class="p1">Хейли не могла понять, почему так быстро сменяются маски на его лице? Какую игру он ведет? И вдруг осознала, что устала от этого: от непонятных разговоров, двусмысленных слов и грубых насмешек, за которыми скрывалось нечто большее. Она чувствовала это и хотела, чтобы все прояснилось.
– Это все, о чем ты хотел поговорить? – желание все выяснить прибавило Хейли смелости.
Уилл будто очнулся от собственных мыслей и внимательно посмотрел на девушку.
– Нет, Хейли, – его голос прозвучал спокойно. Было непривычно не слышать в нем насмешки или грубости. – Я бы многое хотел тебе рассказать, но, видимо, еще не время.
Уилл бросил на нее привычный снисходительный взгляд и ушел, оставив после себя лишь эхо звонких шагов его начищенных туфель.
Тяжело выдохнув, она поняла: «Это еще не конец».
* * *
Отчет был закончен уже за полночь. И во многом благодаря тому туману из неясных мыслей и соображений, что заполонял голову Хейли. Она пребывала в каком-то странном безмятежно-спокойном состоянии, но при этом не могла не чувствовать нервного, быстрого биения сердца.
Закрывая за собой дверь и гремя ключами в ночной тишине улиц, Хейли неторопливо зашагала в сторону дома. Была прекрасная тихая ночь. Вокруг не было ни единой души и ничто не нарушало безмолвного спокойствия улиц, аллей и темных витрин магазинов и кафе. Даже деревья не шумели, хотя Хейли чувствовала, как по ее лодыжкам гуляет легкий ветерок.
Иногда она, опомнившись от глубокой задумчивости, поднимала взгляд от серого асфальта и осматривалась: не заблудилась ли? Но когда видела знакомые деревья, фонари или обшарпанные углы домов, снова погружалась в себя.
Шла она долго, или, по крайней мере, ей так казалось. Она не знала, сколько сейчас времени, но когда смотрела по сторонам и не видела ни одного освещенного окна вокруг, понимала, что уже не просто поздно, уже глубокая, непроглядная ночь.
Хотелось скорее прийти домой и упасть на кровать, чтобы погрузиться в сон и ни о чем больше не думать. Чтобы забыться. Хотя бы ненадолго.
Опустив голову, Хейли медленно брела, шаркая поношенными кедами по холодному асфальту, и совсем не смотрела вперед, но когда услышала чьи-то приближающиеся быстрые шаги, резко подняла голову и остановилась.
Темный силуэт все приближался.
Осталось всего несколько шагов.
Сердце сжалось и, казалось, ухнуло в пятки.
Вот свет ближайшего фонаря осветил взволнованный взгляд обсидиановых глаз. На этот раз не чужих. Не холодных. И взъерошенные черные волосы, колыхающиеся при каждом новом шаге.
И снова сердце сжалось.
Вот послышалось недовольно-раздраженное цоканье, такое знакомое, родное, что Хейли не смогла сдержать радостной улыбки.
– Хейли! – и вот его голос. Злой, но обеспокоенный. – Какого черта?! Где тебя носит? Ты на время смотрела?
Он подошел так близко, что аромат одеколона в одно мгновение вскружил голову Хейли. Остановился. Смотрит так серьезно, строго, вглядываясь в ее уставшее, измотанное лицо.
– Почему не отвечаешь на звонки?
Обеспокоенный, злой голос. Совсем близко, но словно издалека. А вокруг туман. И больше нет ни улиц, ни фонарей, ни магазинов. Только трепетное чувство радости.
– Извини, я на работе задержалась, – стараясь скрыть улыбку, тихо проговорила Хейли.
– Опять? – тяжелый вздох и огорченный голос. – Могла бы предупредить.
Пришел, потому что беспокоился. Говорит что-то, ругает.
Как будто и не было тех молчаливых дней, как будто не было сожаления после тех поцелуев и несдержанных прикосновений.
Как будто все снова как раньше.
Хейли долго изучала взглядом эти вдруг погрустневшие глаза, эту складку меж бровей и эти тонкие губы, что дарили столько поцелуев, а потом сделала шаг, привстала на цыпочки и потянулась вперед, обхватывая руками немного худощавые, но широкие плечи Криса, прижимаясь щекой к его футболке и еще глубже вдыхая аромат одеколона.
– Ты какая-то странная сегодня, – притихнув, сказал Крис, и Хейли ощутила его руки на своей спине: он обнял ее в ответ, а потом, уже не сдерживаясь, прижал к себе как можно крепче.
Хейли ничего не ответила.
Они стояли так, посреди улицы, обнявшись и не решаясь отпустить друг друга, потому что слишком долгой была эта нелепая разлука. Слишком долго они боялись взглянуть друг на друга. Слишком долго скрывали чувства.
Но Хейли все же отстранилась, разрывая теплые объятия. А потом без слов потянула Криса за собой в сторону парка.
Они долго ходили по аллеям, сидели на лавочках, молча наслаждаясь тишиной и друг другом, вспоминали детство на скрипящих качелях, а потом снова мерили тихими шагами дорожки аллей.
Но вдруг Хейли ощутила своими пальцами его теплую ладонь: он взял ее за руку, переплел пальцы и сжал, словно говоря, что больше не отпустит. И снова они молчали. Никто не смел нарушать тишины. Лишь ветер разыгрался и колыхал тяжелые, густые кроны деревьев, да кузнечики исполняли свои трели где-то в траве.
– Хейли, – негромко позвал Крис.
Он остановился, заставив ее посмотреть на себя. Фонари больше не горели, так что он не видел ее лица, а она не могла понять, почему он вдруг замер на месте.
Но вот он снова сжал ее ладонь. Ток пробежал по телу, будоража сердце. Оно снова бешено колотилось, разгоняя кровь по венам.
– Что, Крис? – непонимающим голосом спросила она.
Но в ответ ощутила лишь легкий, невесомый поцелуй на своей щеке.
Холодные сухие губы коснулись ее кожи, а потом прошептали на ухо:
– Я люблю тебя.
Глава 19
Переступая грань
Ветер сорвал с обсохших губ тихое признание и унес в гущу темных аллей. Хейли стояла, боясь пошевелиться. Казалось, она до сих пор ощущала горячее дыхание Криса на своей коже и была несказанно рада, что ночная темнота скрывала от него ее лицо. Жгучая волна обдала все ее тело, исходя откуда-то из сердца, и прихлынула к лицу, заставив щеки густо покраснеть.
– Хейли, я просто хотел, чтобы ты знала это, – все тем же тихим голосом произнес Крис, отстранившись и вновь сжав ее ладонь. – В последнее время я позволял себе много лишнего. Ты знаешь, как сложно сдерживать себя, когда ты рядом?
Вдруг он замолчал, словно о чем-то задумавшись. Только короткий смешок растворился в тишине. Хейли уже приоткрыла дрожащие губы, чтобы произнести хоть что-то, когда Крис отпустил ее руку и немного отступил от нее.
– Хотя это не оправдание, – вновь заговорил он, но на этот раз каким-то другим голосом: хриплым и серьезным. – Я всегда смотрел только
