Не любила Ярла таких вот ситуаций неопределенных. Куда как лучше, когда точно знаешь, что нужно сделать и как. Когда все решения не на ходу, а заранее приняты. Тогда и волноваться нечего.
Глянула на улицу. Свинцово-фиолетовыми сгустками кипели в вышине тучи. Прорвался на мгновение в какое-то случайное небесное окошко одинокий солнечный луч, багрянца в этот котел добавив, и погас безвозвратно. И вдруг - порыв ветра, взметнулась дорожная пыль, закачались деревья. Через неплотно затворенное окно в комнату ветер проник. Холодный...
Глухо заворчал в отдалении гром. Давно пора. Так и должно было это затишье разрешиться. Ярла открыла настежь окно, почти с радостью грозу приветствуя. Хотя для охоты-то оно не очень хорошо... темнота беззвездная, непроглядная, шум, да еще и мокрядь. Но с другой стороны - не только охотнику зверя труднее выследить, но и зверю преследование заметить труднее.
Просыпается стихия... С детства Ярла грозы любила, не боялась ни грома, ни молниевого сверкания. Грозы, ветер ураганный, метель зимой - со всем этим себя как будто в родстве чувствовала. Пусть гроза. Пусть.
Только тетиву лука получше навощить, чтобы не намокла. А на дуге лаковый слой проверить - не поврежден ли? Не любит сырости оружие.
В коридоре встретилась Ярле госпожа Тиверо. Раскудахталась: куда это вы, госпожа Бирг, в такую погоду!.. Ярла коротко ответила - мол, надо, работа. Оставила старую квашню в голову ломать. Если, конечно, та не разнюхала давно, кто ее постоялица такая. Но если не разнюхала, то уж каких предположений не строит, наверное. Вроде, если девка по ночам гуляет - тут одно только и может быть предположение. Но на такие-то дела кто же с луком да со стрелами отправляется?..
"Думай да гадай. Чего бы ни надумала - все равно не сгонишь со двора, потому что денег за постой побольше получить хочешь".
Опять гром голос подал, и ветер ему вторит - завыл протяжно. Поздними-то вечерами улицы и так пустеют, а в такую погоду и подавно.
Шум стихии и помешал Ярле обратить внимание, что с черного хода из постоялого двора тоже вышел кто-то. Вжался в стену, выждал, пока Ярла немного по улице прошагала, и следом заскользил, в самой густой тени, возле домов держась.
Первым делом направилась Ярла туда, где сегодня больше всего патрулей должно быть, как сотник Герен говорил, в ту часть города, где Снорр Гуорн и Вейр Дарн погибли. И точно, уже на подходе к тем кварталам заметила Ярла двух патрульных, а через пару улиц - еще двух. Не по одному, по двое Герен стражникам ходить велел. Ну да, не помешают предосторожности... Хотя оборотный зверь и двоих разом может порешить.
Но сегодня этим патрульным опасаться нечего. Не сунется сюда зверь. Не потому, что народу много, другое здесь... А что - другое? Когда на предчувствие-то полагаешься, точно и не поймешь. Не сюда надо, и все тут.
***
В харчевне "Подсолнух", что недалеко от южной окраины Лоретта, простом заведении для горожан без больших запросов, посетителей сидело человек семь. И все - не только без запросов, но и без особых церемонии народ. Час поздний, теперь уж если идут в кабак - не за ужином, а за кружкой пива или рюмкой чего покрепче, а то и за бутылкой. "Подсолнух" - из немногих харчевен, которые до рассвета открыты.
Кружки да рюмки разносила усталая девица не первой молодости, длинная, как жердь, с жилистыми руками, которыми, если кто приставать начнет непотребно, могла затрещину отвесить. Другим, кто послабее, в таких заведениях работать противопоказано. Потому как в "Подсолнухе" еда да выпивка, а прочих развлечений не предусмотрено - но в подпитии, бывает, распускают завсегдатаи грабли. Только хорошей оплеухой их в чувство и приведешь. Охранник, конечно, есть в харчевне, но в таких случаях и на саму себя полагаться надо, не на него одного.
В углу зала то клевал носом, то вскидывался и щипал струны лютни старик с длинной седенькой бороденкой. Мелодия у него выходила нестройная и заунывная.
Вошел еще один посетитель, незнакомый, сильно на бродягу смахивающий. Борода клочками, одежда потрепанная. Уселся в дальнем углу. Жилистая разносчица еды-питья только-только у стойки отдохнуть присела, новому гостю навстречу с большой неохотой поднялась. Но все же недовольную мину кое-как кислой полуулыбкой замаскировала:
- Чего изволите?
Посетитель из-под нависших бровей диковато на нее глянул - разносчице аж не по себе сделалось. Может, сумасшедший какой заявился... замычит сейчас не пойми что не по-человечески. Но бродяга сказал разборчиво, хрипло только:
- Пить давай.
- Чего пить-то? Пива, водки, настойки смородиновой?
Подозрительный все-таки тип... Поди, денег у него ни гроша. У такого откуда и будут-то?
- Воды принеси.
- Воды, вон, из любого колодца напиться можно, - окончательно перестала улыбаться разносчица.
- Ну так и не жалей, раз из любого, принеси.
Ну точно, ненормальный.
- Ладно, принесу, - процедила девица, направилась к стойке, но не прямиком, а мимо двери, возле которой охранник-вышибала сидел. Мигать ему принялась усиленно, в угол зала глазами указывать: мол, вон тот, который там - странный какой-то, начеку будь. А охранник уж и сам неладное подметил, насторожился.
Разносчица решила, пока сыр-бор не начался, и хозяина насчет нежелательного гостя предупредить. Покуда шел промеж них совет, сразу ли бродягу выпроводить или сперва понаблюдать за ним пристально, другой посетитель, рыжий кучерявый мужик с широченными плечищами, брякнул пивной кружкой об стол, поворотился к музыканту:
- Дед, ты бы повеселее чего сыграл. А то и без тебя тошно.
Старик очнулся от полусна, закивал:
- Как скажете, как скажете.
Такому-то детине поперек не попрешь - опасно. Наладился старик какую-то хромоногую плясовую сбренчать, уже раз-другой по струнам бренькнул. Но поднялся вдруг со своего стула клочкастый оборванец:
- Пусть играет, чего играл!
- Чего?.. - мигом поворотился к нему детина, рукава рубахи до локтей подобрал, набычился. Выпитое за вечер его отменно смелым сделало. - Это ты мне перечить вздумал?..
Но с оборванцем немыслимое что-то сотворилось: сидел - вроде, бодяга бродягой, а поднялся - вместо тряпья - шерсть на нем, и лицо - не лицо уже, в звериную морду вытягивается, не то волчью, не то медвежью. И росту на глазах в нем становится все больше, и взамен рук - лапы с когтями кинжальными.
Тут таким визгом пронзительным все наполнилось, от какого и оглохнуть недолго. Разносчица заголосила. И - откуда такая прыть в ней взялась - точно ветром в открытую дверь вышвырнуло ее за мгновение до того, как оборотень через весь зал к рыжему детине скакнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
