— Возьмем пятерых всадников, запретим им пользоваться магией — и выставим против десятка твоих ребят. Кто на ногах остался стоять, тот и выиграл.
— Ага… — Валин усиленно размышлял. Вроде все честно. Не к добру. — Коняшек-то попортить не боишься?
— Щит наложим, замораживающий. Их на тренировках часто используют, не волнуйся. Ну что скажешь?
— Ладно, — дварф упер пудовые кулаки в бока, — зови своих смертничков!
Отношения Тората с любимой тещенькой отличались непониманием, уважением и легкой враждебностью. Именно так. Леди Эридару, при всех ее замечательных качествах, оставалась высокородной светлой принцессой, аристократкой до мозга костей, со всеми присущими аристократии комплексами и условностями. У нее в голове не укладывалось, как мужем ее дочери мог стать выходец из младшего рода. Ни ссылки на волю Охотницы, ни знакомство с внучкой изменить мнения леди не смогли — слишком сильным оказался шок от крушения привычного миропорядка. Слегка помог разговор с Арконисом. Принц-консорт оказался на удивление прекрасно осведомленным о сложной семейной ситуации в клане Волков. Удачным также оказалось время знакомства. Аластесс еще не отошла после родов, все ее внимание сосредоточилось на малыше — тревожить дочь дрязгами высокородная леди не посмела. Потом, немного пообщавшись во властных кругах и осознав, насколько сильно обычаи дроу отличаются от привычных ей (ибо одно дело — знать по рассказам и совсем другое — видеть своими собственными глазами), она благоразумно решила отложить неприятный вопрос на «потом».
Справедливости ради надо заметить, что отношения жены Тората с его матерью тоже безоблачными не назовешь. Слишком большая разница в воспитании, мировоззрении, происхождении накладывала свой отпечаток. Аластесс всего один раз посетила владения рода мужа и не высказывала желания вернуться. Кажется, она просто-напросто не знала, как себя вести в обществе просто-рожденных родственников.
Леди Эридару, или, правильнее сказать, королева Эридару на момент рождения Аластесс была женой владетеля Синиана. Узнай посторонние об измене мужу с младшим сыном его злейшего врага — и последствия долго станут сотрясать высшее общество. До войны с Темным Лесом, скорее всего, дело не дойдет, но кровавая вражда двух высоких родов — Волка и Всеприсущего Пламени — затянется на века. Посему имя матери Аластесс хранилось в строжайшей тайне, сплетникам же подбросили правдоподобные версии. В результате большая часть знакомых Тората считала его тещу, представительницу захудалого высокого рода с дальнего востока, давно и основательно скончавшейся.
Высшее общество полагало недавний брак Аласгортиа, отца Аластесс, и Эридару всего лишь удачным политическим союзом. Удачным для Темного Леса и вдвойне удачным для Волков, ибо по своему происхождению Эридару могла претендовать на более родовитого и влиятельного жениха. Тем не менее первый в истории брак между представителями аристократии дроу и знати светлых эльфов состоялся. Редкое событие — самый настоящий прорыв в дипломатии. Темный Лес две с лишним тысячи лет находился в изоляции: аристократы заключали браки либо между собой, либо с немногими осевшими в королевстве изгоями наподобие леди Сиррионэль. Теперь появились основания надеяться на окончательное признание Темнолесья в Совете Благих Земель.
Короче говоря, встреч с тещенькой Торат старался избегать, и желание оказалось обоюдным. По мере возможности они наносили визиты знакомым в разное время, не пересекались на многочисленных приемах, Эридару приезжала навестить дочь в отсутствие зятя, тот крайне редко появлялся в родовом замке Волков. Оба испытывали неудобство в обществе друг друга, тяготились им. К счастью, им хватало ума не пытаться делить Аластесс — в противном случае не удалось бы избежать скандала, и в результате пострадали бы все заинтересованные стороны. Посему установилось шаткое перемирие, нарушать которое никто не желал.
Торат был абсолютно уверен: стоило ему уехать — и в опустевший дом заявилась мать жены. И так же точно он знал, что к его возвращению она успеет вернуться в столицу под каким-нибудь благовидным предлогом. Вот и прекрасно, а то в последнее время сотник слишком часто общался с несдержанными на язык коротышами и мог ответить на изящный словесный укол чем-нибудь тяжеловесным и совсем неизящным. Отсутствовать он будет около недели — вполне достаточное время, чтобы наговориться. Сам Торат за это время должен получить амуницию для формируемого полка, передать отчеты по инстанциям, навестить отдел разработок в Департаменте снабжения и конечно же себя не забыть. Его бывший полк теней отвели на отдых: имелась редкая возможность навестить старых друзей.
— …То есть в первой стычке коротышки завалили одного всадника.
— Неплохой результат, я считаю. — Фенраианн пожал плечами. — В схватке толпы и конницы соотношение потерь обычно хуже.
— Дварфы — очень крепкая раса. Выбить всадника из седла, метнув тяжелый щит… Впрочем, этот успех стал первым и последним: остальных коротышей раздергали и «убили» поодиночке.
Бывший заместитель Тората теперь носил чин носителя знака и рассчитывал в скором времени (лет через шестьдесят) стать посланником Высших. В отличие от своего честолюбивого командира, Фенраианн не стремился сделать карьеру — его вполне устраивала служба в корпусе теней.
Долгий срок жизни имеет, с точки зрения развития расы, немало отрицательных черт. Самую большую опасность представляет слабая социальная мобильность. Полководец, ставший во главе армии, имеет все шансы оставаться на занимаемой должности неопределенно долгое время. Пройдут века, тысячелетия, а он все так же будет командовать войсками и доверять достаточно узкому кругу проверенных соратников. Такое положение дел неминуемо вызовет недовольство молодых талантливых офицеров, желающих пробиться в более высокий слой общества, получить богатство и славу, наконец, воевать без оглядки на чужие приказы. И у них есть на это право — зачастую они превосходят в мастерстве своих слишком опытных, а потому закостеневших начальников. Конфликт становится неизбежен, возникает соблазн «поторопить» старшее поколение освободить уютные теплые места на верхушке армейской пирамиды. Каким образом? Нож, яд, интриги, сплетни, всех приемов не перечислить. В результате нарушалась нормальная работа штабов, которые быстро превращались в форменные паучьи гнезда.
Эльфы осознавали опасность, даруемую бессмертием, и пытались как-то с нею бороться. Еще в древности был разработан свод положений, предписывающий аристократам время от времени менять сферу деятельности. Маг становился дипломатом, придворный занимал воинскую должность, полководцы лет на пятьсот уходили в храмы. Институт местничества, на начальных этапах жизни закреплявший за детьми должности их отцов, преследовал ту же цель. Существовали и иные способы повысить свой статус, вплоть до экзотических — например, через усыновление. Тем не менее сохранявшаяся кастовая структура препятствовала проникновению в элиту выходцев из низов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
