наград, а его последний альбом провалился. Но Алан сделал это, и теперь у нас нет выбора.
– Ты не можешь жить по его указке, – возражаю я. Беру Алекс за подбородок и приподнимаю ее голову. – Это твоя жизнь.
– Кэм, ты думаешь, мне это нравится? – ее голос звучит резче.
Отстранившись от меня, она поправляет волосы и, скрестив руки на груди, сжимает губы в тонкую линию.
– Я не хочу так жить: просыпаться с заранее написанным сценарием дня и следовать ему. Не хочу обложек журналов, глупых вопросов. Но я не могу иначе. Если брошу группу, то моя семья вернется в Комптон. Я не могу этого допустить.
– И поэтому ты должна жертвовать собой?
Вскинув руки, она усмехается.
– Ты не понимаешь, – раздраженно бросает Алекс. – Если ты хочешь ехать на Гавайи, ты делаешь это. Сегодня ты здесь, а завтра тебя нет. А моя жизнь останется такой на ближайшие годы.
Я удивленно смотрю на нее. Алекс закрывает лицо руками и качает головой. Сделав глубокий вздох, она потирает лоб ладонью.
– Прости, ты не заслужил этого. Просто вся ситуация вымотала меня. Наверное, мне лучше поехать домой.
Скинув плед на песок, она встает.
– Что за чушь? Ты никуда не поедешь! – беру ее за руку и притягиваю к себе.
Алекс перебирается ко мне на колени, но избегает моего взгляда. Я переплетаю наши пальцы и, нежно проведя ладонью по щеке Алекс, поворачиваю ее голову так, чтобы заглянуть ей в глаза. Уголки ее губ опущены, несколько прядей свисают на лицо, и я убираю их за ухо, замечая печальный взгляд.
У любого человека сдадут нервы в такой ситуации. Популярность кажется привлекательной только на обложках журналов и ковровой дорожке. Свет софитов, съемки, интервью, крики фанатов и дорогие рестораны – это небольшой бонус, чтобы суровая реальность не казалась такой ужасной. По факту, день за днем твоя жизнь все меньше принадлежит тебе, и ты становишься заложником этой системы.
И, если быть честным, я понимаю Алекс. Я сам так жил последний год: хотел быть ближе к брату и делал все, чтобы стать таким же, как он. Это Трэв любил серфинг. Он им жил и дышал. Я же решил участвовать в этих соревнованиях только потому, что хотел, чтобы его помнили. До разговора с Митчем я об этом и не задумывался. Сегодня мы с ним встретились на пляже и первое время долго сидели рядом и молчали. Смотрели на океан и как постепенно чередовались большие и маленькие волны. Как чайки летали над водой. Было в этом молчании что-то успокаивающее. То, чего нам с ним не хватало. Мы ведь толком не разговаривали за этот год. После случая с Эми его отношение ко мне изменилось. А потом Митч начал говорить о Трэве. О том, что ему так же его не хватает и что порой он по привычке набирает его номер. Я испытал такое облегчение, словно огромный камень свалился с моей души. Но самое главное – он сказал, что я – это я. Мне нет смысла пытаться что-то всем доказать. Все и так помнят и любят Трэва, но жизнь идет дальше. И что все также скучают и по мне.
Придвинувшись ближе, я целую Алекс в уголок губ и, обвив ее талию руками, заглядываю в глаза.
– Возможно, я и правда не понимаю всех правил шоу-бизнеса, и у нас с тобой разная жизнь, но музыка у тебя здесь, – касаюсь пальцем ее груди, прямо напротив сердца. – Если то, чем ты занимаешься, однажды перестанет приносить тебе удовольствие и ты ничего не почувствуешь, взяв в руки палочки, ты просто перегоришь, и это не закончится ничем хорошим.
– Знаю, – шепчет она.
– Ты говорила, что музыка – это свобода. Так живи ей. Бери от нее все, но не позволяй этому становиться тюрьмой для тебя.
Коснувшись моего лба своим, Алекс кладет руку мне на шею, а затем нежно поглаживает щеку.
– Прости меня, – наши взгляды встречаются, и мое сердце пропускает удар.
– Тебе не за что извиняться. В такой ситуации естественно сорваться.
Уголки ее губ приподнимаются в легкой улыбке, которая так нравится мне.
Только сейчас я понимаю, что люблю ее. Эту веселую, харизматичную, сильную и волевую девушку. Мне приходится прикусить язык, чтобы не сказать это вслух. Я не боюсь быть отвергнутым, тем более, мне кажется, Алекс тоже испытывает такие чувства, но признаваться в них после того, как мы разговаривали о ее бывшем, – не особо подходящий момент.
Наши губы встречаются в медленном и сладком поцелуе. Я все крепче обнимаю ее, мои руки скользят по соблазнительным изгибам ее тела. Сейчас я хочу просто целовать ее и наслаждаться мгновением. Вдыхать аромат карамели, смешанный с запахом океана и пропитанный осенним лос-анджелесским солнцем. Эйфория от каждого прикосновения заставляет сердце лихорадочно биться в груди. Я давно не испытывал подобных чувств. Это как первый прыжок с парашютом: ты жутко боишься, но, попробовав один раз, уже не можешь остановиться и понимаешь, что это – единственное, что заставляет чувствовать себя целостным и полным жизни. От этого невозможно отказаться.
– Кажется, мне будет слишком тяжело с тобой расстаться, – шепчет Алекс. – Я не хочу уезжать.
– Мы что-нибудь придумаем, – я провожу внешней стороной пальцев по ее щеке. – Но не вздумай больше извиняться.
– Ты слишком хороший.
– Я вырос на юге; к тому же с моей мамой иначе не получилось бы. Думаю, ей очень понравится твое замечание.
Алекс смеется, а потом ее взгляд вдруг становится серьезным.
– Понравится? В каком смысле? Ты собираешься к родителям? – ее голос взволнованно подскакивает.
– Да. Мы с Крисом поедем в Техас на День благодарения.
– Даже не знаю, что меня удивляет больше: твое решение вернуться домой или то, что Уитакер наконец-то отстанет от моей сестры.
– Думаю, он напомнит о себе перед отъездом.
Я еще не звонил родителям, чтобы предупредить о своем решении. В каждом голосовом сообщении мама заверяет, что будет рада моему приезду, и неважно, когда это произойдет. А мне стыдно позвонить им и сказать: «Привет. Я облажался и чертовски скучаю по вам».
– Ты уедешь сразу после соревнований? – с тоской в голосе спрашивает Алекс.
– Не надейся так быстро избавиться от меня, Дэниелс. Как только ты сядешь в самолет, я заберусь в пикап и буду всю дорогу слушать Вилли Нельсона, мысленно заставляя тебя полюбить его.
Ни в коем случае не покину этот город, пока Алекс остается в нем. Мы будем использовать каждую минуту до отъезда.
– Можешь не надеяться, – она демонстративно закатывает
