— Вы думаете, после такого происшествия уцелеют телескопы? — поинтересовался Гильфердинг с отрешенным видом, словно описываемые кошмары не имели к нему отношения.
— Касательно базы: поднятые взрывом глыбы разбросает на огромную дальность, атмосферы нет. Не уверен, что наш «Большой лазер» сумеет их расплавить, там будут не только металлические, но и просто каменные монолиты: обладая плохими характеристиками для передачи тепла и значительными размерами, они, видимо, будут неуязвимы, хотя я могу ошибиться, коллеги меня поправят. Однако, даже если я заблуждаюсь, это не так важно. Поскольку сейсмический удар придет раньше, калибровка всех когерентных излучателей собьется. Думаю, база тоже будет повреждена до предела, при любом самом благостном раскладе. Поэтому мы вряд ли сможем что-либо сделать после столкновения — слишком грандиозна будущая катастрофа.
— И каковы выводы? — нехотя процедил адмирал.
— Есть два выхода: бежать или принять бой. В первом случае у нас не хватает средств даже для эвакуации людей. Поэтому нужно атаковать астероид первыми.
— Понятное дело. У вас есть просчитанные варианты.
— Да, мы прикинули возможности его нового разворота с помощью «Большого»: здесь шансов маловато у нас не хватит энергии.
— А если долбануть по нему всеми оставшимися боеголовками?
— В этом варианте есть вероятность разнести его на куски, поскольку устойчивость железа нарушена после предшествующих взрывов, но тогда нам снова придется отражать атаку, только теперь уже целой своры астероидов.
— Дело даже не в этом, — перебил его Дод Мадейрос. — У нас просто нет достаточного количества мощных боеголовок: мы все израсходовали, отсекая ложные цели от истинных.
— Что же мы предпримем, астро-вице-адмирал? — нарочито вяло спросил главнокомандующий. На докладчика он уже не смотрел — он вел беседу с высокими чинами.
— Надо произвести высадку, установить на нем несколько отклоняющих движков с атомным разогревом. Придется пожертвовать запасами жидкого горючего, но никуда не денешься, это единственная возможность.
— Вы все рассчитали? — с недоверием поинтересовался Гильфердинг. — И у нас имеются двигатели необходимой мощности?
— Да, потребуются все три резервных «Сканда». И нужно будет задействовать космическую баржу для перевозки топлива.
— «Сканды» — это запас для прибывающего с Земли звездолета, — подал голос начальник материального обеспечения базы, — что будет, если у него после прибытия выйдет из строя хотя бы один разгонно-тормозной двигатель?
На его замечание никто серьезно не среагировал, однако астро-адмирал неожиданно вскипел:
— Черт побери, Марото, вы думаете, если звездолет обнаружит вместо нас облако пыли, ему будет легче? — Он вновь сбавил тон и повернулся к заместителю: — Времени хватит?
— Его в обрез, тем более что отклонение эффективно, пока Даккини не попал в нашу зону притяжения, а движкам после установки нужно будет проработать более суток для достижения цели или для увода от цели, если быть точным.
— Может, когда отклоним его на достаточно безопасное расстояние, расколем его на части? — вслух предположил начальник базы. — Или не стоит тратить ресурсы?
— Есть еще вариант, можно развернуть эту массу для попадания в планету. Гарантирую, эффект будет очень впечатляющий, интереснее, чем при столкновении с нами: ведь ускорение свободного падения у Гаруды больше и, следовательно, там будет высвобождена раз в десять большая энергия, правда, более локально: обломки не раскидает очень далеко из-за увеличенной силы притяжения.
— Не считайте себя самым умным, вице-адмирал, я уже обдумал такую гипотетическую возможность. Держите этот план при себе — у нас нет полномочий устраивать на планете подобные катаклизмы.
— Извините, астро-адмирал, просто иногда обидно. Располагая такими мощностями, мы едва не потерпели поражение.
«Но ведь окончательной победы от тебя тоже никто не просит, — подумал про себя командующий Маарарской базой, но смолчал. — Эх, если бы от нас требовали решить все одним махом?»
— У нас очень мало пилотов, астро-адмирал. Можно задействовать всех что есть?
— Берите в дело и этого перебежчика Кьюма. Я думаю, теперь понятно, почему нападающие нанесли удар в конкретно заданный момент: они дожидались входа астероида в рассчитанную точку, эти высосанные из пальца шпионские страсти здесь ни при чем. Не ждали они никаких координат от Хадаса Кьюма, мы все знаем, что они били по всему скрытому полушарию луны, даже по точкам либрации. Если бы они наводили хотя бы в одно море Нектара, нам бы хватило. Заодно проверим его лояльность в деле. Пусть особисты, если хотят, приставят к нему человека для наблюдения. Он пилот от бога, водил кучу типов космической техники, а там придется работать непрерывно. А то, что база будет находиться на обратной стороне, было естественно предположить даже много лет назад: зачем иметь военный космодром, за которым противник сможет следить с поверхности Гаруды в простейший телескоп или, того хуже, наносить по нему удары лазерами или еще чем по прямой? Дод Мадейрос согласно кивнул.
Да, это было здорово. На главном экране среди звезд-точек росло из ничего темное каменное тело. Космический корабль сбавлял ход — гасил скорость передней дюзой коррекции, уравнивал свое движение с астероидом. Управление взял на себя Кюи (старший пилот космической баржи), хотя это было сильно сказано, все его действия вначале проверялись на правильность решения электроникой, а уже потом поступали в виде кодированного приказания на аппаратуру, однако это происходило невероятно быстро и разницы люди не чувствовали. Существовала специальная команда отключения блокирующей автоматики, однако никто из космопилотов не пытался делать это.
Небесное тело быстро занимало всю переднюю полусферу. Лишь теперь, оказавшись с ним рядом, можно было прикинуть чувственно его размеры.
— Однако этой железяке досталось, — задумчиво констатировал Дод Мадейрос.
Планетолет медленно перемещался над оплавленной глыбой. В свете мощного прожектора они ясно видели последствия термоядерных взрывов, изменивших траекторию и даже остановивших собственное вращение астероида. Та сторона, к которой они приблизились поначалу, была обычной: неровной и шероховатой, соответственно масштабу, если считать себя микробами, парящими на управляемой пылинке над куском металлической породы. Поперечник Даккини представлял собой подобие удлиненного диска и вдоль края достигал полуторакилометровой длины. Толщина же этого уникального астероида была не более четырехсот метров. Корректирующие взрывы гарудских ракет полыхнули напротив одной из его плоскостей, и сейчас наблюдатели ясно видели следы атаки. Внутренняя поверхность несколько выгнулась вовнутрь и представляла собой очень неровное, фрагментарно отполированное плато. В некоторых местах было ясно видно, как порода кипела: виднелись застывшие, будто запечатленные фотографией, гигантские фонтаны, а в бортовой телескоп, почти везде, просматривались вплавленные в почву шарики окалины. По самому центру космического скитальца проходила серия огромных трещин неизвестной глубины. Последнее очень взволновало Жака Гуго, и он высказал опасение, что, возможно, астероид перестал быть прочным единым целым, и малейшее воздействие может привести к его распаду на десяток более мелких объектов. Окружающие выслушали его с подобающим моменту вниманием.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
