— Отлично! — воскликнул один из рыцарей Ордена. — Уважаемый Рубер не будет возражать, если я увижу, какого цвета кишки у этого наглеца?
— Пробуйте, фро Ган.
Принявший вызов Мечтателя спешился, злорадно улыбаясь. Поводья его коня принял сам магистр. Поединщик сделал три шага в сторону противника, остановился, прокашлялся.
— Ты, мерзкий молокосос, осмелившийся бросить вызов рыцарю Ордена Золотых знамен, известных своей доблестью и мужеством! Я сотру тебя в порошок и прикажу зарыть, как собаку!
— Это что, — спросил Мечтатель Рубера. — Он меня таким образом решил обидеть?
— Вы, может, не совсем знакомы с местными ритуалами поединков, — пояснил магистр. — Но все именно так. Перед схваткой бойцам дается возможность выразить друг к другу презрение и ненависть с помощью оскорблений. Когда фро Ган завершит свою тираду, начнется ваша очередь оскорблять, как инициатора поединка.
К удивлению Рубера, Мечтатель даже лицом просиял. Он обернулся, заметил Герди и подмигнул ему. Тот спросил:
— Ты уверен в своих силах? Как я помню, тебя в прошлый раз их рыцари серьезно помяли.
Вместо ответа Мечтатель спросил:
— Знаешь, отчего мне Верховный совет родов аграи куп пеле запретил участвовать в поединках?
— Понятия не имею, — дернул щекой Герди.
— Сейчас поймешь, почему, — пообещал Аня, злорадно рассмеявшись. Развернулся он к фро Гану уже с совершенно безумным выражением лица и с места в карьер начал:
— Эй ты, краснорожая морда с рачьими глазами, что ты бивни вытащил, решил высушить, перед тем как их выбью? На меня смотри, падаль поганая, хотя не, отвернись, от тебя несет, как от собачьей требухи третьего дня гнилоты! На поединок он вышел, чучело огородное, тебе на деревенской попойке надо выходить танцевать с мужиками, баба ты криворылая с крокодильей рожей и слоновьими ушами. Ты где такой прикид подобрал, в каком борделе? В какой помойке, я спрашиваю, с какого пьяного нищеброда украл амуницию, за какие такие любовные услуги? Ой да у тебя и руки кривопалые, вы посмотрите на этого ущербного! Многих я видел уродцев, но этого даже в цирк выступать не возьмут, директор заблюет трудовую книжку в приступе отвращения. Ты чего так ручонку левую задрал, привык ею в заду ковыряться? То то у тебя так задница раздалась, жалко твою лошадь, сколько ей дерьма приходится таскать, сколько нюхать твоих газов, которые ты пускаешь, едва заприметив кого-то сильнее кошки! Ой, что-то и сейчас понесло гнилухой, фуууу. Да ты никак в штаны наделал, малохольный?
— Ишь как заливается! Похоже, пока он говорит, мы новые стены построить успеем, — между делом шепнул довольный Мараш Герхарду. Фро Ган в свою очередь то бледнел, то краснел, то его трясла дрожь ярости. Он бы рад крикнуть «Довольно!» и начать поединок, но правила были правилами — требовалось дослушать поток оскорблений до конца. А вот конца-то им и не наблюдалось.
— А глазенки залил уже с утра, нет? Залииил, пьянчужка позорная. Видно же, не опускай стыдливо лупилки свои поганые. Давно не просыхаешь, упыренок? Давно фро променял на вино? Оно и наблюдается. Ручонки трясутся, ножки сами собой лягаются, того и гляди по ляжке струйку пустит. Ну явно же не единожды уже напивался вдрызг и лежал потом в своих анализах и соплях. А друзьям за тебя доставалось… Доставалось ведь, да? Черт позорный. Сколько товарищей боевых подвел из-за своего…
Для простого наблюдателя казалось, будто Аня просто извергал поток ругательств в адрес своего противника. Но легко схватывающий на лету чужие повадки Рубер заметил, что с самого начала «парень-колдун» принялся нащупывать слабое место у фро Гана, осыпая того буквально с ног до головы тестовыми оскорблениями и уже когда тот дернулся на обвинения в пьянстве — а сей рыцарь действительно имел привычку просыпаться по утрам под столом, перебрав лишнего или начинать день кувшином вина — врагу оставалось лишь вцепиться в эту слабость и начать расшатывать. Мечтатель уже не обзывал, он обвинял рыцаря в том, что его пьянство сказалось на его чести, что его боевые товарищи гибли и проливали кровь из-за него, из-за его слабости к вину. Кровь, жизнь друзей, неудачные боевые операции Ордена — все это щедро возложил на плечи фро Гану Мечтатель уверенным тоном судьи, словно воочию наблюдал совершение сих проступков. И внезапно на глазах фро Гана выступили слезы, он крепился до последнего, но затем его губы затряслись, рыцарь обернулся к своим собратьям, всхлипывая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Фро! Неужели я действительно такое чудовище?
— Да! — ответил вместо фро Мечтатель. — Просто они молчат и стесняются тебя обидеть! Но посмотри на их лица, они говорят сами за себя!
— Фро… про… простите меня!
Он упал на колени перед смущенными подобной реакцией рыцарями Ордена и забился в рыданиях, а затем и вовсе в судорогах, всхлипывая и повторяя: «Простите, простите!»
Для верности оттарабанив словно из пулемета еще минут пять отборной брани в адрес слизняка и ничтожества под ногами достойных людей, Мечтатель развел руками, обращаясь уже к магистру Руберу.
— Я так понимаю, почтенный, поскольку ваш боец мягко говоря, слился, поле за мной и посему вы клянетесь дать неделю на отдых Красноталу!
Рубер повернулся к своим бойцам, раздумывая, не предложить ли еще кого на поединок. Но по выражению лиц подчиненных понял, что никто из них не рвется повторить процедуру жесткой психологической проработки, которую только что на их глазах провели Гану. Вон, бедолага, до сих пор бьется в рыданиях под ногами фро.
— Мое слово крепко, — вздохнул магистр. — Пусть мы и не увидели крови в этом поединке, но победа явно ваша, господин колдун. Продолжим ратную встречу через неделю. И… еще… можно с вами поговорить наедине?
— Конечно, — ответил Аня, делая знак спутникам удалиться на почтительное расстояние. Рубер велел то же сделать своим подчиненным, что поспешили отойти, подняв с земли фро Гана.
Магистр стоял перед Мечтателем, опершись о свою неразлучную сулицу. Он терпеливо дождался, пока посторонние достаточно отдалились и негромко сказал.
— Я хочу поговорить об Эгирэ.
— А я догадался, — сказал Аня. — Иных общих тем у нас и не наблюдается.
— Она появилась столь внезапно и столь внезапно исчезла. Я смел надеяться, что сумел заинтересовать ее, как личность, и жажду продолжить прерванное внезапно знакомство. Где ее искать? Куда она ушла?
— Эээ, — от такого проникновенного тона магистра Аня даже смешался. — Видите ли, господин магистр… она никуда и не уходила, поскольку никогда сюда не приходила. Это была лишь ее копия, выдумка!
— Копия! — согласился Рубер. — Понимаю! Но ведь наличие копии предполагает наличие оригинала? Где, так сказать, оригинал? Как с ним встретиться?
— Хороший вопрос! — похвалил магистра Мечтателя. — Но у меня имеется встречный — мне-то зачем устраивать вам рандеву?
Рубер задумчиво покосился на свою сулицу.
— Мы ведь можем продолжить поединок. И хотя вы ниже меня по статусу: я все же военачальник, но скрещу с вами честное оружие. А на честном оружии шансов у вас против меня немного.
— Ой, напугали, дяденька, — поморщился Аня. Он даже не заметил, как дернулся Рубер, вернее, дернулась его рука с коротким копьем. И с пояса Мечтателя на землю хлопнулся меч в ножнах, с хирургически точно порезанными ремнями креплений. Особых комментариев и не потребовалось: Аня наглядно понял, что поединок с магистром скорее всего завершится в доли секунды. Кто бы предполагал такие скорости от с виду добродушного лысого мужичка.
— У меня такое чувство, что все же напугал, — холодно сказал Рубер. — И блестящее умение обзываться вас не спасет. Я просто на время оскорблений заткну уши.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мечтатель глянул на смертоносную сулицу Рубера, опустил глаза на свой меч у ног. Вздохнул:
— Как говорит Мараш, умеете вы уговаривать…
Глава 47. Перекрестный допрос
— А их даже особо пытать не пришлось, — сказал фро Типелли магистру Суператору, провожая по длинному каменному коридору замка, когда-то принадлежавшего зажиточному купцу, а теперь, после захвата этих мест, отошедшего Ордену. Замок рыцари определили под тюрьму. — Как схватили, и друг против друга поставили, так и запели эти пташки, только успевай записывать.
