А спецеедство и классовые чистки?
А иное?
По масштабу террора красные настолько увлеклись, что остальные участники братоубийственной войны выглядели бледными тенями. Да, они тоже творили много грязи. И тот же Краснов или Булак-Балахович не имеют, и не могут иметь оправданий. Но они все дети, по сравнению с теми, кто сумел силой оружия завоевать власть в стране, чуть более чем полностью чуждой идеологически[1]. Строго говоря красные сумели захватить и удержать власть в Гражданской войне благодаря тому, что, с одной стороны генерировали насилия столько, сколько требовалось, без рефлексий и моральных терзаний, а с другой стороны запустили НЭП, то есть, отказались от идей коммунизма в быту. Пусть и на время. Что позволило спустить пар. И погасить Гражданскую, которая иначе могла бы идти вечно. И все говорило о том, что после разгрома белых, у красных вспыхнули бы тылы, как тот же Кронштадт, и они уже промеж себя стали рубиться с как бы ни еще большим остервенением.
И обновленный Фрунзе попытался сгладить этот «выпирающий угол». Тот самый, из-за которого, среди прочего, постимперское общество было расколото и в XXI веке. Из-за которого, среди прочего, развалился Союз. И из-за которого, среди прочего, там, в XXI веке могла развалиться и малая Россия, оказавшаяся после 1991 в кастрированных границах. Михаил Васильевич начал пытаться потушить Гражданскую войну не на полях, а в сердцах и умах. В том числе через наведения справедливости и устранения максимального количества внутренних противоречий. Из-за чего большевики 1924 и 1928 года выглядели настолько разительно отличающимися, что у многих их заклятых врагов закрались вполне обоснованные сомнения в смысле и содержании их собственной борьбы. С кем и зачем? И ради чего?
Но эти изменения приняли не все. Далеко не все.
Не все Фрунзе поверили.
Да и убежденных монархистов хватало, которые хотели только одного — вернуть все «в зад».
Из-за чего часть РОВС под фактическим руководством Кутепова вступил в Польшу и оказавшись в рядах сил вторжения. Туда даже больной Великий князь Николай Николаевич Младший отправился. Пусть и не воевать, но присутствовать. Он хотел оказаться причастным к этой, столь желаемой им победе и своим авторитетом стянуть в этот экспедиционный корпус как можно больше бывших белогвардейцев.
Надежда оказалась пустой.
Сначала под Минском оказался разбит Краснов и компания со своими казаками. А потом под Гродно БТГ РККА смешали с грязью остатки РОВС под командованием Кутепова. Защищать Польшу от вторжения немцев они не пошли, и Пилсудский оставил их на восточном направлении. Прикрывать от красных. Но толку этого большого не принесло…
Кого-то убили.
Кого-то взяли в плен и после первичной фильтрации этапировали в спецлагерь.
Но главное в другое — РОВС как боевой организации, настроенной против СССР больше не существовало. Потому как все, кто мог — выступил и потерпел поражение… Однако эти люди представляли не все РОВС. Потому что Федор Федорович Абрамов сумел собрать вокруг себя остальных — лояльных Союзу или нейтрально настроенных. Собрать в кулак, и вместе с Гучковым правильно сагитировать, сформировав из них Добровольческий корпус РККА. Во всяком случае они себя именно так назвали. Подняли красное знамя, под которым и вторглись в южные пределы Польши с запада, перейдя границу Чехословакии. В противовес немцам, ударившим на севере.
Этот шаг стал полной неожиданностью не только для поляков, но и для самого Фрунзе. Он не думал, что эти ребята из РОВС решатся на активные действия. Да еще ТАКИЕ! И делал все, для того, чтобы их удержать от активности, полагая, что они присоединятся к Войску Польскому или украинским националистам.
— Охренеть… — только и произнес нарком обороны, когда узнал эту новость. Причем как узнал? Из европейских газет, которые ей поделились со ссылкой на власти Чехословакии…
[1] Россия на 1917 года было на более чем 90% лояльна правым идеям. Которые доминировали в среде крестьянства (мелкие буржуа по сути или хотят ими быть), квалифицированных рабочих, служащих и военных. Да, не без исключений. Но в целом левые идеи, и в особенности их радикальные формы такие как коммунизм или левый уклон коммунизма — троцкизм были чужды населению России. Да, люди хотели справедливости. Но справедливость внесистемное понятие. Оно и в феодализме актуально.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Часть 3. Глава 6
1928 год, август, 3. Варшава
Тишина.
Боец осторожно высунул из-за угла дома трубу разведчика и начал осматривать обстановку.
Маленькая площадь.
Несколько кирпичных домов, стоящих вплотную. Обычное дело для старых европейских городов.
В окнах мешки с песком. В некоторых.
Арка в один из дворов закрыта баррикадой. Но не сплошной, а двойной. Чтобы через нее можно было пройти, этаким «челноком». Но сквозного прострела бы не было. И опять — не до свода арки. Просто в рост человека. Видимо за ней расположена подножка для стрелковой позиции.
Пулемет.
Он просматривался в глубине одной из комнат. В тени. Но труба разведчика с ее четырехкратным увеличением позволяла при некотором желании это заметить. Так-то хорошо разместились. В полутьме помещения людей и оружия не заметно. Они кажутся тенями. Однако кто-то из бойцов закурил. И не прикрыл огонек ладонью. Толи не знал, толи задумался. Но именно огонек и привлек внимание наблюдателя. Позволив заметить пулеметную позицию.
Все это он тихо устно озвучивал стоящему рядом бойцу, который фиксировал в блокноте.
Чуть в стороне полуразвалившееся ворота. Словно их кто-то толкнул, вместе с забором. Как будто там грузовик или трактор не вписался в поворот. Но место не выглядело неудобным. Поэтому наблюдатель на нем «залип». И очень скоро разглядел очень недурно замаскированный ствол трехдюймовки, расположенной за поврежденными воротами. Очень надо сказать, удачно. Из-за чего в этом нагромождении поломанных досок дульный срез ствола орудия не выглядит чем-то бросающимся в глаза.
При этом, если приглядеться, то были видны и прицел, и имелся определенный ход ствола по горизонтали, позволяющий перекрыть улицу. Дульные же газы не должны были «сбросить» маскировку…
Минуты две наблюдатель изучал обстановку.
Потом также тихо и осторожно «задвинул» за угол дома свою трубу разведчика. И приняв письменное описание у помощника, внимательно его прочитал. Кое-где поправил и дополнил. После чего направился к командиру штурмовой группы — докладывать.
Благо, что она находилась недалеко.
В квартале.
Штурмовая инженерно-саперная бригада «отошла от дел» через пару дней боев. Основную «скорлупу» обороны они вскрыли. И дальше предоставили возможность поработать бойцам 4-ого корпуса постоянной готовности.
Это был самый молодой и «зеленый» корпус из всех.
Но… принципиально это обстоятельство полякам радости не добавляло. Минимальный уровень выучки у бойцов, которые почти полностью состояли из ветеранов, был очень высок. Плюс во многом стандартизирован и упорядочен за счет курса молодого бойца, через который прогнали их всех. Включая командиров всех уровней.
Ну и тактика с вооружением тоже давали о себе знать.
Кроме того, сказался фактор своего рода кадрового голода. Личный состав на БТГ шел элитный и развернуть их можно было лишь очень ограниченное количество. Во всяком случае в сжатые сроки. А техника производилась. И легкие танки, и гусеничные САУ. И даже экипажи к ним имелись подготовленные. Но БТГ это ведь не только и не столько бронетехника. Тех же грамотных командиров уровня рота-батальон способных действовать самостоятельно и инициативно, управляя столь технически сложными войсками не наблюдалось в достатке. На те 8 БТГ едва наскребли. А учить времени не было.
Поэтому в 4-ый корпус Фрунзе направил имеющиеся единицы бронетехники в качестве усиления. Сразу как стало понятно, что этому соединению придется штурмовать Варшаву. Благо, что тактически это не представляло труда. Концепция сводных штурмовых была уже продумана и даже отработана на учениях. Правда, обычно использовали бронеавтомобили. Что сути не меняло.
