Взрывом комполка и ординарца контузило, но водила БМП как раз в этот момент подумал, что с него тоже хватит. Пламя в проеме гаражных ворот поутихло, и уже можно было проскочить под прикрытие стен.
Хорошо, что Лана Казарина не умела стрелять из эрланского пулемета. По этой причине она не попала в легионера, когда тот показался в просвете между горящим танком и стеной. А в следующую секунду он уже рухнул ничком, не понимая, что творится.
Хорошо, особист на орбите тоже не понимал, что творится, а капитан Десницкий не заметил инцидента, поскольку от греха подальше покинул гараж и скрылся в глубине здания — якобы с целью обеспечить безопасность интернированных зэков.
В результате некому было расценить эту пулеметную очередь, как злонамеренную попытку мобилизованной пленницы застрелить легионера. Даже экипаж командирской машины не сразу сообразил, что в гараж прорывается свой, и Игорь Иванов чуть было не послал в него очередь поточнее. Но его остановил тревожный гудок и надпись на дисплее: «Цель передает сигнал (Я СВОЙ!(«
У Ланы на мониторе тоже вспыхнула такая надпись, но она не поняла, что это значит.
Окончательную ясность внес капитан Саблин.
— Не стрелять! Это наш! — крикнул он, переключая все управление оружием на свой пульт.
Обратное переключение не понадобилось. Хотя снаружи еще трещали очереди, хлопали одиночные выстрелы и грохотали взрывы, в гараж никто больше не рвался.
Боевые машины 77-й центурии снова отогнали атакующих от Серого Дома. И никто не обратил внимания на лежащих носом в землю оглушенных майора Никалаю и Игара Иваноу.
Осветительные ракеты рвались теперь дальше по проспекту Чайкина, а у въезда в гараж было сравнительно темно. Хотя вокруг продолжали пылать пожары — слишком много зажигательных снарядов выпустили из своих пушек машины легиона — это не помешало Игару оттащить своего командира к ближайшим домам.
Там оказалось еще несколько целинцев и вместе они переулками вытащили раненого майора дальше. Один пацан из военной школы продемонстрировал поразительную ориентацию в хитросплетении здешних улиц, и группа благополучно вырвалась за периметр, даже не заметив его, поскольку у легионеров было слишком мало машин и людей, чтобы создать на дальних подступах к площади Чайкина сплошной фронт.
39
Когда утихли последние выстрелы и взрывы, капитан Саблин обнаружил, что выезд из подземного гаража перекрыт намертво. С одной стороны проезда застрял наискось танк СТ‑36, а с другой, и тоже наискось — эрланская БМП с развороченным бортом.
В просвет между ними командирская машина просочиться не могла.
Подкативший с внешней стороны большой танк попытался оттащить с дороги БМП, но что-то там не ладилось, и Саблин пешком отправился руководить работами, захватив с собой Громозеку в качестве живого щита.
За главного в командирской машине остался Игорь Иванов, и Лана Казарина пробралась к нему в башню, донельзя возбужденная, взмокшая и дрожащая.
За время боя она успела вдоволь пострелять, и не только в легионера из разбитой БМП. Еще она остервенело лупила из пулемета по целинскому танку, и, возможно, именно поэтому экипаж танка удалось взять в плен. Целинцы не смогли вылезти через верхние люки, а когда выбрались через нижние, оказалось, что им не сунуться ни вперед, ни назад.
Из гаража бил пулемет, и вообще танкисты ужасно боялись этой страшной адской машины, которая подожгла их танк неизвестным оружием чудовищной силы (наибольшее впечатление на них, конечно, произвели осветительные ракеты, которые взорвались прямо перед смотровыми щелями). А с другой стороны тоже не было ничего хорошего. Вражеский танк вколотил в корму СТ-36 пару снарядов, и взрывом убило командира, который как раз в этот момент полез наружу.
Остальные, понятное дело, не осмелились даже нос высунуть из под танка до тех пор, пока их там не обнаружил Громозека.
А пока он, преисполненный гордости, вязал своих первых пленных, взятых в бою с оружием в руках, Игорь Иванов в башне командирской машины обнимал Лану, которая в очередной раз доказывала неразрывную связь любви и смерти, исступленно срывая с сержанта бронежилет.
Полы ее юнармейской рубашки распахнулись, обнажив нетронутые девичьи груди, но видом своим Лана напоминала не скромную девственницу, а скорее обезумевшую валькирию, которая еще не отошла от горячки боя.
— Люби меня! — криком шептала она, и это было удивительно в устах юной девушки из хорошей семьи, если вспомнить, что в целинском языке слово «любить» считается грубым и неприличным, почти матерным.
Еще она твердила, что не хочет умирать девственницей, и было ясно, что она уже прощалась с жизнью, когда прямо перед нею взрывались ракеты и снаряды, горел напалм и пули колотили по броне.
Силясь удержать равновесие под этим натиском, Игорь ухватился за джойстик, который был в этот момент настроен на управление пушкой, и все в гараже увидели, как ствол орудия энергично задирается вверх. В сочетании со звуками, которые доносились через открытый командирский люк, это выглядело весьма символично. Кто-то даже благоразумно посоветовал всем отойти подальше, а то вдруг во время оргазма пушка стрельнет.
Однако все обошлось — главным образом потому, что Саблин, уходя, блокировал все оружие.
Когда Лана обессиленно замерла на его груди, Игорь ни с того ни с сего признался, что тоже очень не хотел умирать девственником.
— Я у тебя первая? — удивленно спросила Лана.
Игорь рассеянно кивнул и заметил:
— Теперь я, как честный человек, должен на тебе жениться.
— Правда?
— Не знаю. Вообще-то такие мероприятия в легионе не предусмотрены…
— А такие?.. — спросила Лана, снова прижимаясь к нему горячей грудью и целуя его горячими губами.
И, не прекращая ласк, стала расспрашивать Игоря про легион.
Она присутствовала при разговоре Игоря со своим отцом, когда сержант объяснял генералу, откуда взялся космический легион и зачем он прибыл на Целину. Но Игорь не сказал всей правды. Например, он умолчал о земном происхождении легионеров. Ему казалось, что участие землян в агрессии бросает тень на саму Землю, которую, как он понял, в Одиссее очень уважают. А потому изобразил дело так, будто легионеры — это подневольные люди, захваченные на планете, населенной славянами.
Еще Игорь выложил Казарину, что войну финансирует организация, которая нуждается в рабочей силе для освоения новых планет. В конечном счете для перенаселенной Народной Целины это должно обернуться благом, но простые целинцы могут этого не понять, потому что командование легиона не хочет тратить время на уговоры и увещевания, а намерено действовать силой.
Казарин был солдатом до мозга костей, он родился в семье офицера и с двенадцати лет был в армии, где прошел путь от военной школы до штаба округа, и он воспринял это, как должное. Армия всегда действует силой, и тут уж никуда не денешься. А идея переправлять излишек населения на другие планеты показалась ему даже привлекательной.
И вообще ради того, чтобы уничтожить Бранивоя и Страхау Казарин был готов на все. Вплоть до того, чтобы в составе диверсионной группы лично прорваться в Цитадель и ценой собственной жизни ликвидировать обоих.
Игорь Иванов еще не знал, что генеральный комиссар Органов Пал Страхау захвачен в плен в аэропорту города Чайкина. Об этом вообще мало кто знал — информация оставалась секретной и ночью, и утром, и предполагалось держать ее в тайне еще как минимум сутки.
Страхау уже позвонил в Центар и передал лично вождю слегка подкорректированную сабуровскими спецами версию сообщения на тему «Все хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка». Он обрадовал Бранивоя новостью, что мариманский десант все-таки был, и отдельные предатели в войсках попытались поднять мятеж, дабы поддержать диверсантов силой оружия. Именно с этим, якобы, и связаны панические сообщения, то и дело поступающие в столицу с Закатного полуострова.
На самом же деле все диверсанты и мятежники уже уничтожены, а покрывавшие их сотрудники военной контрразведки и территориальных Органов — арестованы. Мобилизация в Закатном округе идет полным ходом, и уже к вечеру первые эшелоны с солдатами и техникой выйдут из Чайкина и Дубравы в восточном направлении. Так что беспокоиться не о чем совершенно.
40
В тот час, когда в Краснаморский военный округ из Центара поступил категорический приказ об отправке 5-й армии на восток, в городе Гаване все уже знали, что рядом, прямо под боком, творится что-то неладное.
Ночью под покровом тропической тьмы через боевые порядки легиона на перешейке в Гаван прорвался командир Дубравского отдельного испытательного танкового батальона майор Суворау с группой личного состава.
Суворау очень удачно угодил не туда, где легионеры строили прочную оборону, а туда, где они готовились к наступлению. Но войск здесь было столько, что осталось загадкой, каким образом командир ОИТБ сумел пробиться сквозь это нагромождение вражеской техники и людей живым и невредимым.
