громче и чаще кричать станет. А уж коли золотишком позвенеть, то нашу молву гораздо лучше расслышат.
- Ну, допустим, с золотишком старградцы пособить могут. А вот где сказ тот красный взять?
- Это легко, княже. Пара подмётных грамот, да писем с виду доподлинных, но ранее неизвестных, кои подтвердят, что он сын Владислава, а не Велимира. А ещё лучше свидетелей живых подыскать. Подкупить, если надобно. Вот и получится, что вовсе не сын он Велимиру и нет у него прав перед тобой на отцовский стол. Тут и делу конец. Тогда Бурислав и другие братья тебя точно поддержат.
- Поверят ли стольные бояре, да люд склавинский?
- Поверят не поверят, а народ смутится. Слухи эти давно гуляют. И не просто так. Нет дыма без огня. Одни будут за, другие против, третьи колебаться меж них станут. А коли в стане неприятелей свара учинится и единодушия меж ними не будет – то почитай они уже и проиграли.
Немного помолчали. Князь в раздумьях пылил сапогами по сухой тропинке. Хоть и был хром, а двигался проворно. Тучный Будай, отдуваясь о жары и вытирая лоб шёлковой тряпицей, еле поспевал за Яррилой.
- Добро. Это ты дело говоришь, дядя, - наконец, проговорил князь, останавливаясь, - Так поступить можно. Тут и грех-то небольшой ради дела великого. Начинай грамоты сочинять. А мы войском займемся.
- Это ещё не всё, князь. Одна загвоздка – Бурислав. Эх! Знать бы, что у него на уме! С ним наперёд всё разрешить надобно. Это – непременно. Ведь его Велимир своим преемником объявил и грамоту небось составил по всем канонам. Стольные бояре тебе ею все очи протыкают. По-ихнему теперь выходит – он главный наследник.
- Ничего, я сам к нему поеду. Договорюсь.
- Ой ли? Это можно, коли согласится он с нашим сказом красном о Севолоде. Тогда для него – ты старший брат и законный наследник. А ежели нет, тогда – Севолод. На чьей он тогда стороне будет? А самая большая сила сейчас у него.
- Понимаю к чему ты клонишь. Два плана иметь надобно.
- Ты всегда мудрым был, Яррилушка, сам тебя таким воспитал, - с гордостью улыбнулся Будай, - Разумные речи глаголешь. Поклонится он тебе, как Кагану – тогда порядок. И на Святоград совместно идти можно супротив Севолода. Тому против вас двоих не выстоять и никакие полавы не помогут. А вот коли нет – то он помеха тебе великая, хлеще Севолода будет. Потому как – сильнее он.
- И что тогда?
Боярин несколько помедлил с ответом, внимательно вглядываясь в глаза своего воспитанника, пытаясь прочесть там его сокровенные мысли:
- Тогда его убрать с дороги надобно, - проговорил он, наконец, глядя себе под ноги, - Борзо и тихо, пока он заодно со Севолодом не встал, тебе на беду. Без того никак. Это и других твоих братьев касается, кои не захотят добром поклониться. Каждый тебе не просто брат – а соперник. Смекаешь? И жалеть их я тебе не советую. Случись ситуации поменяться – они же первые тебя не пожалеют. Тут уж – кто кого.
После этих слов, князь тяжело вздохнул и присел на поваленный сухой ствол, заросший вокруг высокой зелёной травой.У его ног звонко журчал ручей, а над головой весело пели птицы. Яррила глубоко задумался. Всё его существо поглощала напряжённая внутренняя борьба. Душа его разрывалась между долгом и амбициями. Яррила был человеком чести, чтившим закон и порядок, но с другой стороны – был он и весьма амбициозным и самолюбивым правителем, давно мечтавшим о Верховной власти, хотя был не самым старшим среди своих братьев.
Так часто бывает, что люди в силу своего рождения стоящие далеко не в первых рядах среди претендентов на престол, но обладающих незаурядными способностями и амбициями считают себя несправедливо обделёнными судьбой и часто делают всё, чтобы эту самую судьбу-злодейку обмануть. Иногда некоторым это удаётся. Но и плата всегда бывает высокой. Чем-то или кем-то зачастую приходится жертвовать. И тут уж в выборе средств для достижения высокой цели стесняться не приходится. Либо ты – либо тебя! Третьего не дано. Яррила все это прекрасно понимал…
Подперев жилистым кулаком подбородок, он долго молчал. Будай не решался нарушить его одинокие раздумья. Он терпеливо стоял в ожидании княжеского решения. Зная Яррилу с детства, он почти не сомневался в том, какое именно это будет решение. Но принять и озвучить его Яррила должен был сам. Наконец князь поднялся. Во взгляде его читалась решимость:
- Ну что ж, коли тому быть, значит не миновать. Не приготовишь доброго жаркого, коли сперва не забить дичи, - проговорил он, - Но запомни, дядя. Сам никогда и никому не отдам душегубного приказа. Не в пример отцу, никогда не повелю изводить своих братьев единокровных. Святым Духом клянусь! На него одного уповаю. Он всемогущ, все ведает. И он не допустит несправедливости. Ну а коли случится такое несчастье без моего ведома, знать на то была его воля, а не моя. Тогда и судить строго никого не стану. Не я, а Святой Дух всем судья.
- Мудрое решение, светлый княже, - вздохнул Будай облегчённо, спрятав довольную улыбку в складках своего мясистого лица, - Никто бы ничего мудрее не придумал.
Боярин не скрывал своего удовлетворения. Он напрасно опасался возможной нерешительности Яррилы в этом деликатном семейном вопросе. Теперь же слова князя развязывали ему руки для дальнейших решительных действий.
- Об одном токмо кручинюсь, дядя, - продолжил свою мысль Яррила, - Видит Светлый Дух, не по сердцу мне братоубийство. Что люди сказывать станут, коли я братской кровью руки замараю? Учти, никогда такого приказа не отдам.
- А тебе и не придётся, - хитро улыбнулся Будай, - Не кручинься, княже,
