послушайте меня. Мне жаль это говорить, но Вашему мужу уже ничем не помочь. Поймите, он представляет опасность для всех обитателей дома. В том числе, для Вас и Вашей падчерицы.
— Вздор. Он никого не укусил и не убил, — женщина упрямо мотает головой и делает странный жест, словно порывается взять мужа за руку, но останавливает себя в самый последний момент. — Он питается исключительно куриным мясом. Очень скоро наш дворецкий вернётся, и всё будет в порядке. Калеб примет лекарство, и мы заживём как раньше.
Я презрительно фыркаю в ответ на эту бредовую реплику, поражающую своей наивностью. Какая глупость!
Неужели она всерьёз верит в то, что говорит? Неужели действительно не понимает, что «как раньше» не будет уже никогда?
— Уходите, — неожиданно бросает Уимс севшим от напряжения голосом, смерив нас обоих взглядом, полным разочарования вкупе с отвращением. — Забирайте свои вещи и убирайтесь из моего дома немедленно.
— Хорошо, — вдруг соглашается Торп и опускает руки, небрежно сунув их в карманы. В первое мгновение я думаю, что это какой-то отвлекающий маневр, но спустя несколько секунд хренов герой и впрямь поворачивается к выходу из тайника. — Уэнсдэй, пойдём. Это не наше дело.
Но я не могу уйти.
Перед глазами мгновенно встаёт лицо моего брата, и меня с ног до головы окатывает сокрушительной волной ледяной ярости.
Точно такая же гнусная тварь убила Пагсли — и я больше никогда в жизни не пощажу никого из них. Поэтому напрочь игнорирую слова Ксавье, продолжая держать на прицеле мёртвого мэра и его полубезумную супругу.
— Господи, да что вам ещё нужно?! — самообладание всё же подводит Уимс, и её голос срывается на крик. Широко раскинутые руки начинают предательски дрожать, в глазах блестят едва сдерживаемые слёзы. Она явно близка к неконтролируемой истерике. — Уходите отсюда! Не трогайте нас! Пошли прочь!
Я отрицательно качаю головой и делаю решительный шаг вперёд — если мне придётся вырубить Ларису, чтобы расправиться с мерзкой тварью, значит, так тому и быть.
Торп пытается остановить меня, старается схватить за руку — но я уворачиваюсь и быстро спускаюсь по невысоким ступеням, остановившись в полуметре от цели.
— Уэнсдэй! — рявкает хренов герой таким тоном, будто одёргивает свирепого цепного пса.
Но я не обращаю на него никакого внимания.
Всё остальное воспринимается абсолютно побочно — словно перед моими глазами висит невидимый прицел, а в центре мишени — облезлый череп ненавистной твари. Уродливой ошибки эволюции, не имеющей никакого права на существование. Я прикончу это существо. Должна прикончить. Не могу поступить иначе.
Очевидно, убийственные намерения каким-то образом отражаются на моём лице, пробиваясь сквозь фасад привычного равнодушия — потому что глаза Уимс испуганно распахиваются, и она пятится назад. Подходит совсем близко к твари, некогда бывшей её законным мужем.
— Даю ровно две секунды, — шиплю я сквозь зубы, едва узнавая собственный голос.
— Пожалуйста, не надо… — женщина жалко всхлипывает, и по напудренным щекам начинают катиться дорожки слёз вперемешку с тушью. — Прошу вас… Просто уйдите.
— Нет.
А мгновением позже Лариса делает последний шаг назад — и наступает тонким каблуком бежевой лодочки на ботинок связанного мэра. От неожиданности она теряет равновесие, ноги безвольно подгибаются, и женщина буквально падает к мужу на колени. Кровожадная тварь реагирует незамедлительно — и одним резким движением подаётся вперёд, чтобы вонзиться гнилыми зубами в шею Уимс. Челюсти мэра смыкаются у основания шеи жены с противным скрежетом, и из рваной раны начинает литься насыщенно-алая кровь.
Oh merda. Лариса истошно верещит от боли, едва не срывая голос на фальцет, и лихорадочно сучит руками и ногами, безуспешно пытаясь вырваться. Но голодная тварь и не думает её отпускать — отстраняется лишь на секунду, с жадностью вырывая целый кусок плоти… И тут же вгрызается снова.
Невольно опешив от такого внезапного поворота событий, я неподвижно замираю на месте на несколько секунд, неотрывно глядя на то, как артериальная кровь толчками выплёскивается из растерзанной шеи Уимс. Стекает на её грудь, быстро пропитывает светло-серый пиджак, начинает капать на каменный пол… Тварь хищно рычит и мерзко чавкает, раз за разом впиваясь гнилыми зубами в мягкую плоть.
— Убейте её! — неожиданно вскрикивает Дивина, и тонкий голосок эхом отражается от стен пустого подвала. — Убейте её, она сумасшедшая!
Моё мимолётное оцепенение быстро спадает, секундный шок исчезает — но я даже не успеваю удивиться, что дочь мэра вовсе не немая. Мышечные рефлексы, отточенные до автоматизма за долгие годы, срабатывают быстрее мозга — и я спускаю курок. Один раз, а затем и второй. От оглушительно громких выстрелов мгновенно закладывает уши.
Истошно визжащая Лариса тут же обмякает и мешком валится на пол, уставившись в потолок остекленевшим взглядом широко распахнутых глаз. Стул с привязанным к нему Калебом опрокидывается назад словно в замедленной съемке, а гнилостное содержимое его черепной коробки оказывается на стене позади.
Всё происходит так стремительно, что осознание случившегося наступает не сразу.
Следующие несколько минут я неподвижно стою на месте, молча взирая на то, как под телом Ларисы медленно расплывается кровавое пятно. Я чувствую себя… странно. И хотя после укуса твари Уимс заранее была обречена погибнуть, она была ещё жива, когда я спустила курок. Формально её убила не я. Но вопреки голосу здравого смысла, внутри всё равно остаётся неприятное чувство опустошения.
— Уэнсдэй… — боковым зрением замечаю, как хренов герой подходит ближе и осторожно касается кончиками пальцев моего локтя.
Где-то на заднем плане громко всхлипывает Дивина, но я практически этого не слышу. То ли от непрекращающегося монотонного звона в ушах, то ли от шокированного оцепенения.
Торп мягко тянет меня за руку, заставляя отвести взгляд от мёртвых супругов Уимс и обернуться к нему. Пару раз моргаю, выдавая своё смятение, и машинально пожимаю плечами, не совсем понимая, что хочу этим сказать. И хочу ли что-то говорить вообще.
— Пошли. Надо убираться отсюда, — хренов герой решительно увлекает меня в сторону выхода, и я покорно подчиняюсь, следуя за ним словно на автопилоте. Дивина шмыгает носом и вяло плетётся за нами, на ходу утирая мокрые дорожки слёз тыльной стороной ладони.
Когда мы вновь оказываемся в тихом пространстве библиотеки, совсем недавно казавшейся мне такой уютной, Ксавье забирает у меня автомат и практически силой заставляет сесть в кресло, надавив на плечи — а потом резко оборачивается к дочери мэра, скрестив руки на груди.
— Ты знала об этом, верно? — его голос звучит непривычно сурово, и под пристальным взглядом насыщенно-зелёных глаз девчонка испуганно съёживается. Она упрямо молчит, низко опустив голову, и Торп с нажимом добавляет. —
