лучше узнаю его. А почему бы и нет? Вероятно, все его бывшие подружки слышали эту историю, а он заявил, что они ему даже не нравились. А значит, он встречается с людьми, которых ненавидит. Это, определенно, странно. И вдруг я понимаю, что это беспокоит меня больше, чем должно. Почему они стоили того, чтобы с ними встречаться, а я — нет, пусть даже на тех же условиях?
Я моргаю, чтобы очистить свои мысли, и провожу пальцами по волосам, внезапно занервничав из-за всей этой идеи с пирсингом. Ты уже позволила Зэйдену «проколоть» себя в самом интимном смысле из возможных, так чего боишься?
— Твои родители разозлились?
— Блядь, да, — отвечает Зэй, открывая свой серебряный ящик, наполненный медицинскими инструментами. — Они заставили нас с Робом работать. Вроде, вечного выполнения непонятной работы по дому, чтобы покрыть работу дантиста. Ты когда-нибудь подметала улицу перед домом? Типа, дорогу, целого квартала! Кто вообще так делает?
Я смеюсь, пока Зэйден не подходит, чтобы встать передо мной. Затем он протягивает руки, чтобы обхватить мой подбородок. В его глазах я вижу, что Зэй переключился в «рабочий режим». Но прикосновение его рук заставляет меня вспомнить ту ночь, не говоря уже о нашем публичном эксперименте. О, Боже.
Чувствую, как мои веки трепещут. Зэйден резко выдыхает.
— Прекрати, — говорит он, но его голос звучит дурашливо и игриво, словно его не сильно расстроит, если я вдруг порву на нем штаны и снова начну сосать его член. А я, вроде как, хочу. Мне… на самом деле понравилось. — Я фантазировал об этом еще с того дня, как встретил тебя впервые. Теперь не шевелись.
Зэйден смотрит на меня несколько секунд, а потом достает из своего ящика черные перчатки, натягивает их на руки — очень эротичное зрелище. Мне хочется почувствовать латекс на своем теле и… не только внутри.
Блядь. Кто думает о презервативах подобным образом? Я, определенно, становлюсь странной.
Зэйден берет белую антисептическую салфетку и снова смотрит на меня.
— Правая или левая? — спрашивает он. Я молчу, задумываясь об этом на минутку.
— А у тебя есть предпочтения? — спрашиваю я. — Я имею в виду, ты в этом, как рыба в воде.
— Это твое тело, — парирует Зэй, но по нему видно, что он почти также желает принять решение. — Давай левую. Тогда мы с тобой сможем стать друзьями по пирсингу, — он указывает на его собственную бровь, и я улыбаюсь.
Зэйден поднимает салфетку и дезинфицирует мою левую бровь. Я чувствую прохладу от соприкосновения спирта к этому месту. Затем он отклоняется и опускается в небольшое пространство между туалетом и раковиной. После этого он снова смотрит на меня несколько секунд, словно, действительно, воспринимает это всерьез. Мне нравится это в нем. Он чокнутый парень, любящий повеселиться. Но он старательно делает то, что имеет для него значение. Будь то выполнение обязанностей няни или боди-пирсера… или воплощая в жизнь первый сексуальный опыт девушки. Могу с уверенностью сказать, что Бог Тату отдается этому без остатка.
— Шестнадцатый номер, — мямлит Зэйден себе под нос, возвращаясь обратно к своему ящику. — Примерно через полгода ты можешь поменять украшение, но сейчас, мы используем штангу из медицинской нержавеющей стали.
Я киваю и наблюдаю, как Зэй открывает пакетик с серебристым стержнем внутри и кладет его поверх пакета на стойку. Затем распаковывает новую иглу и пакетик с маленькой деревянной зубочисткой внутри. Ее кончик окрашен в фиолетовый. Не имею понятия что это такое, пока Зэйден не тянется ко мне и не прикладывает украшение к моей брови, помечая окрашенным концом этой зубочистки места входа и выхода иглы.
— Порядок, Всезнайка, — говорит он, выпрямляясь и делая шаг назад к дверному проему ванной, рукой указывая на зеркало. — Посмотри и скажи, что ты думаешь. И не стесняйся, малышка, скажи, если тебе не нравится.
Я встаю и убираю несколько прядей волос за ухо. Мои глаза блуждают по Зэйдену в сексуальных черных перчатках. Мне нравится то, как они резко контрастируют с его тату, подчеркивая их яркость. Он замечает, что мой взгляд залипает на нем, и машет пальцами правой руки передо мной.
— Тебе они нравятся, правильно? У некоторых людей пунктик на них.
— А что насчет тебя? — отвечаю вопросом на вопрос, пока наклоняюсь и изучаю предполагаемое место для моего пирсинга. Выглядит замечательно, в нужном месте моей брови, именно так, как я и ожидала. Не могу себе представить, чтобы Зэйден провалился в чем-то, чем он так увлечен. — У тебя есть пунктик?
— Есть немного, — мурчит он, наклонившись ко мне и выдыхая около моего уха. Чтобы не нарушить стерильность, он убеждается что его перчатки нигде не касаются меня. Это, вроде как, сексуально — знать, что он не может коснуться меня, даже если очень хочет. — Мне бы хотелось пройтись ими по всему твоему телу, скользнуть в розовое совершенство твоей киски.
— Только посмотри на себя и свою аллитерацию, — шучу я с горячим румянцем на лице, отступая, чтобы снова сесть на крышку унитаза. — Очень умно.
— Я и близко не так умен, как ты, — возражает он, выбрасывая салфетку и хватая какую-то штуковину, похожую на пинцет. — Вместе со своей степенью по статистике и прочей хренью. Я едва закончил старшую школу.
— И поэтому я до сих пор работаю стриптизершей, — говорю я. Мне ненавистно, как жалко это прозвучало. Мне не хочется быть тем человеком, который ноет из-за жизни. Да, иногда жизнь — отстой, но это лишь тени на картине: всегда есть светлые блики, чтобы разбавить эту темноту. — По крайней мере, когда я получу свою степень, буду в состоянии получить работу своей мечты.
— Какую? — интересуется Зэйден, вставая передо мной. Кончик его языка слегка торчит, пока он фокусируется на том, что делает. Зэй массирует мою бровь большим и указательным пальцами несколько секунд. Затем использует пинцет, чтобы прихватить немного кожи и оттянуть.
— Я хочу работать в Центре по контролю и профилактике заболеваний, — говорю я, а Бог Тату издает звук, что его это впечатляет. Я изучаю его татуировки, осознавая, что раньше не замечала фразу за его правым ухом. Простым черным шрифтом было написано — «В Голове и Сердце». Задумываюсь, что же это означает? — На самом деле, меня не волнует, где именно, но мне бы хотелось анализировать данные о заболеваниях, представляющих риск для здоровья населения.
— Звучит так напыщенно, — говорит он, улыбаясь мне. Я чувствую, как от этого трепещет мое сердце. Быть так близко к нему, словно наркотик. Будто каждый вдох, который мы разделяем в этой маленькой комнатке,
