Смотрел на людей. Гадал, кто они, откуда, что за горе сгибает их спины или какова причина радости. Отметил, как сильно отличается поведение туземных крестьян от повадок земледельцев в орейских княжествах. С какими покорными лицами, с какой прытью, стаскивают они шапки с коротко стриженых голов, как изгибаются в глубочайшем поклоне при каждой встрече с более или менее прилично одетым человеком. И дивился, когда разнаряженный в драгоценные ткани молодчик, проезжая мимо на лошади, даже не потрудился хотя бы кивнуть в ответ. Казалось, он их вообще не видел…
Группу пестро одетых всадников, мчавшихся по пыльной дороге, не обращая ни малейшего внимания на удирающих с их пути людей, трудно было не заметить. Резвые лошади, разноцветные попоны, флаги с гербами, странного покроя, расшитые знаками накидки, мечи на поясе — я не сомневался, что видел отряд рыцарей, отправившийся на тот самый турнир.
Не доезжая саженей двадцать до нашего бивуака, старший из группы — плечистый темноволосый бородатый мужчина лет сорока со знаком черной осы на желтом фоне на накидке — вдруг придержал коня. Над воротами Эмберхарта висел огромный щит с точно таким же гербом, так что передо мной наверняка был член семьи местного барона. Оса, только гораздо меньшего размера, нашлась и на плащах шестерых его спутников — явно дружинников. У семерки остальных рыцарей гербы были другие. Позади всех, на козлах странной двухколесной повозки ехал еще один невзрачно одетый человек. И когда предводитель все-таки остановился, именно этого, невзрачного, жестом подозвал к себе.
Вскоре, выслушав напутствие господина, слуга рысцой поспешил в мою сторону. А я с тоской взглянул в сторону лука, притороченного к седлу соловушки, пасущейся шагах в двадцати. Ничего хорошего от этой встречи я не ждал. Мерзкий, суетливый, алчный город просто не мог исторгнуть из себя ничего путного.
— Их милость, — рябой рыбоглазый слуга, говоривший так, что приходилось выискивать среди сказанных слов хоть отдаленно знакомые, слегка повел носом в сторону бородатого. — Спрашивает: кто ты, молодой господин, и откуда? И что делаешь на его земле?
— Что за милость такая? — не понял я.
— Барон Соломон Эмберхарт, сер. Могу я узнать ваше имя?
— Арч Белый, сын Ветви из Великого леса, — решил все-таки представиться я.
— Спасибо, молодой господин, — подобострастно поклонился слуга и бегом отправился к барону. Только за тем, впрочем, чтоб получить тяжелую оплеуху и тут же вернуться.
— Это начинает меня забавлять, — сдвигая меч на живот, ухмыльнулся я. — Твоя милость заикается? Или есть какой-то другой ущерб, раз не может спросить сам?
— Что вы, сер, — испугался рябой. — Их милость совершенны во всем. А моя участь — им слова незнакомцев носить, ибо не пристало…
— Удивительный обычай.
— Вы, видно, издалека?
— Лес… земли моего отца расположены к востоку от Ростока, что в орейском краю.
— Видно, это очень далеко. О ростокском герцоге я еще слышал…
Я пожал плечами.
— Их милость спрашивает, что вы, сер, видно, рыцарь, раз у вас меч на поясе.
Вопрос заставил меня задуматься. Раньше-то я думал, что рыцарь — это доспешный всадник с длинным копьем. Что-то вроде каменьских конных латников. Оказалось — следовало из самой постановки вопроса, что достаточно было подвесить клинок на бок…
— Я не намерен участвовать в основном турнире, — наконец осторожно выговорил я.
— Мой добрый господин может помочь славному рыцарю, — заторопился белоглазый возница. — И конем, и доспехами. Баронам Эмберхарт нужны верные люди…
— Зачем?
— Скоро же война, — удивился слуга, и добавил торопливо. — Это же все знают.
— Я не нуждаюсь в помощи.
— Но вы один. На этой маленькой лошадке… И отряд воинов… И не в таверне, а у костра на опушке леса…
— И что? — этот скользкий тип начинал меня злить. Как и его назойливый хозяин.
— Нет-нет. Что вы… Так что мне передать моему господину?
— Передай… Скажи, я польщен его вниманием. Мы вскоре покинем его земли, раз он не рад гостям из орейских княжеств…
Второй раз барон слушал рябого гораздо дольше, и обошлось без рукоприкладства. Наверняка сын престарелого владыки вонючего города не слишком торопился на турнир, раз вместо того чтоб пришпорить коней, шагом подъехал ко мне. И снова я поискал глазами лук.
— Должна быть причина для отказа, — уперев кулак в бедро, надменно выговорил барон, останавливая коня в шаге от меня. — Я не помню среди своих врагов каких-то Белых… Но ты наверняка уже пообещал кому-то свой меч и кнехтов?!
— Кнехтов? — у этого человека была странная манера говорить. Складывалось впечатление, будто мысли бурным потоком неслись в его голове, иногда вынося на берег мутную пену слов.
— Это твои кнехты? — бородач слегка повел подбородком в сторону замерших за моей спиной дружинников.
— Эти воины выполняют приказы моего друга.
— И кто же твой друг? Он есть в моем списке? Сколько бы вам ни обещал Готтард, я плачу вдвое!
— Вы, должно быть, богаче Готтарда, — улыбнулся я.
— Потому он жаждет мои земли.
— Меня это не касается, — я поморщился. — Мы едем на турнир.
— Вот именно!
Я совершенно его не понимал. Местные владыки варились, словно овощной суп — то сверху свекла, то капуста, не замечая пламени, полыхающего за тонкой гранью котла. При этом, оспаривая друг у друга горсть смердящих городов, считали себя не иначе как вершителями судеб мира. Мне представлялась смешной их суета, и я не видел причин это скрывать. В ответ на мою ехидную улыбку, наследник Эмберхарта положил руку на навершие меча.
Из облака пыли, почти постоянно висящего над дорогой, проявился Ратомир. Раздвинув лошадью дружинников барона, подъехал ко мне.
— Прости, твоя светлость, — прогудел принц из-под глухого, закрывающего лицо шлема. — Я поздно понял, что тебе неприятно в городе… Тем более — этом.
Это был удивительный день! Фантастический, чудесный мост с волшебными изваяниями. Бесконечный, запутанный, суетливый, плохо пахнущий, переполненный жаждавшими злато людьми город. Песчаная опушка рощи странных деревьев и странный, под стать своему городу, барон. И в довершение всему этому шквалу открытий — принц, всерьез озабоченный моим самочувствием в селении.
— Светлость? Юный рыцарь — герцог? — ошарашено качая головой, проговорил незнакомый дворянин из свиты бородача.
— Это еще кто такой? — скривился барон.
— Барон Яггер, — представился принц. И сказано было таким тоном, что я сразу понял — он имел право на это имя. — А ты, судя по черной мухе на штандарте, сынок старого пройдохи Эмберхарта?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
