Дракон вильнул в сторону и завис над пляжем, поднимая тучи сухого песка и всякой мелочи, словно грузовой вертолёт. Кто-то крикнул весёлым голосом:
— Принимай жену, викинг! — и из песчаного вихря выскочила она, его Сигрун, в нелепой серой рубахе, похудевшая, но живая! Он бросил меч и подхватил её на руки, прижав так, что она только охнула. Говорить он пока что не мог.
20. ИНТЕРЛЮДИЯ. ТАКОЕ ВОТ УМНОЕ СЛОВО
БОНЯ
или
«ПОТОМУ ЧТО ОН НУЖЕН БАРОНУ»!
Новая Земля, Серый Камень, 07.02 (июня).0023. После битвы с некромантами прошло почти два года
Ночью Андле исчезла. Друида ушла из посёлка, как это умела только она — совершенно тихо, никем не замеченная. Это было странно, поскольку на предстоящую неделю у нас было несколько общих планов. Я раскрыла ежедневник. Будем перекраивать день. В конце концов, если Андле что-то делает — этому рано или поздно находится разумное объяснение.
Новая Земля, Серый Камень, 23.02 (июня).0023
Она пришла через две недели, похудевшая и осунувшаяся. И грязная, шо пипец. И безошибочно нашла меня на птичьем дворе.
— Ёш твою меть! Мать, ты где валялась?
— Оля! — тут я поняла, что она ещё и ревела всю дорогу. — Где твой муж?
— Лошадей поехал забирать. Ты забыла, что ли? Нам же владимирских должны привезти, вот они с Петькой и поехали… Да что случилось, говори толком!
Я чуть не силой усадила её на низенькую лавочку и села рядом.
Сперва был сон. Или виде́ние, разберёшь их, этих магичек… Она подорвалась ночью (никому ничего не сказать было же гениальной идеей, правда?) и пошла на север. Сперва по северному тракту, до утра отмахала километров тридцать (вот лосиха!), утром её узнали в придорожной деревне, накормили, предложили помощь.
— И что ты?
— Знаешь, я пешком больше люблю. Но тут… Устала уже. Согласилась. Они довезли меня до Семёновской заимки.
— Это ж семьдесят километров на север!
— Ну да. Дальше я не велела им ходить. Там опасно.
— Едрит твою налево! А ты, значит, одна попёрлась⁈ Ан!
Она покаянно кивнула.
Короче, она шла ночь, потом ещё почти день. Нет, я подозревала, что в лесу её поддерживает сам лес — но чтобы вот так… На исходе второго дня она нашла нужное место. Мать-носорожиха соскользнула в провал, сломала ногу и погибла. Но детёныш ещё был жив. Ходил по краю обрыва и звал мать.
— Погоди, Ан — какие носороги? Ты что?
— Обычные, шерстистые… — Андле шмыгнула носом. — По северам их мало, но есть. Там и мамонты есть кое-где, и большерогие олени. Ты понимаешь, он маленький, не выживет без матери. Чужие его не примут, да и не принято у них стадами…
Я вспомнила экспозицию из Музея природы с рогами, рисунками носорогов и расставленными рядом крошечными человечками.
— Так он какого размера, этот детёныш?
— Ну, в холке вот так где-то, — она приложила ладонь под подбородок.
— То есть, со стол высотой, чтоль?
— Да нет! — её глаза широко распахнулись. — Это если стоишь.
Херасссе, детёныш…
— А в длину тогда сколько?
Видимо, в лице у меня что-то такое отразилось.
— Метра два, примерно, — осторожно ответила друида.
Я представила пропорции носорога и проворчала:
— Хорош врать! При таком росте — метра три.
— Ну не три!.. Два с половиной, может быть.
— Ан, ну это же пипец! Ходячий танк! Как мы его прокормим? Ему, наверно, специальное молоко надо или ещё что?
Почувствовав слабину, Андле живо всплеснула руками:
— Нет-нет, не надо уже молоко! Он уже подросший, на траве, на ветках!
— Звезда моя, ну не можем же мы всех зверушек по лесам спасать?
Она пристально смотрела на меня своим взглядом, зелёным, как трава. Я подумала, что она скажет: «Почему?», или: «Можем». Но Андле просто сказала:
— Он нужен барону.
— Вове? Зачем⁈
— Вместо коня.
Этот ответ привёл меня в некоторый ступор. Нет, я, конечно, понимаю, что барона в его многотонной броне ни один конь поднять не в состоянии… Но… Если маленький, едва отлучённый от титьки детёныш был трёх метров в длину и метр сорок в высоту, то каким же он вырастет??? И как мы будем справляться с таким монстром?
— Андле, ты предлагаешь привести в крепость животное жуткой разрушительной силы. Насколько я знаю, носороги вспыльчивы, упрямы и своенравны. Да он нам людей потопчет, не говоря уже о том, что поразнесёт всё!
— Нет, Олечка, пожалуйста! — она снова заплакала, размазывая по щекам серые разводы. — Я с ним поработаю, там есть возможность… Подниму ему интеллект, навыки общения…
— Так! — я решительно встала. — Ты меня за советскую власть не агитируй, всё равно это Вова будет решать. Мне тут надо закончить, а ты иди, приведи себя в порядок и поешь. И не тормози, они где-то через час уже приедут.
Мужики приехали жутко довольные. Наш будущий улучшатель породы был спокойным, очень крупным красавцем, гнедым, с узкой белоснежной полосой на морде и белыми мохнатыми «гетрами». Грива и хвост были густые и длинные; когда дети рисуют лошадей, у них получаются именно такие хвосты — пышные, стелящиеся почти до самой земли. При движении под лоснящейся шкурой перекатывались мышцы. Я поплевала, чтоб не сглазить. Но красавец! Прибывшие жеребята тоже были в основном гнедыми, из десятка только парочка рыжих, да один вороной. И все, как один, в белых чулочках. Конюшенные сразу же бросились с ними обниматься, а я выцепила Вову и озадачила его новой проблемой.
Мы сидели в столовой, обедали. Да, опять вот жрём. Постоянная физическая нагрузка, понимаете ли, требует особенной высококалорийной диеты.
При втором пересказе выяснились некоторые подробности. Интеллект у местных шерстистых носорогов довольно высокий. Смело сопоставим с овчарочьим. Андле клялась, что чего-то нашаманит, и мы получим носорога с профессорским уровнем. Носорожьим всё же, я думаю. Вся сложность заключалась в строгой иерархичности восприятия у этих зверюг. Всё просто: кто сильнее — тот и главный, крупнее — значит, сильнее. Мать умерла, другого авторитета теперь у мелкого нет, поскольку всё, что он видит вокруг — мельче него.
— Получается, он мамку слушается, пока ощутимо меньше её? — уточнила я.
— Ну да, она же в случае чего как даст! — Андле сидела, как грустный суслик. После отмывания синие круги под глазами сильно выделялись на светлом лице. — Я бы его выходила, да он меня в грош не ставит. Еле как его уговорила до Рыбки* дойти. Там, в хвосте, народу нет…
*Озеро у северной границы, характерной формы.
— Да это же двадцать километров в сторону крюк!
— М-м… Говорю же — не слушается. Ладно, хоть на север не попёрся. Там у Рыбки низинки заливные есть, вкусная трава. Еле заманила. Надеюсь, он никуда не убредёт.
— Да и пускай бы шёл, — продемонстрировал похвальное демократическое равнодушие Вова.
— Он же маленький ещё! Не выживет один! Да и потом — не просто так же я его увидела во сне? Я уверена, барон — это твой зверь.
— А что он, — уточнила я, — не достиг ещё, так скажем, безопасного размера? Медведь какой-нибудь…
— Конечно! Или медведь — ро́га-то ещё нет, так, еле виден бугорок. Или того хуже — забредёт к ведьмакам. А там каких только тварей нет! Ни ро́га, ни зубов толком, неуклюжий…
— Ну, ладно! — Вова решительно встал. — Поехали смотреть твою находку.
— А если он-таки ушёл? — ну вы понимаете, кто-то же должен был это спросить. Спрошу я.
— Я местных волков поставила приглядеть! Найдём! — Андле только что не скакала от радости.
Ага. Волков. А чё — нормально, обычное дело. Поехали.
По итогу мы загрузили Вовино железо в повозку и небольшим отрядом рванули к озеру Рыбка (или Карасик, если вам так больше нравится). И я, конечно, тоже. Почему это я должна пропускать такое веселье?
