— А слышали ли вы о том, что в прошлом году табачная индустрия выделила штату Калифорния десять миллионов долларов на осуществление программы, целью которой является предупреждение об опасности курения в раннем возрасте?
— Нет. А как насчет курения в позднем возрасте? Они сообщили своим маленьким друзьям, что после восемнадцатого дня рождения можно курить? Наверное, сообщили.
Кейблу было приятно вычеркивать в своем вопроснике те вопросы, от ответов на которые свидетель уклонился.
— Известно ли вам, что табачная промышленность в Техасе поддерживает законопроект о запрете курения во всех закусочных, которые посещаются подростками?
— Да, а вы знаете, с какой целью они это делают? Я вам скажу. Чтобы иметь возможность нанимать таких людей, как вы, для того, чтобы рассказывать таким присяжным, как эти, подобные истории. Это единственная причина — в суде звучит недурно.
— Знаете ли вы, что табачные компании официально поддерживают законодательство, предусматривающее уголовную ответственность за продажу табачных изделий детям в магазинах?
— Да, об этом я тоже что-то слышал. Это все витрина. Они кидают пару монет туда, пару — сюда, чтобы выглядеть поприличнее, попрезентабельнее, пореспектабельнее. И делают они это потому, что знают правду, а правда состоит в том, что два миллиарда долларов, ежегодно вкладываемых в рекламу, все равно гарантируют им, что следующее поколение американцев пристрастится к курению. И вы глупец, если не понимаете этого.
Судья Харкин наклонился вперед:
— Мистер Робилио, это неуместное в суде выражение. Прошу вас впредь воздерживаться от подобных выпадов. Вычеркнуть это из протокола.
— Прошу прощения, Ваша честь. Простите, мистер Кейбл. Вы делаете свое дело. Тот, кого я ненавижу, — ваш клиент.
Кейбл был выбит из колеи.
— Ну и что? — вырвалось у него, и он тут же пожалел, что не сдержался.
— А то, что ваши клиенты коварны. На табачные компании работают люди сообразительные, умные, образованные, безжалостные, они смотрят вам прямо в глаза и с безупречной искренностью во взоре убеждают вас, что сигареты безвредны. При этом они точно знают, что это ложь.
— У меня нет больше вопросов, — сказал Кейбл, направляясь к столу защиты.
* * *
Гарднер был городком с восемнадцатью тысячами жителей, расположенным в часе езды от Лаббока. Пэмела Бленчард жила в старой части города, в двух кварталах от пересечения с Главной улицей, в доме, построенном на рубеже прошлого и нынешнего веков и мило отреставрированном. На лужайке перед домом росли восхитительные клены с золотистой и красной в это время года листвой. По улице носились на велосипедах и роликовых досках дети.
К десяти часам утра в понедельник Фитчу уже было известно следующее: миссис Бленчард замужем за президентом местного банка, который овдовел десять лет назад. Он не приходился отцом Николасу Истеру, или Джеффу, или как там его, черт побери, на самом деле зовут. В начале восьмидесятых из-за спада в нефтяной сфере банк чуть было не лопнул, и многие местные жители по сей день не доверяли ему. Муж Пэмелы — местный уроженец. Она — нет. Она приехала, вероятно, из Лаббока или из Амарильо. Поженились они восемь лет назад в Мехико, о чем сухо сообщил местный еженедельник. Никакой свадебной фотографии, просто объявление, помещенное рядом с некрологами, в котором читателя информировали, что Н. Форрест Бленчард-мл. сочетался браком с Пэмелой Керр. После короткого медового месяца в Козмеле они поселились в Гарднере.
Наиболее полезным источником информации в городе оказался частный детектив по имени Рейф, который двадцать лет прослужил в полиции и, казалось, знал всех. Получив кругленькую сумму наличными, Рейф работал всю ночь с воскресенья на понедельник. Он совсем не спал, но выпил немало бурбона, и к утру от него несло, как от бочки с забродившим суслом. Данте и Джо Бой работали рядом с ним, в его заплеванной конторе на Главной улице, упорно отклоняя приглашения выпить с ним виски.
Рейф переговорил с каждым полицейским в городе и в конце концов нашел одного, который мог побеседовать с дамой, жившей через улицу от Бленчардов. Удача! Оказалось, что у Пэмелы было два сына от предыдущего брака, который кончился разводом. Она мало рассказывала о сыновьях, известно лишь, что один уехал на Аляску, а другой стал юристом или учился на юриста. Что-то в этом роде.
Поскольку ни один из сыновей здесь, в Гарднере, не рос, след скоро затерялся. Никто их не знал. Собственно, Рейфу не удалось найти ни одного человека, который хотя бы видел сыновей Пэмелы. Потом Рейф позвонил своему приятелю-адвокату, ушлому специалисту по разводам, который регулярно пользовался услугами Рейфа для слежки за разводящимися супругами, а этот адвокат оказался знаком с секретаршей из банка мистера Бленчарда. Эта секретарша, в свою очередь, поговорила с личной секретаршей мистера Бленчарда, и та поведала ей, что Пэмела приехала вовсе не из Лаббока и не из Амарильо, а из Остина. Там она работала в банковской ассоциации, где и познакомилась с мистером Бленчардом. Секретарше было известно о предыдущем замужестве Пэмелы, которое оборвалось много лет назад. Нет, она не видела сыновей Пэмелы. Мистер Бленчард никогда о них не упоминал. Супруги жили тихо и не участвовали почти ни в каких развлечениях.
Фитч получал донесения от Данте и Джо Боя каждый час. В понедельник он позвонил в Остин приятелю, с которым шесть лет назад вместе работал на табачную компанию, выступавшую ответчицей в суде города Маршалла, штат Техас. Фитч объяснил, что дело чрезвычайно срочное. Уже через несколько минут дюжина детективов просматривала телефонные справочники и звонила по разным номерам. Очень скоро ищейки взяли след.
Пэмела Керр служила в Техасской банковской ассоциации исполнительным секретарем. Несколько последовательных звонков — и была обнаружена бывшая сослуживица, которая теперь работала в частной школе. Под предлогом того, что Пэмела рассматривается в качестве вероятного члена жюри присяжных на процессе по делу об умышленном убийстве, который будет проходить в Лаббоке, частный детектив, представившийся помощником окружного прокурора, обратился к ней за официальной информацией о Пэмеле. Бывшая сослуживица сочла своим долгом ответить на его вопросы, хотя уже несколько лет не виделась с Пэмелой и не слышала о ней.
У Пэмелы было два сына, Джефф и Алекс. Алекс на два года старше Джеффа. Он окончил школу в Остине и переехал в Орегон. Джефф тоже окончил школу в Остине, с отличием, потом отправился в двухгодичный колледж в Райс. Отец мальчиков бросил семью, когда они были еще малолетками, и Пэмела в качестве матери-одиночки сделала все, что могла, для их воспитания.
Данте, тут же прибывший на частном самолете, отправился вместе с детективом в школу, где им позволили порыться в библиотеке в старых выпускных альбомах. Выпускник 1985 года Джефф Керр был изображен на фотографии в синем смокинге с большим синим галстуком-бабочкой. Коротко стриженный молодой человек серьезно смотрел прямо в объектив. Это был тот самый мужчина, за которым Данте часами следил в Билокси. Ни минуты не колеблясь, Данте сказал: «Это тот, кто нам нужен», — после чего аккуратно вырвал страницу с портретом из выпускного альбома и, спрятавшись между книжными стеллажами, позвонил Фитчу по сотовому телефону.
Три телефонных звонка в Райс позволили выяснить, что Джефф Керр в 1989 году получил там диплом психолога. Представившись агентом некоего нанимателя, детектив нашел профессора политологии, который преподавал на курсе Джеффа и помнил его. Тот сообщил, что юноша поступил на юридический факультет в Канзасе.
Гарантировав солидное вознаграждение, Фитч по телефону нашел некое частное сыскное агентство, которое тут же принялось искать следы Джеффа Керра в Лоренсе, штат Канзас.
* * *
Для такого любителя поболтать, каким привыкли видеть Николаса коллеги-присяжные, сдержанность, проявленная им во время обеда, была необычна. Поедая густое картофельное пюре от О’Рейли, он не проронил ни слова. Избегая встречаться взглядом с кем бы то ни было, он печально смотрел в стол.
Такое же настроение было и у остальных. Они словно бы все еще слышали голос Лиона Робилио, этот механический звук, заменяющий живой голос, утраченный из-за пагубного воздействия табака. Искусственный голос вынес на свет Божий всю грязь, которую этот человек помогал прятать в течение многих лет. Голос продолжал звенеть у них в ушах. Три тысячи подростков в день, и трети из них предстоит умереть от пристрастия к табаку! Подцепить на крючок следующее поколение американцев!
Лорин Дьюк, ковыряя вилкой в курином салате, посмотрела через стол на Джерри Фернандеса и сказала:
— Могу я вас кое о чем спросить? — Ее вопрос разорвал унылую тишину.
