал спрашивать напрямую, если возникнут любые затруднения. Чем я и пользовался, хотя разъяснения зачастую вызывали очередные вопросы.
– Красная луна Волка прячет за собой две другие луны, а ее собственный свет гаснет на время, – я сообразил, что спутник Меркуриума попадает в тень планеты, обычное явление. – В океане сейчас самый высокий прилив, такое случается четыре раза в год. К полуночи будет совсем темно, абсолютный мрак… Теодегизил сторожит на стене, Арегунду и детей простецов положили спать в Серебряной клети.
Серебряной клетью в Берлоге называлось просторное помещение с лежанками и очагом на нижнем этаже, между кухней и оружейной. Никаких окон, отдушины затянуты посеребренной металлической сеткой, такая же сеть протянута по всем стенам, тяжелая дверь, ведущая в центральный коридор, укреплена листовым железом, два стальных засова. Эдакий маленький бункер, неясно для чего предназначенный.
– Это горы, тут всякое может случиться, – многозначительно произнес Зигвальд. – Теодегизил однажды пережил страшное нападение тварей, потерял все. Он не желает, чтобы его второй дом постигла такая же участь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
