асексуальности, и он долгое время служил примером для более молодых асов. Можно сказать, он был чем-то вроде наставника, помогающего прокладывать путь, – но все это время выстраивал свою собственную жизнь сам, без такого наставника. По мере того как он и сообщество асов становились старше, каждый новый этап приносил новые вопросы, на этот раз уже не об основах сексуального влечения, а о воспитании детей и семейной жизни.
«В тот момент, – говорит Дэвид, вспоминая свою юность, – все мои отношения были романтическими и сексуальными». Многие друзья, обсуждавшие долгосрочное партнерство, быстро отказывались от таких планов, легко впадая в аматонормативный сценарий, который критикует Элизабет Брейк. Дэвид, считающий себя «несколько аромантичным», был, как он говорит, «очень хорошо осведомлен о том, что хочет иметь стабильные отношения, на которые мог бы положиться, и что его отношения функционально не были такими». И уж если создать долгосрочный союз было такой серьезной проблемой, то воспитание детей тем более казалось нереальным. Дэвид готов был стать единственным родителем и рассматривал варианты опеки или усыновления, но сначала хотел попробовать найти людей, с которыми можно было бы растить ребенка.
* * *
Когда в 2014 году друзья Дэвида Эйвери и Зик поженились, они попросили его сыграть роль, аналогичную роли чиновника. Дэвид познакомился с Эйвери, основательницей некоммерческой организации, на конференции по социальному влиянию четырьмя годами ранее. Оба были одержимы вопросом, как улучшить деятельность сообществ. Через нее Дэвид познакомился с Зиком, экспертом по энергетике и климатологии, который начал погружаться в общедоступные базы климатических данных для развлечения и оказался на переднем крае этой области. «Я чувствовал такое профессиональное и интеллектуальное единство с ними», – говорит Дэвид об этой вдумчивой паре.
Хотя позднее Дэвид переехал в Нью-Йорк, эти трое оставались близки, и он несколько раз в год прилетал в гости к друзьям в Сан-Франциско. Во время одного визита в 2015 году Эйвери и Зик признались Дэвиду, что думают о создании семьи. «Мы действительно хотим, – сказали они ему, – чтобы и ты поучаствовал в этом».
Это был нетрадиционный план: совместное проживание, совместное воспитание детей тремя взрослыми. Дэвид не состоял в браке с Эйвери и Зиком, но он стал частью их семьи – в том числе и по закону, потому что усыновление тремя родителями законно в Калифорнии. В январе 2017 года Эйвери узнала, что беременна.
В мае того же года Дэвид вернулся в Калифорнию к Эйвери и Зику. Он посещал занятия для будущих родителей и находился в родильном отделении, когда в августе родилась Октавия, или, для краткости, Тави. Все четверо живут в красивом доме недалеко от парка Панхандл в Сан-Франциско, с пышным задним двором, засаженным растениями. Когда я приехала сюда в начале 2018 года, Дэвид показал мне коллекцию фотографий своей дочери, которые он сделал: по одной в месяц, где Тави в одной и той же позе позирует рядом с Корнелиусом, чучелом нарвала, которое ей подарили на день рождения. В семейной комнате Тави (которая называет Зика – «папа», а Дэвида – «папочка») ковыляет от Эйвери к Дэвиду, и он поднимает ее и сажает к себе на плечи.
Конечно, жизнь Дэвида изменилась, но в целом отцовство оказалось для него проще, чем он ожидал. Эйвери, Зик и Дэвид делятся своими планами и проводят еженедельные собрания, которые Дэвид описывает как «20 процентов проверки и оценки друг друга и 80 процентов логистики», по вопросам приготовления пищи, ухода за ребенком и уборки. Удобно иметь третьего человека, берущего на себя заботу о воспитании ребенка, и четкое планирование позволяет распределить обязанности более равномерно, чем в случае с биологическими бинарными родителями, когда часто все сводится к гендерным ролям и не подлежит обсуждению.
Теперь Дэвид часто слышит о людях, заинтересованных в альтернативном родительстве, потому что они одиноки, или поли, или хотят растить детей с кем-то, независимо от романтического или сексуального влечения. К нему обращаются и многие асы. «Есть много людей, испытывающих сильные чувства, но не видящих для них выхода, и много людей, мечтающих стать родителями, но не говорящих об этом, – рассказывает Дэвид. – Это ни в коем случае не новый разговор, но я думаю, что это новый разговор в нашем сообществе».
Первые годы создания движения асов научили Дэвида ломать сценарии и разрушать основы. Всю свою жизнь, не имея возможности следовать общепринятым маршрутам, Дэвид учился быть креативным и находил другие варианты. Он хотел иметь партнера, но его не волновал секс. Он мечтал о детях, но не хотел традиционных отношений. В любом случае он преуспел в этом.
* * *
Адриенн Рич писала, что принудительная гетеросексуальность сделала лесбийские возможности невидимыми. В результате лесбийская идентичность стала «утонувшим континентом, который время от времени поднимается, но потом снова уходит под воду». Феминисткам потребуется мужество, чтобы усомниться в естественности гетеросексуальности, но Рич обещает, что награда будет велика: «Освобождение мышления, исследование новых путей, возможность нарушить еще одно великое молчание, новая ясность в личных отношениях»[216].
Это также награда за работу по освобождению асов, потому что все принудительное противоположно свободе. Освобождение аса – сложный процесс. Асексуальность не является политически прогрессивной по своей сути. Не каждый ас считает себя политически прогрессивным, но это не делает их асексуальность менее законной. Но цели движения асов прогрессивны, и потенциал больше, чем изображение асов в культуре, и важнее, чем попытка доказать, что, за исключением отношения к сексу, мы ничем не отличаемся от других людей. Как сказал активист Си Джей Чейзин, асы раздвигают границы. Если для асов нормально никогда не заниматься сексом, то это становится более приемлемым для всех, кто не является асом. Освобождение асов поможет и остальным.
Это приводит к отказу от сексуальной и романтической нормальности в пользу заботы, полностью учитывающей сексуальную и романтическую этику. Значение секса всегда меняется, а история сексуальности сложна. Принудительная сексуальность и асексуальность менялись со временем; они могут и будут снова меняться. Цель, по крайней мере для меня, состоит в том, чтобы однажды и критерии DSM, и асексуальность как идентичность перестали быть обязательными. И мы сможем легко сказать «да», «нет» или «может быть» – сексуальности, романтическим отношениям – без принуждения, без дальнейших оправданий, без обращения за поддержкой к сообществу. И сексуальное разнообразие станет данностью, и социальные сценарии ослабнут; секс будет лишен норм и свергнут с пьедестала.
Цель освобождения аса проста: это истинная сексуальная и романтическая свобода для всех. Общество, которое приветствует асов, не станет терпеть изнасилования, женоненавистничество, расизм, эйблизм, гомофобию и трансфобию, существующую
