Влияние и богатство рода складываются из влияния отдельных его членов. Эльфы в силу расовых особенностей сильно привязаны к родне как на генетическом, так и эмоциональном уровнях. Нередки случаи, когда изгнанные из рода преступники впадали в апатию и умирали, не в силах пережить разлуку с близкими. Нет, каждый эльф представлял собой полноценную личность, муравьями они не были, но так называемое чувство общей крови влияло на всех. Род представлял собой базовую ячейку общества, именно главы родов вырабатывали общую политику государства и задавали вектор его развития. Поэтому каждый эльф в своих действиях стремился принести пользу не только себе, но и своим близким, в свою очередь рассчитывая на их полную и безоговорочную поддержку.
Дроу институт кровного родства ослабили — он играл в их жизни куда меньшую роль. В своей политике королевство в большей степени ориентировалось на личные качества каждого конкретного индивидуума. Тем не менее связи между представителями одного рода продолжали оставаться слишком сильными, чтобы их игнорировать, общественный строй принципиальных изменений не претерпел. Совет Высоких Глав по-прежнему подчинялся только королеве и во многом определял судьбу страны.
Таким образом, повышение Тората давало дополнительные очки клану Малахитовой Чаши. Довольно весомый вклад, если вдуматься. Стоит Торату получить под свое командование полк (вполне досягаемая мечта), и его влияние в армейских кругах вполне сравнится с влиянием некоторых старших родов. С учетом полученных от торговли со светлыми доходов возросший статус позволит просить королеву о признании рода Малахитовой Чаши старшим. Переходы в более высокую касту случались редко, но все же случались, следовало только заручиться влиятельной поддержкой одного или двух высоких родов. Каковыми, безусловно, являлись родственники Аластесс.
На пути амбициозных замыслов стояли два препятствия, которые следовало еще преодолеть. Первое, не слишком сложное, заключалось в чиновных интригах. Никто из родни Тората не стоял вьсоко на административной лестнице, что могло существенно снизить шансы на получение вожделенного статуса. Вторая проблема, более сложная, состояла в малом числе магов, принадлежащих к Малахитовой Чаше. Дети младших родов редко рождались с магическими способностями, такое положение дел характерно скорее для старших, не говоря уже об аристократах. Благословение богов, что тут скажешь? Поэтому большое количество магов служило серьезной заявкой на переход в более высокую касту.
Тофир, глава Малахитовой Чаши, запредельной амбициозностью не отличался, но и своего не упускал. Влияние он наращивал медленно и неуклонно, с неторопливой обстоятельностью продвигаясь к намеченной цели. Благодаря выстроенным им комбинациям клан неплохо зарекомендовал себя в офицерском корпусе, его представитель вошел во внутренний круг Торговой гильдии. Кроме того, глава активно скупал где только можно литературу по магическим дисциплинам, собрав неплохую библиотеку, и принял в клан двух изгнанников из Благих Земель. Там их собирались убить, а в Темном Лесу они получили возможность учиться и занять высокое положение в новой семье. Кроме того, все мало-мальски способные дети едва ли не с рождения развивали свои силы в надежде достичь уровня, позволяющего поступить если не в Академию Гильдии магов, то в Академию Теней уж точно.
Одну такую маленькую надежду клана Торат и должен был натаскать в Нарранаге перед грядущими экзаменами.
Томариссэ выглядела именно так, как должна выглядеть напуганная и тщательно скрывающая свой страх девушка-подросток. Прямая, словно палку проглотила, осанка, огромные зеленые глазищи, поклонниками строгого этикета именуемые «цвета зрелой листвы», скованные движения и застывшая маска вместо лица. Аластесс прикрылась веером и устало посмотрела на мужа.
— Объясни ребенку, что я ее не съем, — возникла в сознании мысль жены.
— Не поверит.
Сам Торат давно приобрел иммунитет к испускаемым аристократией флюидам мощи и власти, однако на неподготовленных просторожденных сородичей они действовали угнетающе. Ничего, пусть привыкает, в столице ей придется часто видеться с детьми высоких родов.
— Миледи, супруга моя, не будешь ли ты возражать, если Томариссэ поживет с нами некоторое время? Она могла бы присмотреть за Аласдиком, пока мы отсутствуем. Помнится, леди Эридару имела какие-то планы относительно твоего приезда.
Аластесс метнула на мужа способный заморозить само пламя взгляд. Они оба понимали, какие именно планы лелеет любящая мать и теща. Принцессу не устраивал зять-выходец из низов, она рассчитывала найти дочери более подходящую партию, с каковой целью сводила ее с молодыми отпрысками знатных семейств. К глубочайшему сожалению леди, пока что ее действия не увенчались успехом, но попыток она не оставляла.
Одной из причин, заставивших Аластесс по приезде в столицу остановиться не в городском доме клана Волка, а в собственном их с Торатом доме, были сложившиеся непростые отношения с матерью. Эридару любила ее змеиной любовью — душила взрослую, привыкшую к свободе дочь в своих объятиях. Возможно, излишней опекой она стремилась компенсировать вынужденное расставание сразу после рождения. Хвала небу, действовала она осторожно, до открытого конфликта дело не дошло.
Еще одним обстоятельством, придававшим некую пикантность нынешнему визиту семейства в столицу, явилось присутствие Валина. Коротыш в казармах скучал и от нечего делать бродил по городу, снедаемый тягой к общению. Вполне естественно, что он время от времени посещал дом своего темноэльфийского друга и однополчанина, хотя с хозяйкой по-прежнему старался встреч избегать. Во избежание сердечного приступа у незнакомых с коротышами аристократов в дом Волков его пускать не решились.
— Полагаю, бедная девочка устала с дороги. С нашей стороны было бы верхом бессердечия вынуждать ее идти куда-то еще, — грациозно склонила голову супруга. — Госпожа Томариссэ, я прошу вас осчастливить мой дом своим присутствием. Позвольте нам позаботиться о вашем досуге и взять на себя устранение незначительных хлопот, отвлекающих внимание блистательной госпожи…
Вообще-то говоря, обычная приветственная речь намного длиннее и отнимает много сил как у хозяев, так и у гостей. Аластесс учла состояние девочки и сократила ритуал до минимума. Томариссэ, ошарашенная свалившимися на нее новостями, только и смогла изобразить нечто похожее на поклон и выдавить невнятный звук, который ослепительная хозяйка трактовала как согласие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
