Зигфрид поджидал врагов, стягивая с себя рубаху с металлическими пластинами. Он ощутил кожей этот колкий, ядовитый ветерок Поля и расхохотался — свободным, беззаботным смехом. Можно было даже подумать, что у воина снова «поехала крыша», но рассудок его был на удивление ясен. Просто так наступало освобождение — от бесконечного пути, от обязательств, от умирающего тела. Мускулистый торс, исчерченный черными разводами тления, был готов принять в себя любую порцию смертельного железа. Странно, очень странно, что он так здорово чувствовал себя именно сейчас — перед неизбежной смертью. И то хорошо: бой должен получиться славным!
Впереди мороков двигался огромный, седой морок — вест в длинном, оборванном, потерявшем цвет одеянии. Он волочил за собой здоровенный, сплошь в боевых выщерблинах, двуручный меч. Погиб он явно от удара чего-то длинного, острого, распоровшего грудь и проткнувшего сердце. Возможно, от танталовою штыря кио. Хотя вариантов найти гибель — море. Лицо же его по-прежнему сохраняло былую силу, даже величественность, и Зигфрид невольно шагнул назад, не представляя, как сможет поднять оружие на этого пусть и бывшего, но все же великого воина.
На своего короля.
Зигфрид поднял руку, зычно прокричал:
— Король Вальгард! Это я, страж ворот Зигфрид по прозвищу Зоркий! Ты узнаешь меня?
Седовласый продолжал надвигаться на бывшего сородича, никак не реагируя на человеческую речь.
— Я не хочу драться с тобой и твоими воинами! — в отчаянии выкрикнул Зигфрид, поднимая меч. — Уходи и уводи их с собой!
Восставший из мертвых король вестов изумленно посмотрел на наглеца, и лицо его вдруг потеряло все оттенки благородства, исказилось немыслимой злобой, обнажив кривые желтые зубы. И рот, ставший вдруг пастью монстра, извлек из нутра жуткий, протяжный рык. Звук этот, как сигнал, подхватили десятки глоток.
Мороки бросились на воина-одиночку.
Лояльность по отношению к бывшему повелителю мгновенно покинула Зигфрида. С яростным воплем, словно желая заглушить вой мороков, он бросился на седовласого. Взвились в воздух мечи, лязгнул металл, брызнули искры. Несмотря на произведенную Полем трансформацию, король-морок дрался неплохо. Намертво вбитые в тело приемы боя и опыт давали о себе знать. И вскоре Зигфрид получил первую рану — по сути, царапину, намекающую, впрочем, на то, что пощады не будет.
Кровь с надрубленной плечевой мышцы разлеталась горячими каплями по обнаженному торсу, а Зигфрид бился, ощущая величайшее в своей жизни счастье. Никогда он еще не дрался с таким упоением. Наверное, самое лучшее в своей жизни делаешь только в первый и в самый последний раз.
Он дрался не просто рационально — он стремился воплотить всю красоту боя, на которую только был способен. И потому король вестов Вальгард, чей трон остался в одиночестве в опустевшем зале Бункера, не был просто заколот или зарублен.
Словно завершая неистовый танец смерти, Зигфрид пал на колени перед своим повелителем. Тело продолжило по инерции стремительное вращение, и в доли секунды король лишился ног. Седовласый морок не успел рухнуть — так как мгновенно вскочивший Зигфрид молниеносными движениями отсек королю руки и финальным штрихом — голову.
Четвертованное тело с мерзким звуком рассыпалось. Голова короля упала в левую, свободную, руку воина.
— Король умер! — прорычал Зигфрид, подбрасывая на руке голову с выпученными в злобе глазами. — И теперь — уже без всяких оговорок!
Голова полетела в сторону мороков-вестов. До этой секунды будто намертво въевшиеся рефлексы не давали им вмешаться в схватку мертвого короля. Теперь ситуация изменилась. Теперь приходилось рубиться со всеми сразу. Точнее — как минимум с пятью, что могли одновременно окружить его. Спасали инстинкты вестов — они не перли, как серая масса мороков за их спинами, иначе его просто задавило бы трупами. Он бился, чувствуя, что даже его, почти сверхъестественные, силы, некогда подаренные убийственным снадобьем, скоро подойдут к концу. И он уже был готов, отбросив меч и расставив руки, как крылья, в последний раз броситься на вражеские клинки…
Но что-то вмешалось в разбушевавшуюся стихию боя, сбив его ритм и внеся некоторую сумятицу в напор мороков. В спину повеяло холодным ветерком, и над толпой, заслоняя солнце, возникла зловещая тень.
Всего этого Книжник уже не видел. Едва Зигфрид покинул пределы грузового люка, он крикнул — прямо перед собой, сложив рупором ладони, в надежде, что еще не сдохли у этого монстра акустические сенсоры:
— «Титан» два пять семь ноль восемьсот одиннадцать… — Код активации был довольно сложен, и Книжник сам удивлялся, что сумел выучить такой длинный ряд беспорядочно расположенных знаков, — …Девятьсот семьдесят два. Закрыть люк! Полная герметизация! Вперед!
Еще одной находкой там, у Универсального Пульта, были коды лингвистической адаптации: создателями этих машин предполагалось, что на территории противника управление может происходить и на русском языке. Зачем это было сделано — непонятно. Возможно, чтобы в эфире не звучала речь на языке противника, — еще один способ ввести врага в заблуждение. Хотя это не более чем предположение — как и все, что касается той почти забытой войны..
Пол под ногами вздрогнул, ушел в сторону, отчего многие попадали на рифленую металлическую поверхность. Отчаянно заорал какой-то младенец. Но все же робот со скрежетом сдвинулся с места. Они уходили прочь от Бункера, оставляя за спиной толпы разъяренных врагов и обреченного на гибель Зигфрида. Громадный транспорт двигался неторопливо, как и полагается сухопутному «танкеру». Где-то позади семенили вслед за хозяином преданные, как прирученные крысособаки, сервы.
Глядя на экран, Книжник обдумывал дальнейшие действия. Первым этапом было просто выйти за пределы действия Поля Смерти. Проклятое Поле было огромным — и оно все время меняло форму. Оставалось надеяться, что «Титан» сумеет прорваться на юг и выберется за пределы Поля где-то неподалеку от Садового кольца.
О том, что делать дальше, даже думать не хотелось: предстояло перевести несколько сотен человек, спрессованных в огромном ангаре, через не менее жуткое, чем Поле Смерти, Садовое кольцо. О том, чтобы переть напролом сквозь опасное наследие Последнего Рубежа, не могло быть и речи: не хватало только, чтобы «Титан» оправдал схожесть своего имени с легендарным «Титаником» из старой книги, став братской могилой народа вестов. И его — за компанию.
Так что оставалось надеяться на единственный известный ему переход у Ружейного переулка. Дальнейшее представлялось туманным. В частности — чем платить за переход проводникам-маркитантам?
Впрочем, имелся еще один аргумент: «Раптор», которому было приказано двигаться следом. Вооруженный восьмиствольной тридцатимиллиметровой пушкой он мог стать серьезным доводом и для маркитантов, и для нео, если те все еще околачивались в окрестностях перехода…
Книжник машинально сунул руку в суму, вытащил на свет золотую фигурку нео. Та глядела на него маленькими злыми глазками, и взгляд этот не сулил ничего хорошего. Сзади тихонько подошла Хельга. Все это время она провела с Ингой, будто боевое товарищество семинариста и воина само по себе сделало подругами их женщин. Увидев фигурку, тихо ойкнула, спросила:
— Что это у тебя, Ник?
— Клановый тотем нео, — ответил Книжник. — Захватили по случаю. Случайно получилось.
Хельга странно посмотрела на парня, сказала:
— Никакой это не тотем. Даже если муты и использовали его так.
— Это еще почему? — удивленно спросил Книжник.
— Хотя бы потому, что эта фигурка — женская, — усмехнулась Хельга.
— Самка нео? — непонимающе пробормотал Книжник.
— Сам ты нео! — фыркнула Хельга. — Это же богиня плодородия — доисторическая вещь, из музея! Ты книжки, вообще, читаешь?
Книжник залился краской. Он ожидал от этой девчонки чего угодно — только не того, что она так уделает его на его же собственном поприще. Мельком глянул на фигурку и только сейчас понял, что многочисленные жуткие наросты на теле золотого божка — это женские груди.
— Наверное, муты музей разграбили, — вертя в руках фигурку, с сожалением сказала Хельга. — Да еще, видишь — исцарапали всю своими знаками.
— Ну раз ты разоблачила эту штуку, то отныне она по праву принадлежит тебе… — решительно сказал Книжник. И водрузил фигурку с продетым сквозь голову, пропитанным засохшей кровью шнурком на шею растерявшейся девушке. Тут же усмехнулся: он поступил в точности как вождь нео со своей наложницей. Забавная выходила аналогия.
— Мне еще никогда ничего такого не дарили, — потупив взгляд, тихонько сказала Хельга, то вглядываясь в своеобразный «кулон», то ловя взгляд Книжника. Да и сам парень чувствовал: было во всем этом что-то сакральное. Вроде какого-то ритуала. За всеми этими разговорами Книжник не забывал следить за продвижением «Титана». Продвижение, надо сказать, было крайне медленным — не быстрее пешего шага. Впрочем, учитывая сколько людей со всем скарбом тащит в своем чреве эта машина, с этим можно было мириться. Более того: торопиться было особо некуда. Здесь, под защитой мощных, бронированных бортов, можно было ехать куда угодно и как угодно долго…
