местах.
По правде говоря, с приближением часа икс я все больше нервничал, а накануне ночью вообще не спал. Утром я был уставший, но принял храбрый вид и сфотографировался с Джун, моими родителями и моим шафером Патриком в родительском доме, прежде чем мы все вместе пошли по улице в своих нарядах, чтобы встретиться с остальными гостями у входа на конную тропу.
Мы с Джун пошли по дорожке, следуя за белыми лепестками роз, которые были разбросаны перед нами.
- Это прекрасно, - выдохнула Джун, держа меня за руку.
- Да, - солгал я.
Я был в порядке, пока мы не прошли мост.
В этот момент я посмотрел на своих родителей, чтобы увидеть их реакцию, но не было никаких признаков того, что они чувствовали какое-то беспокойство по поводу дальнейшего продолжения. Очевидно, переход через мост был плохим для детей, но хорошим для взрослых. То же самое безразличие, казалось, относилось и к Патрику, и к другим людям, выросшим по соседству. Я был единственным взволнованным и единственным, кто, казалось, помнил Джонни Франклина. Я старался быть смелым, но мое беспокойство росло с каждым шагом.
На другой стороне моста у деревьев были лица. Узловатые отверстия походили на глаза, с выступами для носов, а линии на коре образовывали рты с различными выражениями. Мне не нравились эти лица. Они казались подлыми и хитрыми, как будто хранили секреты. Они также, казалось, наблюдали за мной, и как бы я ни старалась убедить себя, что думать так глупо, я не мог заставить себя поверить во что-то еще.
Воздух остыл, но стал более влажным, и я увидел белые завитки тумана за деревьями и кустами по обе стороны дорожки.
Почему я согласилась на свадьбу именно здесь? Помимо любых иррациональных страхов, которые у меня могли быть, это было глупое и неудобное место для такого события. Если бы я указал на практические недостатки моим родителям и Джун, мы могли бы объединиться против нее и убедить ее провести свадьбу в церкви, или парке, или на пляже, или где-нибудь еще, но не здесь.
- Не думаю, что выдержу все это, - сказал я Джун.
Она беспечно улыбнулась.
- Все волнуются перед таким важным событием. Не переживай. Ты справишься с этим.
Впереди, на лугу, складные стулья и красиво украшенная беседка были окутаны белой пеленой.
- Мне это не нравится, - сказал я. - Слишком туманно.
Ее голос стал низким и раздраженным.
- Сейчас мы уже ничего не сможем изменить.
В тумане за беседкой виднелись фигуры... формы... создания, которые я почти узнал, но так и не смог узнать.
Мы с Джун разделились, она отошла влево вместе с отцом, а я двинулся рядом с Патриком.
Мы достигли луга, и...
Я сбежал.
Я знал, как это выглядит для Джун, моей семьи, моих друзей... но я не мог оставаться там больше ни секунды, и я побежал, как ребенок, назад по тропе, в страхе за свою жизнь, с бешено колотящимся сердцем.
Бегуны проскочили мимо меня, направляясь в противоположном направлении. Я слышал обрывки разговоров, когда они пробегали мимо.
"Мой отец был…"
"Я сказал моей маме…"
Все они, казалось, говорили о семье. Мужчина в бордовом спортивном костюме посмотрел на меня и кивнул, когда я пробегал мимо. Он показался мне знакомым, но я никак не мог его вспомнить. Он напомнил мне миссис Беркхолдер, соседку, которая бросила свою семью, когда я был маленьким. Ее сын Ричи учился со мной в третьем классе.
Я задыхался, но продолжал бежать, подгоняя себя. Джун, наверное, подумала, что я струсил. Я знал, что она рассердится. Будучи ответственным человеком, она, без сомнения, велела всем оставаться на своих местах, а сама поспешила найти меня и образумить.
Но я не мог остановиться. Я миновал мост и наконец позволил себе сбавить скорость, хотя прошел еще несколько ярдов, прежде чем наклонился вперед, упершись руками в колени, чтобы отдышаться. Несколько мгновений я смотрел на землю, на белые лепестки, разбросанные по грязи. Подняв глаза, я ожидал увидеть разъяренную Джун, несущуюся за мной. Я собирался предложить ей оставить всех там и сбежать, найти мирового судью и пожениться. Это было бы романтично, сказал бы я ей.
Но ее не было. Когда прошло несколько минут и я понял, что она не придет, все внутри у меня упало.
Я знал, что произойдет, и эта мысль пробрала меня до костей.
Когда Джун, наконец, выйдет на тропу за мостом, она будет умственно отсталой.
Она и все гости со свадьбы.
*****
Только они не вышли умственно отсталыми. Они вообще не вышли, а я вернулся в родительский дом и все ждал и ждал.
Когда на следующее утро я пошел в полицию и сообщил о пропаже всей свадебной компании, мое заявление было встречено тем, что можно вежливо назвать скептицизмом, но более точно описать как враждебность. Я провел двух полицейских через мост и вывел к беседке, нервничая; боясь, что даже люди в форме, несущие все атрибуты и полномочия правоохранительных органов, будут здесь не более чем приманкой. Однако, разумеется, ничего не произошло.
Как я и ожидал, не было никаких вещественных доказательств, подтверждающих мою историю. Украшения, которые были выставлены, исчезли, стулья пропали, и осталась только пустая беседка на пустом лугу.
Я сказал полиции, чтобы они связались с церковью священника. У него должен был быть график или какая-то запись, где указано, что он будет проводить церемонию на нашей свадьбе. Он и сделал это, но место не было помечено, и после этого участие полиции по сути прекратилось. Мне кажется, они думали, что я сошел с ума, и хотя мне дали номер дела и попросили заглянуть через несколько дней, мне было ясно, что не будет предпринято никаких усилий для расследования того, что произошло.
Я не знал друзей Джун, но позвонил семьям своих друзей. Я не мог рассказать им, что произошло на самом деле - никто бы мне и не поверил, - но я сообщил им, что их близкие исчезли, и придумал историю, что они так и не появились на свадьбе. Я попросил позвонить, когда мои друзья вернутся домой, надеясь, что семьи все-таки окажут какое-нибудь давление на полицию, но, как ни странно, ни один из них так со мной и не связался. Я позвонил родителям Патрика во второй раз где-то
