– А Ордо?
– И ему тоже.
– Но что он скажет, когда очнётся?
– Ничего, его попросту не будет это заботить. Он ничего не скажет и ни о чем не спросит, но я надеюсь, что он примет к сведению, как любой эрмийский воин, то, что я терпеть не могу, когда меня называют «Дагги», и когда курят в моём присутствии. Простите, но его привычки несколько раздражают меня.
Он слегка погладил пальцами стекло, обернувшись, посмотрел на Фориэ. Женщина казалась взволнованной, но страха уже не было, она держалась достаточно уверенно и даже нашла в себе сил, что б иронично улыбнуться.
– Вы меня восхищаете, – заметил Да-Деган, с легкой улыбкой, – вашему самообладанию можно позавидовать. Я думал, вы предпочтете упасть в обморок.
Женщина покачала головой.
– Зачем вам это? – проговорила, приближаясь к нему, – хотите меня напугать? Зачем?
– Не напугать. Я же сказал, что только хотел продемонстрировать, как просто управлять тем, кто родился на Эрмэ. Мне кажется, что в ваших глазах было излишне много иронии, когда я рассказывал вам. А я не люблю, когда ко мне относятся несерьёзно.
Женщина негромко рассмеялась.
– Хотите заставить меня поверить, что Ордо – эрмиец?
– Наполовину. Но первые годы своей жизни он провел именно там, на Эрмэ, так что не удивительно, что он повиновался.
– Это интересно. И интересно то, откуда известно вам?
– О, я знаю больше, чем можно подумать, глядя на это, – он прикоснулся пальцами к локонам прически, венчающей голову, словно короной и внезапно, иронично усмехнувшись, указал на Ордо и тихо спросил, – А Вам его не жаль?
Женщина удивленно посмотрела на него, пожала плечами.
– Хотите вина? – предложил вельможа, – Заодно и поговорим, как старые добрые друзья. Обсудим, все интересующие нас вопросы в дружеской обстановке и не торопясь....
Фориэ молча вздохнула и, повертев бокал в руках, отставила его на стол, не отпив и глотка. Да-Деган слегка пожал плечами и отпил из своего. Поставив его назад, он опять пожал плечами, словно бы удивляясь напряженной внимательности Фориэ, которая так противоречила его внешней, небрежно – расслабленной позе изнеженного сибарита.
Между ними стоял столик, с серебряным подносом, на котором покоились бокалы, как граница разделяющая их. В соседней комнате, дверь в которую была распахнута настежь, на широком диване спал Ордо, безмятежным спокойным сном, в котором не было сновидений. Во сне его лицо, хорошо видимое Да-Дегану, казалось более юным и умиротворённым, словно не было в жизни последних лет, мятежных и беспокойных.
– Я вам не враг, Фориэ, – проговорил Да-Деган, не сводя взгляда серых, льдистых, спокойных глаз с ее лица и фигуры, – я стараюсь ни с кем не враждовать. И я терпеть не могу делать людям гадости.
Женщина слегка качнула головой и сжала ладони, крепко обхватив одну другой. На её лице отражалось скептическое сомнение, смесь презрения и негодования. И вся она походила на сжатую пружину, готовую выстрелить.
– И поэтому вы решили, что вам дозволено манипулировать людьми? Чем же вы лучше эрмийца?
Да-Деган задумался, четко очерченные брови сошлись на переносице, на мгновение, изгнав из облика неженки и сибарита черты легкомысленного юнца, и поджались губы. Он вздохнул, устало и протяжно, прикрыл глаза. Он не спал несколько суток, не было времени, впрочем, как всегда, была бездна дел, обязанностей, потом мучила бессонница, теперь же, видя перед собой спящего Ордо, он чувствовал, что спать хочется непреодолимо, что измученное тело и разум требуют передышки, хотя бы краткого отдыха и забытья. Хотелось прекратить игру, не отвечать на вопросы и просто забыть о присутствии этой женщины здесь, в кресле напротив.
– Ничем, – проговорил он размеренно – тягуче, борясь с зевотой, – но я и не утверждаю, что я лучше. Я просто говорю, что не желаю причинять никому зла. Мне искренне жаль Ордо.
– А Энкеле Корхиду?
– Энкеле – подлец. Подлецов жалеть меня не учили, к сожалению.
Он поднялся на ноги, чувствуя, что еще несколько минут, проведенных в объятиях мягкого кресла, погрузят его в глубокий сон. Отойдя на несколько шагов, прислонился спиной к стене и вновь посмотрел на Фориэ. Его гостья была невысокого роста, но казалась выше, чем была на самом деле, это шло то ли от непоколебимой уверенности в себе, то ли от достоинства, явно проступавшего в чертах лица и умении держать себя. Она вызывала симпатию, и приходилось бороться и с этой, невольно рождавшейся в душе симпатией.
– Я не желаю никому зла, – повторил мужчина, – к сожалению, мы живем в мире, где из двух зол приходится выбирать меньшее, и никого не интересует, желаешь ли ты этого. Хочешь, не хочешь, а приходится смириться с тем, что тебе не по вкусу.
Фориэ недоверчиво покачала головой.
– Не ждала от вас такого, – заметила она, – когда Вероэс говорил о вас, он упоминал, что вы способны на многое. Но не на это.
– И что он говорил? Что я не люблю компромиссов?
– Он говорил, что вы честны, что вы неспособны на подлость...
– Что я – идеал? – усмехнулся Да-Деган, – ну, старик слегка ошибался. Идеалов в природе не существует. Кстати, о подлости, тут я могу поспорить. Вы очень многого не знаете, Фориэ. Того, что известно мне. Вы не знаете, что Эрмэ стремится поглотить Лигу, что уже несколько десятков лет готовит вторжение. Вы не знаете сил и мощи Эрмэ. Вы не знаете, как далеко они зашли в осуществлении своих планов, думаю, нам всем осталось не более десяти лет спокойной жизни, а там – рабство под Эрмэ. Но я не желаю становиться рабом. И вам бы не советовал того желать. Знаете, если б можно было хоть чем-то помочь Лиге, я бы помог, но ... не вижу способов. Эрмийцы хорошо контролируют ситуацию. Знаете, если они только заметят, что мы готовимся к конфликту, если они поймут, что Лиге известно о них и их планах – вторжение последует незамедлительно. Так что я не надеюсь помочь Лиге. Это мне не по зубам. Все, что я могу – это позаботиться о тех, кто мне дорог. Быть может, я и соглашусь лизать сапоги Хозяевам Эрмэ, но только потому, что не желаю, что б те, кто мне дорог, стали эрмийскими рабами.
– Вот даже как? – проговорила женщина холодно и с иронией, – этого я не знала. Простите за вопрос, но назовите мне хоть одно имя, хоть одного человека, который вам дорог?
– Вы знаете эти имена, – проговорил мужчина, приближаясь к ней. Подняв со столика свой бокал, он отпил несколько глотков, что б смочить пересохшие губы и горло. И, как всегда, поразился его вкусу и аромату, сладости, горечи, свежести, словно, и впрямь, губ коснулся горный ветер, а не вино.
– Лия, Рэй и Илант? – спросила Фориэ, посмотрев на него в упор.
– Вы догадливы, – ответил Да-Деган, – впрочем, думаю, если удастся уговорить Ордо, то некоторые льготы можно выторговать и для Рэны. Потомки Империи Кошу могут рассчитывать на снисхождение. Особенно, если докажут, что готовы заслужить право называть себя высшей расой. Для этого нужно не много, только согласиться выступить на стороне Эрмэ. Ну, а остальное зависит от Ордо.
Женщина удивленно вскинула брови.
– Координаты флота Аюми, – пояснил вельможа, слегка улыбнувшись, – они имеют большую цену. Настолько большую, что способны спасти от рабства целую планету. Не находите, что предложение звучит заманчиво?
Фориэ слегка кивнула, подняла бокал.
– Вы правы, – проговорила, задумчиво, – это лучше, чем пропадать всем, но.... Скажите, а почему бы вам просто не приказать Ордо передать вам эти данные. Вы же так легко можете это сделать, он так легко повинуется вам, почему бы эрмийцам не вытрясти из него это знание?
Да-Деган подошел ближе, дополнив из бутылки свой бокал, поднял его в честь дамы.
– Ах, Фориэ, – проговорил он грустно, – Неужели вы думаете, что я совершу эту подлость, ведь это будет безусловная подлость, все равно, что обокрасть ребёнка. И, к тому же, Ордо очень упрям, вы зря думаете, что шпионы Эрмэ не пытались узнать у него эти координаты. Но наш господин Ордо молчит. Не знаю, как у него это получается, но он замолкает, стоит лишь кому-нибудь завести разговор о флоте Аюми и его координатах. И никакая сила не может развязать его язык. Уговорить его можете лишь вы. Только Вы и Доэл. Понимаете? Только от вас зависит наше будущее.
Фориэ качнула головой, словно соглашаясь.
– Ваше здоровье! – проговорил Да-Деган, поднося кубок к губам.
– И Ваше! – проговорила женщина, внезапно выплеснув вино из своего в лицо вельможи. Глядя на то, как влага вина стекает на одежду, окрашивая ее в красноватый цвет, как изумленным и пораженным, неверящим становится выражение лица вельможи, она дерзко рассмеялась, словно окончательно потеряв контроль над собой. – Вы – подонок, – проговорила она взволнованно, – трус и подонок! И вы смеете предлагать мне эту низость?! Дали Небесные! Да вы просто негодяй!
Она поднялась на ноги, быстро подошла к двери, обернувшись, посмотрела на растерянное лицо хозяина дома, что стоял так и держа бокал в руках, застыв от изумления, словно окаменев. Только дрожали длинные ресницы, окрасившиеся от вина в алый цвет, да слегка подранивали губы. Он казался жалким и усталым, и, ещё, почти что больным. На какой-то миг женщина почувствовала жалость, но только на миг, резко развернувшись, она вышла в коридор, подхвативший и усиливший стук ее каблучков по паркету. Потом она вышла из здания и села во флаер.
