Наклонившись, я старалась разглядеть, что хранилось в сумке, на которую я чуть было не наступила. Я не специалист в оценке древностей, но поняла, что лежавшие у моих ног сокровища бесценны. И добыты они «бугровщиками» вроде деда Маркела, только три века назад, в древних курганах-захоронениях. Фигурки фантастических животных, украшения, оружие, золотые и серебряные кубки составили бы гордость любого даже очень знаменитого музея. Значит, отец был прав, когда спорил с Петром Аркадьевичем. В тайнике воеводы и впрямь спрятаны несметные исторические сокровища.
Но если мои родители проникли в сокровищницу, то они где-то здесь. Вернее, их останки…
Меня пробрал озноб. Нет, не напрасно приснился мне полет над Макаровкой. Был тот сон и подсказкой, и предупреждением. И Волвенкин не зря привиделся. Я почти не сомневалась, что он знал, куда подевались мои родители. Но почему молчал? По какой причине?
Я понимала, что никогда не получу ответы на свои вопросы, но они отвлекали меня от мыслей о скорой смерти. «Зло и золото – слова одного корня», – прозвучал в голове голос Шихана, как бы напомнив мне, зачем я здесь.
Золотая Баба! Я бросила взгляд по сторонам. Где искать идола? Ведь фонарь вот-вот погаснет.
Меня качало от слабости, но я снова обошла по периметру свою темницу и наконец нашла то, что искала. Фигурка идола лежала, прикрытая рассыпавшейся в прах дерюжкой. С трудом я извлекла ее из ящика и присела на бочку, чтобы разглядеть внимательнее. Она и вправду была золотой и непомерно тяжелой. Довольно грубое изделие около полуметра длиной. Туловище едва обозначено, руки сложены на груди, а вот лицо очень живое и выразительное. Лицо азиатской женщины. Спокойное, умиротворенное, с легкой улыбкой, совсем не похожее на то, что я видела на перстне Волвенкина. Да и кто сказал, что на перстне лик Алтанхас?
Я провела пальцем по лицу идола. Неужели все напрасно и мне отсюда не выбраться? Костику теперь придется всю жизнь провести на болотах, охраняя ослабевшее божество? Но ведь Зоя уверяла, что все обойдется. И, похоже, знала, что говорила…
Я вздохнула и осторожно прислонила идола к стене. Только тогда разглядела, что поставила его в лужу. Большая черная лужа матово отсвечивала в слабом свете фонаря. Откуда она взялась? Я наклонилась, и меня затрясло, как при ударе током. Я поняла, что лужа не черная, а красная. Это кровь, просто невероятное количество крови…
Словно парализованная, я стояла и смотрела, как она растекается, разбегаясь по впадинам на полу, как заполняет трещинки…
Я собрала силы в кулак и нашла взглядом источник. Все поплыло у меня перед глазами, тошнота подступила к горлу. Из-под стены торчал окровавленный ботинок, а из него выпирала белая с алыми прожилками кость. Фонарь выпал у меня из рук. Я еще услышала, как треснуло стекло, и мгла вновь накрыла меня с головой.
* * *
Мне почудилось, что кто-то зовет меня по имени, и я с трудом разлепила веки. Кровь так сильно стучала в висках, словно там работал отбойный молоток. Воздух напоминал вонючее одеяло, в которое меня завернули с головой. Я с трудом села и прислушалась. Тишина! Тогда я прислонилась к холодной стене, исчерпав все лимиты на страх и надежду. В горле саднило от криков. Память о том, что случилось со мной и Севой в туннеле за этой плитой, снова вернулась, но я была слишком измучена, чтобы восполнить недостающие кусочки мозаики. Одно знала точно: я попала в ловушку.
Тут я снова услышала голос. Глухой, далекий, как из подземелья. Он звал меня по имени. Это я разобрала довольно быстро. Но кто это мог быть? Разве что Сева? Если он по какой-то счастливой случайности до сих пор не погиб от болевого шока.
Я попыталась крикнуть в ответ, но из горла вырвался слабый хрип. Оказывается, я сорвала голос. Тогда я застонала и опустилась на корточки рядом с Алтанхас, проехав щекой по холодному камню и пытаясь до конца прояснить сознание. Голос извне не думал умолкать.
Я отвернулась от стены и напрягла слух.
Голос донесся снова.
– Эй! – нерешительно крикнула я, не слишком рассчитывая, что мой слабый, охрипший вопль пробьется сквозь каменные бастионы.
– Маша, где ты? – явственно донесся ответный крик. Звучал он слишком бодро для истекавшего кровью человека. Но если это не Сева, то кто же тогда? Замятин? Невозможно! Маркел? С какой стати?
Все же сердце радостно забилось. Если меня нашли, то непременно вызволят из этого затхлого склепа. Возможно, вызовут спасателей МЧС. Им не привыкать извлекать людей даже из-под более страшных завалов. Я ощупала стены, пытаясь сориентироваться в темноте. Казалось, звук доносился откуда-то сверху, но точно не из-за плиты, которая придавила Севу.
– С тобой все в порядке? – спросил голос. Сейчас он звучал громко, но гулко, словно говоривший опустил голову в большую бочку.
– Нет! – заорала я не своим голосом. – Нет! Я в ловушке!
Казалось, голос то исчезал, то появлялся снова. Мне почудилось, что я вновь на пороге беспамятства и разговариваю сама с собой.
– Как ты туда попала? – услышала я.
– Как? – я помедлила, не зная, как объяснить. Ведь я почти ничего не помнила. – Вы нашли Севу? – спросила я, чтобы убедиться, что это не слуховая галлюцинация.
– Нашли, – прозвучало сверху. – Можно сказать, что нашли. Его задавило плитой.
Я вытерла ладонью холодный пот, струившийся по лицу. Сева погиб! Но еще неизвестно, чья участь хуже. Хоть умер мгновенно…
Голос не дал мне возможности поразмышлять о превратностях судьбы.
– Маша, – донеслось сверху, – мы нашли вентиляционную шахту. По ней нельзя выбраться. Может, ты вспомнишь, что произошло перед тем, как плита обрушилась? Что вы делали? Говори громче, а то тебя почти не слышно.
Я рассказала. Громко, насколько позволяло охрипшее горло. И про крест, и про кирпич, и про клин, вбитый в отверстие…
– Ты можешь определить, где та стена, которая обрушилась? – снова спросил голос.
«Еще бы я не смогла определить, – с горечью подумала я. – Там ведь торчит Севина нога…»
Но крикнула лишь:
– Определила!
– Подойди ближе к стене! – скомандовал голос. Мне послышались знакомые интонации. Но это же не Олег! Я сама видела, как он истекал кровью.
В полной темноте я подползла к стене. Попала рукой в лужу полузапекшейся крови. На этот раз восприняла ее как добрый знак, что не ошиблась. Но прошло очень много времени, мне показалось, целая вечность, прежде чем я услышала уже знакомый вздох, а следом скрип, треск, будто провернули огромный колодезный ворот. Я прижалась к Алтанхас, и мне показалось, что она тихонько вибрирует. Вернее, дрожит, совсем как живая.
– Потерпи, потерпи! – шептала я, не сознавая, кого на самом деле успокаиваю.
Движение воздуха, слабое, едва заметное, заставило меня замолчать. Я замерла, прислушиваясь. И вдруг все вокруг пришло в движение. Задрожал пол, затряслась стена, я схватилась за фигурку идола, как за спасательный круг. Рядом со мной что-то падало, звенело, трещало, валилось и разбивалось. Я вжалась в стену и шептала трясущимися губами: «Боже! Боже! Спаси!..»
Вдруг возле меня возникла светлая линия. Она ширилась, ширилась… Я поняла, что это свет проник в темницу, что это поднимается плита.
Боже! Чего я медлю? Я бросилась на пол… То, что я увидела, любого человека повергло бы в шок… Б-р-р! Ботинку повезло гораздо больше, чем его хозяину. Но что делать? Сева, прости! Я перекатилась через то, что от него осталось… И жадно вдохнула воздух, теперь уже не спертый и не ядовитый…
* * *
…Из ниоткуда возникли свет, звуки, голоса. Мне показалось, будто я только что проснулась, там, под скальным козырьком. Я поднесла руки к лицу. Грязь и кровь! «О, черт!» – выругалась я, только вместо звуков горло издало слабые хрипы. Нет, это совсем не похоже на сон и тем более на пробуждение. Я подняла голову на свет, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывчатом пятне за фонариком. Встав на четвереньки, сморгнула и увидела, что пятно раздвоилось. Два человека смотрели на меня: Маркел и Замятин. На лице деда я разглядела несколько ссадин и запекшуюся под носом кровь. Тельняшка Замятина тоже была в темных пятнах, из-под нее выглядывала грязная повязка…
– Это вы? – спросила я и махнула рукой. Дескать, привет! И свалилась на камни. Сил не нашлось на более длинную речь. Олег и Маркел подхватили меня под руки и мигом вынесли из туннеля. Я очень удивилась этому обстоятельству, вспомнив, как долго мы с Севой пробирались по лазу. Оба моих спасителя упали на траву рядом со мной. Они хватали широко открытыми ртами воздух. Олег закашлялся и, схватившись за грудь, скривился от боли.
– Давай! Давай! – закричал вдруг Маркел. – Быстрее!
Они вновь подхватили меня под руки, но я вырвалась.
– Что еще? Не инвалид! Сама дойду!
– Постой, – Олег снова прижал руку к груди и поморщился. – Мы сорвали рычаг, который поднимал и опускал плиты…
– Плиты? – удивилась я.
