Жоффруа изумленно взглянул на него.
— Но почему они переметнулись на сторону Клито именно сейчас?
Роберт беспокойно заерзал.
— Советники короля сообщают, что к брачному союзу между Нормандией и Анжу во всей стране относятся неодобрительно. Многие лорды открыто заявляют, что если бы они раньше знали о желании короля навязать им в правители анжуйца, то никогда не принесли бы присягу Мод. Вот потому-то они и становятся на сторону племянника короля.
— Подобные заявления — речи изменников! — воскликнул Жоффруа, и его голубые глаза сверкнули гневом. — Что они имеют против анжуйцев? Мы считались цивилизованным народом еще тогда, когда нормандцы были варварами и разбойниками.
Мод едва удержалась, чтобы не возразить, что такую точку зрения еще надо доказать.
— Нормандцы и анжуйцы всегда были на ножах, — заметил Брайан. — Хотя изначальная причина этой вражды, должно быть, уже забыта.
— Неужели для короля поведение его лордов оказалось неожиданностью? — спросила Мод, бросая через стол взгляд на короля, что-то увлеченно обсуждающего с Фальком Анжуйским. — Это было неизбежно после того, как он нарушил клятву.
— Я надеюсь, что король Генрих наведет порядок в стране, прежде чем я взойду на трон, — вымолвил Жоффруа. — Я не желаю наследовать мятежное королевство!
Мод, Роберт и Брайан в ужасе уставились на него. Мод поняла, что Жоффруа волнует лишь одно: чтобы никто не доставил ему лишнего беспокойства. По-видимому, воля нормандского народа для него ничего не значила.
— Нормандцы немедленно отправляются домой, так что волнения, возможно, удастся унять, прежде чем они широко распространятся, — сказал Роберт.
Из-за неожиданного отъезда короля брачные торжества сократили, к большому облегчению нормандцев, которым удалось ускользнуть из Анжу раньше, чем они смели надеяться. К счастью для Мод, традиционное благословение брачной постели и ритуал раздевания невесты на сей раз не состоялись: жених со своим отцом спешно отправились в Анже приготовиться к прибытию новобрачной.
Все еще тая обиду, Мод попрощалась с отцом с холодной учтивостью. Расставаться с Брайаном и Робертом ей очень не хотелось.
— Когда мы встретимся в следующий раз, надеюсь, я уже буду дядей, — сказал Роберт, нежно целуя сестру в обе щеки.
— Можно мне поцеловать невесту? — спросил Брайан.
Мод улыбнулась в знак согласия. Ее не удивило, что Брайан поцеловал ее с особой теплотой и нежностью, продлив поцелуй гораздо дольше, чем полагалось по законам формальной любезности. За время пребывания в Руане она начала понимать, что под холодными манерами лорда Уоллингфорда скрывается растущая привязанность к ней. Мод ласково обняла Брайана. Ей казалось, что она теряет своего последнего друга. В сущности, так и было.
— Не судите юного Жоффруа слишком строго, — прошептал ей на ухо Брайан. — И не надо больше никаких шуток с соколами и тому подобного. Не забывайте, что на мед слетается больше мух, чем на уксус.
Мод кивнула, сдерживая подступившие к глазам слезы.
Последним к ней подошел аббат Анри, брат Стефана.
— Мне поручили передать вам свадебный подарок, — произнес он отрывистым, суровым голосом и вложил в ее руку ларчик из слоновой кости. — От моего брата Стефана и, само собой, от меня, с наилучшими пожеланиями счастливой и приятной жизни в качестве графини Анжуйской. — Аббат взглянул на нее ледяными глазами.
Мод дрожащими пальцами открыла ларчик. Внутри лежал золотой перстень с изумрудом в форме полумесяца.
— Я никогда не видела ничего подобного, — произнесла она, восхищенно разглядывая перстень. Камень светился живым огнем, напоминая ей глаза Стефана.
— Мой отец, граф Блуа, снял его с убитого сарацина и привез домой из Святой земли. Этот перстень достоин королевской руки.
Мод могла бы искренне сказать, что аббат недооценивает подарок.
— Спасибо вам за столь великолепный дар. Прошу вас, передайте Стефану, что я буду хранить его, как драгоценнейшее сокровище.
Аббат коротко улыбнулся ей, поклонился и ушел. И тут до сознания Мод наконец дошли странные слова, сказанные им: счастливая жизнь в качестве графини Анжуйской! Что это значит? Ведь через год-другой она должна стать королевой! Что он имел в виду? Пожав плечами, Мод выбросила из головы эти слова и снова принялась разглядывать перстень. Она подарила Стефану серебряное кольцо своей бабушки, и вот он сделал ей ответный подарок. Смысл этого дара она понимала безошибочно, и надежды ее возродились.
Когда несколько дней спустя Мод прибыла в Анже, перстень на изящной золотой цепочке покоился у нее на груди.
При появлении Мод жители столицы весьма оживились, радуясь прибытию столь высокородной невесты — дочери английского короля. Она с удовлетворением замечала горожан, размахивающих знаменами среди толпы, заполняющей извилистые улочки, священников в белых одеяниях, несущих распятия и зажженные свечи под перезвон колоколов в церквах и напевы псалмов.
На фоне сумеречного неба Мод увидела Анжерский замок, возвышающийся над широкой рекой на крутом склоне. Решетки были подняты, подъемный мост опущен. Когда процессия проехала по каменному туннелю во внешний двор, озаренный ярко пылающими факелами, Мод обратила внимание на мельницу, полные амбары, конюшни и казармы. Ее поразило, как много здесь толпилось конюхов, кузнецов и оружейников, отвлекшихся от работы, чтобы взглянуть на новую графиню. Никто не предупредил ее, что Анже окажется поистине мощной твердыней. Процессия пересекла двор и подъехала к внутренним воротам. Их встретил дворецкий с множеством слуг. Услышав скрип опускающихся решеток, Мод поняла, как чувствует себя пленник при звуке запирающейся за спиной двери темницы.
Обуреваемый нетерпением жениться на дочери короля Иерусалима, чью корону ему предстояло унаследовать, Фальк Анжуйский, едва дождавшись провозглашения Мод графиней Анжу и Майна, на рассвете следующего дня отправился в Святую землю.
Мод и Жоффруа остались вдвоем.
Поскольку брачные торжества в Ле Мане сократили и Фальк Анжуйский хотел, чтобы сын находился рядом с ним в Анже накануне его отъезда в Иерусалим, у Жоффруа до сих пор не было возможности воспользоваться своими супружескими правами. Хотя предполагалось, что молодожены займут одну комнату, Жоффруа остался в своих прежних покоях и предоставил Мод делить супружескую спальню с Олдит и небольшой свитой нормандских фрейлин. Такой поступок Мод отнесла на счет неожиданно проснувшейся в юном графе чувствительности, на которую она считала его неспособным, что заставило ее испытать прилив благодарности к Жоффруа.
