Он улыбнулся и кивнул.
— Я направляюсь к себе в комнату, — заявила леди Викерс. — А вы здесь делайте что хотите. Но не вздумайте меня будить.
И с этими словами она захлопнула за собой дверь, соединяющую их спальни.
Аннабель молча уставилась на дверь, потом обернулась к Себастьяну. У нее кружилась голова.
— Похоже, бабушка только что дала мне разрешение погубить свою честь.
— Я с радостью займусь этим лично, — подмигнул Себ. — Если ты не против, конечно.
Она снова посмотрела на дверь, а потом с открытым от удивления ртом обернулась к Себастьяну.
— Она, наверное, с ума сошла, — наконец заключила Аннабель.
— Au contraire [18], — ответил он, становясь у Аннабель за спиной. — Она неопровержимо доказала, что является самой здравомыслящей из нас из всех. — Он наклонился и поцеловал ее в шею. — Мне кажется, мы наконец остались наедине.
Аннабель повернула к нему голову.
— Я не чувствую, что мы наедине, — возразила она, мотнув головой в сторону бабушкиных покоев.
Себ обнял ее и погладил губами ключицу. Секунду Аннабель казалось, что он хочет просто отмахнуться от ее сомнений и приступить к ласкам, но тут она поняла, что Себ смеется. Или старается сдержать смех.
— Что? — требовательно спросила она.
— Никак не могу избавиться от мысли, что она подслушивает, — приглушенно ответил Себ.
— И это смешно?
— Очень. — Похоже, он и сам не понимал, почему.
— У нее была интрижка с твоим дядей, — заметила Аннабель.
Себастьян внезапно замер.
— Если ты хочешь затушить во мне все искры страсти до единой, то учти, эта картинка сработает безотказно.
— Я и раньше знала, что дядя Томас и дядя Артур на самом деле не дедушкины сыновья. Но Перси… — Аннабель покачала головой, все еще не веря. — Я и не догадывалась. — Она начала было опираться на Себа, прижимаясь спиной к его груди, но вдруг застыла и выпрямилась.
— В чем дело?
— А как же мама? Я понятия не имею…
— Она точно Викерс, — тихо и уверенно заявил Себ. — У тебя те же глаза, что у дедушки.
— Правда?
— Не цвет, а форма. — Он развернул Аннабель к себе лицом, положив ей руки на плечи. — Вот здесь, — он нежно провел пальцем по ее векам, — тот же изгиб.
Себастьян слегка склонил голову набок, нежно и внимательно разглядывая девушку.
— И скулы тоже, — прошептал он.
— Я очень похожа на маму, — сказала Аннабель, не в силах оторвать от него взгляд.
— Так что ты — Викерс, — заключил Себ с улыбкой.
— Что бы это ни означало, — она постаралась подавить смешок.
— Думаю, ничего плохого, — заявил он, наклоняясь и целуя Аннабель в уголок рта. — Как ты думаешь, она уже заснула?
Аннабель помотала головой.
Себ поцеловал ее в другой уголок рта.
— А теперь?
Она снова помотала головой.
Себ отстранился и она едва не рассмеялась, когда он молча, одними губами выговаривая слова, начал считать до десяти, сосредоточенно глядя в потолок.
Аннабель наблюдала за Себастьяном, и в ней бурлил смех. Досчитав, Себастьян снова посмотрел на нее. Глаза у него блестели, как у мальчишки перед рождественской елкой.
— А теперь?
Аннабель открыла было рот, готовая отчитать его, призвать к терпению… но не смогла. Она так любила этого человека, она собиралась за него замуж… И после всего произошедшего сегодня ей стало ясно, что жизнь дана, чтобы жить, что любимых надо беречь и что, если уж ей выпал шанс быть счастливой, значит, его надо хватать двумя руками и ни за что не отпускать.
— Да, — ответила Аннабель, обвивая руками его шею. — Думаю, она уже спит.
Глава 26
Если бы он писал книгу, подумал Себастьян, обнимая Аннабель, глава бы закончилась как раз на этом месте… Нет, пожалуй, она закончилась бы страницы на три раньше и не содержала бы ни единого намека на интимность, соблазнение и уж тем более на сводящее с ума вожделение, которое он испытал, стоило Аннабель обнять его за шею и слегка поднять голову.
Подобные вещи просто недопустимо доверять бумаге.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Однако в данный момент он не писал книгу, он жил. И, неся Аннабель к кровати, Себастьян подумал, что это просто замечательно.
— Я люблю тебя, — прошептал он, кладя Аннабель на постель.
Волосы ее струились по плечам восхитительной темной волной. Ему хотелось проследить изгиб каждой прядки, запутаться в них пальцами. Хотелось почувствовать, как они гладят, щекочут его плечи, скользят по коже на груди. Ему хотелось почувствовать ее всю, всем телом, и чувствовать ежедневно, до самого последнего дня своей жизни.
Он тоже лег, слегка нависая над Аннабель, и заставил себя на мгновение замереть, насладиться этим моментом, воздать ему должное. В глазах Аннабель сияла такая любовь, что Себ вдруг лишился дара речи, лишился вообще всего, кроме огромного, восхитительного чувства благоговения и ответственности.
Теперь он уже не сам по себе. Он — единое целое с другим человеком. Он принадлежит Аннабель. Его действия… теперь уже не только его. Все, что он говорит, что делает… важно не только для него. Если он вдруг сделает Аннабель больно, если разочарует ее…
— У тебя такой серьезный вид, — прошептала она, поднимая руку и гладя его по щеке.
Какие у нее холодные пальцы! Себастьян поцеловал ее в ладонь.
— У меня вечно холодные руки, — сказала она.
Себ улыбнулся.
— Ты произнесла это таким тоном, словно сообщила страшную, мрачную тайну.
— И ноги у меня тоже холодные.
Он серьезно поцеловал Аннабель в кончик носа.
— Клянусь, провести остаток дней, согревая твои руки и ноги.
Она улыбнулась своей особенной, широкой, прекрасной, несравненной улыбкой — из тех, что так часто превращались в ее особенный, прекрасный, несравненный смех.
— А я клянусь…
— Любить меня, даже когда я облысею? — предложил он.
— Договорились.
— Играть со мной в дартс, даже если я всегда буду выигрывать?
— В этом я не так уж уверена…
— А еще… — тут он на секунду задумался. — Вот, пожалуй, и все.
— Правда? И ни слова о вечной преданности?
— Это вошло в пункт об облысении.
— А о вечной дружбе?
— В пункте о дартс.
Она засмеялась.
— Как вас легко любить, мистер Себастьян Грей.
В ответ он скромно улыбнулся.
— Стараюсь изо всех сил.
— Но мне нужно сообщить тебе одну тайну.
— Правда? — Себ облизал губы. — Обожаю тайны.
— Наклонись ниже, — потребовала Аннабель.
Он послушался.
— Ближе. Еще ближе.
Себастьян приблизил ухо к самым губам Аннабель.
— Слушаюсь и повинуюсь.
— Я отменно играю в дартс.
Себастьян засмеялся. Тихо, но вздрагивая всем телом. А потом приблизил губы к ее уху. Почти коснулся его, обжег мочку горячим дыханием. И прошептал:
— А я еще лучше.
Тогда она повернула его голову так, чтобы его ухо снова оказалось у ее рта.
— А ты любишь командовать, — успел он сказать по дороге.
— Уинслоу, чаще других побеждающая в дартс, — вот и все, что она сказала.
— Да, но в будущем месяце ты ведь уже станешь Грей.
Аннабель в ответ восхищенно вздохнула. Как бы ему хотелось провести всю жизнь, слушая подобные вздохи…
— Подожди! — вдруг воскликнул он и отстранился.
Чуть не забыл! Он ведь не просто так пришел сегодня к ней в комнату.
— Я хочу сделать это снова, — заявил Себастьян.
Аннабель вопросительно наклонила голову вбок.
— Когда я делал тебе предложение, — пояснил он, — я сделал все неправильно.
Она открыла было рот, хотела возразить, но Себ приложил палец к ее губам.
— Тс-с-с. Я понимаю, все в тебе восстает против этого, ты ведь старшая сестра и все такое, но сейчас тебе придется молчать и слушать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Аннабель кивнула. Глаза ее сверкали как звезды.
— Я хочу снова сделать тебе предложение, — сказал он. — Я ведь делаю его лишь раз в жизни… ну хорошо, не один раз, но только одной женщине, и я хочу все сделать как надо.
