и звуки исчезают.
Осознание ошибки, которую я только что совершил не по своей воле, пробивает в теле мелкую дрожь.
Я на полу.
На полу, по которому ползает эта тварь.
Мне нужно забраться обратно на сиденья.
И молчать.
Не шевелиться.
Молиться, чтобы оно ушло.
Не заметило меня.
Нужно всего лишь перетерпеть…
Но резкая боль в ногах выбивает из головы мысли, а из легких весь воздух. Мой крик так и оседает в горле плотным комком.
Я чувствую, как мои ноги прижимает к полу невидимая мне сила. Она настолько тяжелая, что я не могу пошевелиться, нижняя часть моего тела словно перестала быть моей собственностью. И я понимаю, что у этой «силы» есть оболочка из склизкой вонючей плоти.
Наверное, если бы на меня внезапно забрался морж, ощущения были бы такими же.
— ПОМОГИ МНЕ!
Пунцовопятный вцепляется в мои плечи, пытается оттолкнуться от меня, чтобы подняться, но у него ничего не выходит. Он, как и я, прижат к полу.
— ПОМОГИ!!!
Но я ничем не могу помочь. Ни ему, ни даже себе.
Лишь когда его голос затихает, а тело прибавляет в весе с десяток килограммов, на короткий миг я испытываю облегчение — его мучение окончилось. Он больше не будет кричать. И боли он тоже больше не почувствует. Тварь стаскивает его с меня и… наверное пожирает. Почему «наверное»? Потому что я не слышу ни причмокиваний, ни хруста костей. Просто приходит осознание, что пунцовопятного больше нет. В самом прямом смысле — от него ничего не осталось.
Продолжаю лежать на холодном полу, не в силах пошевелиться. Даже не сразу соображаю, что больше ничто не мешает мне подняться обратно на сиденье — тяжесть, придавливавшая меня к полу, исчезла. Вот только…
Способность здраво рассуждать возвращается ко мне только с приступом новой, отрезвляющей боли — мои ноги что-то опутывает. В голове сразу рисуется образ огромного удава или… да, анаконды. Той самой здоровенной змеи, обитающей в джунглях и способной своими «объятиями» переломать взрослому человеку все ребра.
Может, по этим тоннелям и ползают такие вот змеи? Про крокодилов же когда-то ходили байки, мол, наигравшись с маленькими рептилиями, нерадивые хозяева отпускали их на вольные хлеба в канализационные стоки. Почему бы не выпустить из террариума и змею переростка?
Страх накрывает с головой, как волной при шторме. Я пытаюсь подняться, но уже поздно. Давление в ногах становится только сильнее при каждой моей попытке вывернуться, извернуться и избавиться от этих «оков».
Черт.
Оно ползет на меня… медленно из-за своей тучности, но настойчиво, не сбиваясь со своего внутреннего ритма.
Белые огоньки телефонных фонариков давно потухли. Я не слышу ни чужих голосов, ни криков о помощи. Мой учащенный пульс барабанит в ушах, угрожая лопнуть барабанные перепонки. Давление. Да, я знаю, что это давление. Наверное, из-за него я больше ничего и не слышу. Мое собственное тело сейчас является источником моей погибели.
Но я все равно пытаюсь выбраться.
Безуспешно.
Может, стоит просто поддаться порыву и ничего не делать? Погибнуть в пасти монстра не самая завидная смерть, но по текущим ощущениям и не самая ужасная. Подумаешь, тело сдавливает в таких тисках, что спирает дыхание, а сердце начинает биться медленнее, словно боясь ненароком навредить самому себе при очередном ударе. Это мелочи жизни. С кем не бывает? Но противный зуд в груди не дает так просто сдаться.
Этот зуд расползается внутри моего тела, поднимается к горлу, опускается к желудку.
Раздражает.
Я верчусь под тушей монстра, но от моих движений оно только злится и начинает сильнее прижимать меня к полу. Эффект зыбучих песков и болот — чем сильнее стараешься из них выбраться, тем быстрее они тебя засасывают.
Если бы только у меня была возможность из-под него выбраться… Лишь немного… Чуть-чуть больше пространства для ног… но мне их не вытащить.
При очередной попытке выбраться, я ощущаю несильный укол в ноге. И после, словно раскаленной кочергой мою голову пронзает спасительная мысль — оберег Митяя!
Дал ли он мне его именно на этот случай, или на какой-то другой, я не знаю. Но делать мне больше нечего, остается хвататься за эту спасительную соломинку и тянуться к карману.
Как раз в тот момент, когда ладонь проскальзывает в карман, мои ребра опасливо хрустят — монстр почти добрался до моей головы.
Задерживаю дыхание и зажмуриваюсь. Стискиваю зубы, игнорирую нарастающую боль в черепе. Пытаюсь пальцами подобраться к заветной коробочке. Вот она, да, вот. Я чувствую ее тепло, которое она забрала от меня. Вот и она, моя спасительная кнопка. Нажимаю на нее и… ничего не происходит.
Отчаяние выбивает из легких остатки кислорода.
Я делаю глубокий вдох, понимая, что мой конец настал, больше я ничего не могу для себя сделать. И плотная склизкая туша покрывает мое лицо.
Себя не жалко. Я сделал все, что мог, жалеть не о чем. Мне жалко Сашу. Он остается в Клоаке совершенно один, никто ему не поможет выбраться. И от осознания того, что это из-за меня брат спустился в подземку, становится тошно. Жжет глаза.
Чертово метро!
Чертов Князь!
Чертовы монстры!
Со злостью сжимаю в ладони оберег Митяя.
Чертова бесполезная коробка!
Мизерная груда хлама!
Была бы сейчас моя воля, с силой бы швырнул этот оберег куда подальше! Но мне остается лишь сжимать его в кулаке, пока в висках пульсирует кровь, а голова, да и все остальные кости в теле начинают медленно превращаться в труху.
Уже от бессилия жму кнопку на обереге. Жму. Жму. Жму. Вдавливаю ее в корпус, утапливаю ногтем — все бесполезно. И когда я сдаюсь, по-настоящему сдаюсь, мое тело начинает бить мелкая дрожь. Воздуха почти не осталось. Меня либо съедят, либо я задохнусь. Пальцы расслабляются, кулак разжимается и последнее, что я успеваю сделать, крутануть большим пальцем колесико на данном Митяем обереге.
Колесико прокручивается до упора, и сильная судорога бьет по всему телу.
Я слышу лишь отголоски былых голосов, вагон утопает в рваных всхлипах и прерывистых дыханиях тех, кому еще удается оставаться в живых.
Если им повезло, и они смогли сообразить… нет. Не так. Если их чувство самосохранения смогло вовремя шепнуть, что к чему, и как следует поступить, чтобы выжить, то… да. Если им повезло.
Фаза восьмая — Первый вагон
— Эй, парень, очнись!..
Странное чувство. Вроде бы незнакомец обращается в пустоту, но на каком-то интуитивном уровне я понимаю, что его фраза обращена ко мне. Наверное, это
