— Естественно. Кроме лозунгов и обеда в столовке им мне предложить нечего, — она скупо раздвинула в полуулыбке губы. — И, кроме того, я не люблю мужчин. Правда, начальник отряда, по охране особняка мне не поверил. Обещал за мою благосклонность не поскупиться. Зря не поверил, кстати.
— Ну, и?
— Расстреляли, что ещё?
— Понимаешь, Станислав, если социалистическая страна свою валюту привязывает к валюте капиталистической, тогда о самостоятельной стабильной финансовоэкономической системе этой стране надо забыть как можно скорее.
— Это понятно, — вздохнул Стас. — Мысли-то у тебя верные, Отец Народов. Нам бы только, для начала, в живых остаться. Ведь они этими покушениями не ограничатся.
— Шутки закончились, — ухмыльнулся будущий Отец Народов. — Похоже, до господина Рокфеллера дошло, что деньги его прахом пошли.
Он вдруг стал собран и серьёзен.
— Спаси меня, Боже, от друзей, с врагами я сам как-нибудь разберусь.
— Ты это к чему? — удивлённо воззрился на него Стас.
— Понимаешь, им не нужна сама Россия, как государство. Им неинтересно её строить, им неинтересно — что будут есть люди, чем будут кормить детей. Они хотят раздуть мировой пожар. Понимаешь, самая главная цель революции, оказывается — это, чтобы весь мир горел. А Россия — это валежник для растопки. Один умник, прямо, вот, так и брякнул.
Сталин хмыкнул.
— Они меня, слушай, быстрее зарежут, чем эти банкиры.
Он усмехнулся и резко, как обычно, сменил тему разговора.
— Что с домашними думаешь делать? Камо случайно там оказался. Второй раз так не повезёт.
— Отправлю в Эстонию. Там тихо пока.
Сосо кивнул.
— Что ж, пожалуй, это выход.
Негромкий стук в двери напомнил, что гостю пора возвращаться к государственным делам. Сталин, неспешно поднявшись, крепко пожал руку оперу и вышел. Пару минут спустя, глухо заурчав мотором, машина вырулила на плавающую в густом тумане улицу и, прибавив газу, умчалась.
Покушение, о котором упомянул Сталин, произошло, как раз, в тот день, когда Стаса почтил своим присутствием генерал Корнилов. Они долго беседовали вчетвером.
— Чудовищная авантюра, — покрутил головой Лавр Георгиевич, когда, после бурных обсуждений, они пришли, наконец, к «общему знаменателю».
Он с каким-то новым интересом изучал «потомка», правда, стараясь делать это деликатно. Ну, ну. Не каждый может встретить человека, наперёд знающего твою жизнь, а, главное, то, как она завершится.
— Вот, кто бы говорил про авантюры, только не генерал Корнилов, — засмеялся Потапов. — Уж кто-кто, а вы, Лавр Георгиевич, никогда не делили дела на возможные и невозможные.
— Насмехаетесь? — щуря калмыцкие глаза, усмехнулся легендарный генерал. — Старого разведчика на «слабо» поймать хотите? Не получится. Впрочем, то, что вы задумали, мне нравится. План настолько дерзкий, что имеет все шансы на успех.
Он поднялся.
— Ну, ладно, пора и честь знать. Не провожайте, Станислав. Вам сейчас главное — как можно быстрее на ноги встать. Вы со мной, Николай Михайлович?
— Да, — кивнул Потапов, вставая. — Чай выпит, военный совет окончен, зачем же хозяевам лишние хлопоты доставлять? Хорошие гости должны уходить вовремя.
— Ну, таких-то гостей, хоть до порога проводить надо, — улыбнулся Стас.
Он поднялся и сам, довольно уверенно, пошёл к двери. Всеволод, не спуская с него глаз, неслышно двигался чуть позади. Услышав шаги, в прихожую вышли и все остальные. Вперёд всех, поднырнув под дедов локоть, вырвался Андрюшка и для удержания завоёванной позиции уцепился за отцовскую руку. Наташа только вздохнула и, укоризненно покачав головой, промолчала. Дед же сделал вид, что его вольности не заметил.
— Ну, что, все свои злодейские планы обсудили? — уже вполне мирно улыбнулся Столыпин.
Было такое ощущение, что он, за то время, пока шло обсуждение «злодейских планов», успел обдумать ситуацию и принял для себя какое-то решение.
— Не совсем, — в тон бывшему премьеру отозвался генерал Потапов. — Но вы же мне пока от дома не отказываете?
— Господь с вами, приходите, всегда вам рады, — поспешно сказала Наташа, явно, испытывая неловкость от этого разговора.
— Ну, вот видите… Стойте! Что это?
Оборвав речь на полуслове, он замер, прислушиваясь. Тут и все остальные услышали шум с визгом затормозившей у подъезда машины. И, не прошло и двух секунд, как снаружи загремели выстрелы. Стас отметил про себя, что охраны у них уже нет.
— Бей вешателя!
— Сжечь змеиное гнездо! — послышались злобные выкрики нескольких человек.
Наташа, схватив Андрюшку, с похвальной быстротой юркнула внутрь. У мужчин в руках мгновенно оказались пистолеты. Исаев, направив ствол браунинга на входную дверь, быстро прикрыл с собой Стаса. Потапов, не раздумывая, так же оттеснил в глубину квартиры безоружного Столыпина.
— Простите, но места тут маловато, и вы нам только помешаете. Успокойте женщин и ребёнка.
Столыпин понимающе кивнул и покинул прихожую. В этот момент в дверь замолотили чем-то тяжёлым, видимо, ногами и прикладами винтовок. Мужчины быстро рассредоточились по прихожей, заняв позиции для стрельбы. И вовремя. Дверь с треском распахнулась и внутрь ворвались несколько человек. Впереди бежал матрос с маузером, за ним, выставив вперёд штыки, вломились несколько солдат. Навстречу им скупо затявкали выстрелы и ноздри защекотал резкий запах пороха. Уцелевшие проворно выскочили наружу, уходя с линии огня. На полу осталось трое убитых — матрос и два солдата. Запах пороха смешался с вонью давно не мытых тел, застарелых портянок и тяжёлым запахом свежей крови.
— А ну, выходи! — послышался охрипший голос одного из нападавших. — Лучше сам выходи! Считаю до трёх, а потом бомбу кидаю. Раз.
Внезапно снаружи хлёстко ударило несколько выстрелов, послышались крики боли, отборные маты и наступала настороженная тишина, нарушаемая только каким-то невнятным поскуливанием. Осаждённые продолжали держать дверь под прицелом, пытаясь понять — что там происходит.
— Эй! — послышался с улицы голос с едва заметным акцентом. — Станислав! Ты живой там?
— А что хотел? — крикнул замерший за тяжёлым платяным шкафом Потапов.
Корнилов, занявший простенок напротив Стаса, не отвлекаясь на разговоры, спокойно взял дверь на прицел.
— Что хотел, что хотел, — ворчливо ответил голос. — Слушай, я разве не сказал? Мне Станислав нужен.
— Я Станислав, — отозвался Стас из своего укрытия.
Позиция, конечно, не ахти, но от пуль оберегала.
— А ты кто?
— А я Камо, Симон Аршакович Тер-Петросян. Коба говорил, ты про меня слышал.
— Слышал. Входи медленно, с поднятыми руками.
— А ты его в лицо знаешь? — тихонько спросил Исаев, выбравший себе довольно комфортное место на скамеечке возле ног Стаса.
— Фото помню.
— Как скажешь, дорогой, — в голосе собеседника явно читалась насмешка.
Секунду спустя в дверном проёме появилась крепкая фигура, держащая руки над головой. Человек неторопливо вошёл внутрь и остановился посередине прихожей.
— Слушай, мне долго так стоять?
Это, действительно, был он, легендарный Камо! Стас без опаски вышел из своего укрытия, как бы, показывая остальным, что опасность миновала.
— Опусти руки, дорогой. Очень вовремя ты пришёл, понимаешь.
— Я тоже так думаю, — улыбнулся тот и крепко пожал руку. — Я мимо шёл. Смотрю, в дом к тебе лезут, стреляют. Дай, думаю, помогу хорошему человеку.
Взгляд Камо прошёлся по прихожей, ни на ком не задерживаясь, но «чуйка» подсказывала оперу, что ни один из присутствующих не был обделён вниманием его цепких глаз. Хорош зверь! Такому на клык попасть — раз плюнуть.
— Правильно понимаешь, — улыбнулся Стас. — И кто это был?
— Сам посмотри, дорогой, может, кого узнаешь, — сделал приглашающий жест Камо, и первым шагнул на крыльцо. — Видно, кто-то очень тебя не любит, раз устроил такой налёт.
Да, не зря о этом человеке ходили легенды. Обок крыльца, раскинув руки, лежал усатый солдат с аккуратной дыркой во лбу и застывшим на лице удивлением. Второй, сжимая трёхлинейку, замер, уткнувшись лицом в его грязные обмотки. У обшарпанного грузовика, сиротливо приткнувшегося на газоне, понурившись сидела пара уцелевших. У одного пол-лица заплыло багрово-синюшной опухолью, скорее всего, от удара прикладом. Второй, тощий, как залежавшаяся вобла, шмыгал разбитым носом и сплёвывал на траву кровь от выбитых зубов.
Рядом с ними, нацелив наган, стоял, неведомо как уцелевший охранник особняка. Стас цепко пробежал глазами по лицам мёртвых и живых, но знакомых не обнаружилось. Он повернулся к Камо.
— Сам ими займёшься или мне позвонить?
— Вай, зачем мне эта головная боль, слушай? — оскалил белые зубы Камо. — Делай, как знаешь.
