– Ограбление?
– Бумажник забрали. Но не его «Порше», хотя ключи были в руке у жертвы.
– Может быть, стрелявший испугался. Или услышал что-то.
– И при этом не воспользовался машиной, чтобы поскорее убраться оттуда? Ушел пешком? Не думаю. Вероятно, бумажник забрали, чтобы скрыть преднамеренное убийство. Мне кажется, Прентер и был целью нападавшего, и тот, кто сделал это, имел доступ к нашим компьютерам.
– Мы не секретная служба, – сказала Фрэн. – Не то чтобы мы трубили о своей деятельности на каждом углу, но и в тайне тоже ничего не держим.
– Черт! – Коди ходил по кабинету взад-вперед, его голос то приближался, то удалялся от «жучка». – Фрэн, все это очень серьезно.
– Согласна. Посмотрю, что смогу нарыть. Буду действовать очень тихо, конечно. Попрошу Джину распечатать журнал доступа со всех наших компьютеров; посмотрим, кто заходил в чат-рум после того, как Люси вышла из Сети в среду вечером.
– Это хорошо, но я думаю, что нужно заново изучить все личные дела, узнать, есть ли у кого-нибудь какая-либо связь с Прентером.
– Проверю. – Бакли на мгновение замолчала. – Значит, ты уже рассказал все Люси, да?
– Мне пришлось – в конце концов, именно она попросила меня заняться убийством Прентера.
– Люси? – Тишина. – А зачем она просила тебя заняться убийством Прентера?
– Мисс Кинкейд увидела статью в газете, потом заполучила отчет о вскрытии. Сказала, что дело выглядит подозрительно. Я пытался было ее успокоить, но потом ознакомился с подробностями убийства и понял, что она права. Все это весьма и весьма подозрительно.
Звук открываемой двери, затем голос полицейского, словно звучащий из тоннеля:
– Извини, Фрэн. Если узнаешь, кто совершил преступление, решим все на внутреннем уровне.
– Спасибо, Коди.
Звук закрываемой двери.
– Черт! – выругалась Фрэн.
Наступила полная тишина.
– Странный какой-то разговор, – нарушил молчание Диллон.
– Никто и не упомянул о том, чтобы обратиться в полицию, – кивнул Шон. – Я думал, что первой реакцией Фрэн – после удивления – будет звонок в полицию.
– Проект по условно-досрочно освобожденным – это, как вы говорите, серая зона, – возразила Люси. – Технически он не провоцирует преступления, но Фрэн всегда старалась избегать публичности, потому как обязательно была бы негативная реакция в прессе. ФОМД – вся ее жизнь. Я даже не знаю, что она сделала бы, если б думала, что кто-то изнутри ее организации использует ее для своих личных целей. Думаю, прежде всего постаралась бы защитить группу.
– Но ведь произошло убийство, – сказал Диллон.
Цифровая запись издала громкий шум, затем звук папок с документами, шлепающихся на стол, и шелест бумаг.
– Черт тебя побери, да где же ты? – раздраженный голос Фрэн. Снова движения, шум, потом она фыркнула: – Просто не верится! – Звук распахиваемых полок, яростный шелест бумаг, затем тишина не менее двух минут. Люси уже думала, что женщина вышла из кабинета, но наконец раздался звон ключей и грохот захлопнутой двери.
Шон посмотрел на Диллона.
– Надо было ей и в сумочку «жучок» подбросить.
– Только не Фрэн! – сказала Люси, не желая верить в слова Шона.
Затем посмотрела на Диллона.
– Ты тоже думаешь, что это директриса, – прошептала она и несколько раз быстро моргнула, чтобы смахнуть навернувшиеся на глаза слезы. – Насчет твоих слов о том, почему мстители преследуют определенную группу преступников… Младшая сестра Фрэн неоднократно подвергалась сексуальным истязаниям со стороны дяди. Они жили в бедности, мать была вынуждена работать на двух работах, Фрэн помимо школы тоже работала почти полный рабочий день, чтобы накопить на колледж, и никто не знал, что за больной извращенец на самом деле их дядя.
– Большинство рецидивистов, насилующих детей, хорошо знают, как заставить их молчать, – сказал Диллон. – Они используют систему кнута и пряника. Когда ребенок вырастает и не поддается ни на то, ни на другое, то начинает чувствовать свою вину за произошедшее. Жертвы глубоко убеждены в том, что именно их необходимо винить в произошедшем, а потому никогда не говорят об этом. Когда Фрэн узнала?
– Когда дядя задушил ее сестру. В тот день, когда у девушки началась первая менструация, он изнасиловал ее и убил. Мерзавец сказал полиции, что племянница потеряла свою невинность и он должен был остановить ее, пока она не превратилась в шлюху.
Люси говорила спокойным голосом, но в нем чувствовалась затаенная боль.
– Есть еще одно отличие между жертвами, – сказал Диллон, изучая подготовленную сестрой таблицу.
– Да, они все живут в разных местах. Нет ни одного города, в котором оказались хотя бы две жертвы.
– С другой стороны, Прентер был единственным местным из всех убитых. Вот еще одно отличие его от всех остальных.
– Хочешь сказать, парня убил кто-то другой? – спросил Шон.
– Нет, убийца тот же самый. Или та же самая группа убийц – я уверен, что их как минимум двое, а скорее всего, даже трое или больше, с учетом того, насколько масштабным теперь мне представляется этот заговор. Они избрали Прентера своей целью по иной причине, иначе не стали бы убивать его так близко к дому. Во-первых, их жертва из Вашингтона, а во-вторых, убийство совершено по личным мотивам. Нужно изучить все данные на девушек, которых он изнасиловал. Думаю, кто-то из соучастников убийства связан с одной из них. Когда парень вышел из тюрьмы, тот человек воспользовался своим положением в группе, чтобы и его включить в список, хотя Прентер не подходил под их профиль.
– Я изучила жертв, – сказала Люси. – Ничего экстраординарного. Я попросила Шона копнуть поглубже.
– Хорошо, – сказал Диллон.
– Нужно поговорить с Коди, – добавила она. – Он поможет, расскажет о всех, с кем общался. Может быть, что-то подтолкнет нас в правильном направлении.
– Люси, – резко вставил Шон, – у Коди другие проблемы. Он преследует тебя.
– Может быть, он не хотел, чтобы его сообщение звучало так зловеще…
– А как насчет всех тех случаев, когда ты чувствовала, что за тобой кто-то наблюдает? Разве это не пугало тебя?
– Да, но…
– Не придумывай для него оправданий!
– Остынь, Роган, – сказал Диллон.
Люси покачала головой:
– Шон прав. – Ей нужно было смириться с тем, что Коди пытался напугать ее. – Он следил за нами от церкви до обеда и потом до катка – я не говорила ему, куда мы направляемся, потому что сама этого не знала. Просто очень сложно представить его в роли плохого парня.
– Коди перезвонил тебе?
Она покачала головой:
– Свяжусь с ним завтра утром.
– Только не наедине, – сказал детектив.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
