Вот я и нашел человека, которого убила моя дочь. С первого взгляда казалось, что он просто спит. Похоронное бюро поработало на славу.
Он был красив, с густыми черными волосами, откинутыми с высокого лба. Нос у него прямой и крупный, а линия рта говорила о жестокости и чувственности. Ресницы у него были длинными, как у девушки. Я почувствовал, как во мне поднимается жалость к нему. Ему, должно быть, было не больше тридцати с лишним.
За спиной я услышал глубокий вздох, переходящий в стон. Удивившись, я обернулся.
В алькове сбоку от арки сидел маленький хрупкий старичок на небольшом стуле с прямой спинкой. Хотя мне пришлось пройти мимо, я не заметил сидящего. Он посмотрел на меня, и в зрачках его отразилось пламя свечей.
– Я его отец, – невнятно пробормотал он. – Вы знали моего сына? Я отрицательно покачал головой, подойдя к нему.
– Примите мои соболезнования, мистер Риччио.
– Grade, – с трудом вымолвил он, пока его усталые глаза изучали меня. – Мой Тони, он не такой плохой мальчик, как они говорят, – прошептал он. – Просто ему много надо было.
– Я верю вам, мистер Риччио. – Никто из нас не является таким плохим, как о нем могут сказать люди.
Из-под арки донесся голос.
– Папа! С кем ты там говоришь?
Повернувшись, я увидел стоящих под аркой молодых мужчину и женщину. Мужчина очень походил на человека в гробу, хотя черты лица у него были грубее и проще. Женщина была в черном платье такого непроглядного черного цвета, которое носят только итальянки на похоронах. Волосы ее были покрыты длинной шалью, а на опухшем усталом лице проглядывали следы красоты.
– Это другой мой сын, Стив, – представил старик. – И невеста моего Тони, Анна Страделла.
Молодой человек изумленно вгляделся мне в лицо.
– Папа! – хрипло сказал он. – Ты знаешь, кто это такой?
Старик поднял голову.
– Он отец девчонки! Ты не имеешь права говорить с ним. Ты же помнишь, что сказал адвокат.
Старик уставился на меня, затем повернулся к сыну.
– Какая моя дело, что сказал адвокат? Я видел лицо этого человека, когда он стоял у гроба. И на нем была та же печаль, что в моя сердце.
– Но, папа, – запротестовал молодой человек, – адвокат сказал – не говорить с ним, если мы будем подавать в суд. Это может помешать нашему делу!
Мистер Риччио поднял руку.
– Стоп! – твердо сказал он, и на лице его появилось странное выражение достоинства. – Потом пусть дерутся адвокаты. А сейчас мы равны с ним, два отца, дети которых навлекли на них печаль и позор.
Он повернулся ко мне.
– Садитесь, мистер Кэри. И простите моего мальчика. Он еще слишком молод.
– Благодарю вас, мистер Риччио.
Молодой человек сердито отвернулся от нас и вышел из комнаты. Девушка осталась стоять, наблюдая за нами. Я взял два стула, стоящих вдоль стены, и один предложил ей. Помедлив, она села. Я занял другой.
– Примите мое сочувствие, мисс Страделла.
Она молча кивнула. На ее бледном лице выделялись только глаза.
– Это была ваша малышка? – спросил мистер Риччио. – Как она? Я не знал, что ему ответить. Имел ли я право сказать ему, что с ней все в порядке, когда его сын лежит в гробу рядом с нами? Он понял, что я чувствую.
– Бедная ребенок, – посочувствовал он. – Она всего лишь дитя. – Он посмотрел мне в лицо. – Почему вы пришли, мистер Кэри?
– Посмотреть на вашего сына. – Я увидел, как расширились его глаза. – Не для того, чтобы проклинать его, – заторопился я, – но чтобы выяснить кое-что относительно моей дочери.
– Не смущайтесь, мистер Кэри. Вы имеете полное право стараться помочь своей дочери.
– Спасибо, что вы понимаете меня, мистер Риччио.
– И что же вы хотели бы узнать?
– Были ли у вашего сына какие-то близкие друзья?
Он пожал плечами.
– Друзья? – переспросил он. – Нет. У него не было друзей. Его другом могла быть Анна, на которой он собирался жениться. Его братья, Стив и Джон, – они тоже могли считаться его друзьями. Но никто из них ему не был нужен. Он хотел лишь попасть в высшее общество.
Старик горько усмехнулся, и глаза его затуманились воспоминаниями.
– Когда Тони был совсем маленьким, он говорил мне: «Пап, пап, посмотри наверх. Вон туда, на Ноб-хилл. Когда-нибудь я буду там жить. Вон там наверху, где ты больше не будешь пахнуть рыбой!» Я смеялся. – «Тони, – говорил я. – Иди учи свои уроки. Играй в бейсболл, как все хорошие мальчики. Может быть, когда-нибудь ты будешь как Ди Маджио и купишь своему папе большой ресторан на Пристани. А пока перестань мечтать.» Но Тони вечно мечтал. Когда он кончил школу, то не захотел стать вторым Ди Маджио. Он хотел быть артистом. Он отпустил бороду и стал шляться по кафе. Каждый день он приходил домой поздно и спал до полудня. Он не выходил в море на лодке, как его братья. У него были такие нежные руки. Когда ему было двадцать лет, он получил работу у торговца искусством. У такой толстой леди. Через год он перешел на другую. Куда больше. Рядом с «Гампом».
Как-то в один день он подошел к моему прилавку с красивой леди. «Это жена моего босса», – сказал он. Они ели креветок, клешни крабов и смеялись, как дети. Потом они ушли. А чуть позже я прочел в газете, где было о боссе и о его жене, что они развелись. Я беспокоился о работе моего Тони, но как-то он приехал ко мне в новой машине. Дорогой. Не в американской. В иностранной.
«Папа! – Сказал он. – Все в порядке. Теперь я работаю на жену босса. Она та еще штучка. У нее много денег. И ты знаешь, где я живу?»
«Нет, – сказал я. – А где ты живешь, Тони?»
Он показал мне наверх.
«Вон там наверху, папа, – сказал он. – Как раз на Ноб-хилл, где, как я всегда говорил, и буду жить. И знаешь, папа, все так и стало. Там наверху совершенно не пахнет рыбой!»
Старик посмотрел на гроб, а потом снова на меня.
– И с тех пор Тони больше не пах рыбой. Он вообще больше ничем не пахнет.
Я сидел, застыв в молчании, а потом поднялся.
– Вы были очень любезны, мистер Риччио, что поговорили со мной. Прошу прощения, что обеспокоил вас в такие минуты.
Старик поднял голову и кивнул мне, но по глазам было видно, что он уже где-то далеко отсюда. Он смотрел на гроб, и губы его шевелились.
– Я буду молиться за вашу дочь, – сказал он, – как и за моего сына. Я повернулся к девушке.
– Мисс Страделла.
Она смотрела на старика, но тот по-прежнему не отрывался от гроба. На лице его жили только глаза.
– Подождите меня снаружи! – шепнула она.
Кивнув, я вышел, миновав младшего брата, ждавшего в первой комнате. Он вспыхнул, когда я проходил мимо него, и направился в альков. Я не стал дожидаться лифта, а спустился по лестнице и вышел на улицу.
Теперь мне предстояло ждать, и я прислонился к машине. Когда она вышла, я увидел, что она, озираясь, ищет меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
