— Да, мы предполагали, что с незаконным оборотом драгметаллов в девяностых годах, — с тяжелым вздохом произнес майор. — Думали, у стариков остались кое-какие запасы золотишка, некие преступники пронюхали об этом, ну и понеслось! Естественно, смерть Шмулевича в эту картину не вписывалась, и на первых порах мы не объединяли эти преступления в одно дело. Тем более единого почерка у преступников не было…
— Я, между прочим, тоже на золото повелся, — мрачно сообщил Никита. — А вот Быстрова с самого начала поставила на икону.
Юля ничего не сказала, но приободрилась, посветлела лицом и обвела всех торжествующим взглядом.
— Что ж, отдадим должное Юлии, интуиция у нее замечательная! — улыбнулся Саблин. — Но продолжим изложение событий в той последовательности, как они происходили. Начнем с того момента, когда Шмулевич-Литвяк принес икону в музей на экспертизу. Ирина Львовна была прекрасным знатоком православной иконописи и сразу обнаружила, что икону переписали не так давно, а по некоторым признакам заподозрила, что это как-то связано с униатской церковью. Конечно, она могла обратиться в епархию, но Шмулевич протестовал, по какой причине, неизвестно. Возможно, знал, что икона попала в руки незаконно, и ее попросту придется вернуть церкви. А ему хотелось все-таки на ней заработать. Тогда Ирина Львовна обратилась к Арсеничу за консультацией, вернее, решила уточнить кое-какие детали, но не предполагала, что это вызовет такой, мягко скажем, всплеск эмоций с его стороны! Профессор мигом смекнул, что к чему, и предложил, как следует из письма, довольно большие деньги, если Ирина Львовна поспособствует его людям завладеть этой иконой. Ее ответ мы знаем. Ваша бабушка была очень порядочным человеком, Саша!
— Допустим, о том, что икона нашлась, они узнали от Сашиной бабушки, — не совсем вежливо перебила Саблина Юля. — Но лично мне непонятно, кто прятал икону после смерти Литвяка, кто вернул ее сыну майора? Ковалевский, Пайсов, Коробков?
— Ни тот, ни другой, ни третий! — усмехнулся полковник. — Вы удивитесь, но это сделала ваша бабушка, Лада Юрьевна! Она несколько покривила душой в свое время, когда сказала, что только слышала выстрел. Нет, она бросилась в комнату соседей и застала Литвяка еще живым! Вот он-то и попросил ее сберечь икону и передать сыну.
Юля вскочила со стула.
— Моя бабуля? Вы случайно ничего не перепутали?
— Увы! — развел руками Саблин. — Лада Юрьевна сама нам позвонила и попросила приехать, когда поняла, что ее внучка влезла с головой в это дело! Надо сказать, ваша бабушка действовала из чистых побуждений и не подозревала, что через полвека икона станет источником многих несчастий. Она честь по чести вернула икону Якову Литвяку, и та по наследству перешла его сыну.
— А он продал ее неизвестно кому за баснословные деньги? — поинтересовался с хмурым видом Никита.
— Не такие уж и баснословные! — улыбнулся Саблин. — На самом деле икона стоит раз в десять дороже, ну а для церкви она вообще бесценна!
— Ничего себе! — охнула Юля. — А я-то думала, с чего вдруг все всполошились?
— И кто же все-таки ее купил? Удалось выяснить? — снова подал голос Никита.
— К сожалению, об этом мы узнали только благодаря письму Сашиной бабушки. Получи мы его раньше, возможно, многие смерти удалось бы предотвратить. По зиме Ирина Львовна стала замечать за мужем, что он странно изменился. Стал злее, агрессивнее, без повода нервничал, срывался на близких! А то вдруг впадал в депрессию, говорил о близком конце света. Однажды Ирина Львовна вернулась в неурочное время домой и застала профессора с иконой в руках. Вот тогда и произошла первая крупная ссора, отголоски которой услышала Саша. Ирина Львовна пыталась убедить мужа отдать икону церкви, чтобы ее отреставрировали и убрали сатанинские знаки. Но дед ваш, Саша, как явствует из письма, всячески сопротивлялся. Со слов Литвяка он знал, что икона чудесным образом воздействует на человека, вселяет необыкновенную силу и дает власть над людьми. По этой причине он вдруг уверовал, что здоровье и силы возвращаются, возраст уже не помеха. Отсюда его звонки Пайсову и Ордынцеву с предложением начать новую жизнь. Но старики не зря приняли его за сумасшедшего. Чем дальше, тем чаще он стал впадать чуть ли не в безумие. Ирина Львовна понимала, что добром это не кончится…
— Получается, икону купил профессор? — тихо спросил Никита.
— Получается, — кивнул Саблин. — От жены он узнал о появлении в музее иконы Михаила архангела и о том, что внук майора Литвяка намерен ее продать. И загорелся желанием ее купить. Деньги, как мы понимаем, у него водились.
— Я не думаю, что бабушка специально рассказала ему об иконе, когда Шмулевич принес ее на экспертизу, — тихо сказала Саша. — Скорее всего она даже не подозревала, что дедушка знал об ее существовании.
— Саша, сейчас неважно, — мягко сказал Саблин, — почему она рассказала об иконе, может, поделилась или похвасталась, каким интересным делом занимается, не суть важно.
— А Недвольская? С какой целью она появилась в нашем городе? — снова вмешалась Юля.
— Недвольская — отдельная песня! Особа жесткая, хитрая, лживая, крайне изворотливая. Кстати, она племянница Арсенича и носит ту же фамилию. И зовут ее Екатериной, а не Анной. Работала журналистом в мелкой газетенке, после Майдана благодаря дяде всплыла на поверхность в роли пресс-секретаря Олега Треуша. Если вы не в курсе, на него возбуждено уголовное дело нашими следственными органами. Он объявлен в международный розыск по подозрению в убийствах российских граждан в ходе чеченской кампании и гражданской войны на Украине. Естественно, на территорию нашей страны ему въезд заказан. А вот Екатерина Арсенич ни в чем подобном не была замечена. Когда профессору стало известно об иконе, он сообщил о ней Треушу, и тот воспринял это как некий знак свыше. Екатерине выправили документы, снабдили правдивой легендой. Это она и ее подручные, Перижняк и Тацюк — жители города Винницы, которые работали в вашем городе на стройке, вломились в дом Шмулевича. Только они не ожидали, что хозяин и его жена окажутся дома, — спокойно сообщил Саблин.
— Получается, Шмулевич не сказал им, кому продал картину, даже под пытками? — спросил Никита.
— По правде, он и сам не знал, кому ее продал, — подал голос Миронов. — Ковалевский тоже был не лыком шит и явно не хотел афишировать, что у него имеются большие деньги. Он по старой памяти привлек бомжа Соколова. Тот передал Шмулевичу сверток с деньгами, взамен получил икону, тоже упакованную. Таким образом, она перекочевала к профессору.
— И ты знал об этом и молчал? — изумилась Юля. — Мы бились головой о стену, а ты похихикивал?
— А кто вас заставлял биться? — буркнул Миронов. — Чуть не испортили операцию! Тоже мне чудо-сыщики!
— А что ж тогда сразу не схватили Недвольскую и ее подельников? — живо поинтересовалась Юля.
Миронов смерил ее сердитым взглядом.
— Потому что Недвольскую не сразу вычислили, прелесть моя! И о Соколове узнали случайно. Если б он не напал на Александру, никто бы и подумать не мог, что он в этом деле замешан!
— Ну хоть какие-то светлые стороны в нашем расследовании, — скривился Никита.
А Саша тихо сказала:
— Значит, вы и без письма бабушки догадались, кто купил икону?
— Саша, главное здесь не икона, если вы понимаете, — мягко сказал Саблин. — Дело в том, что гражданка иностранного государства незаконно проникла на территорию России, организовала преступную группировку, которая занималась грабежами и убийствами. Мотивы здесь значения не имеют, даже будь они светлыми и благородными.
— Но она как-то ведь узнала о том, что икону купил профессор? — спросил Никита.
— Давайте немного вернемся в прошлое, чтобы понять, что произошло в настоящем, — улыбнулся Саблин. — Предложение принимается?
— А куда деваться с тонущего корабля? — пожал плечами Никита.
— Он еще и острит! — молвил скептически Миронов, но Саблин неодобрительно сдвинул брови, и майор замолчал, лишь что-то буркнул сердито, пододвинул к себе листок бумаги и принялся писать, сосредоточенно наморщив лоб.
А Саблин продолжал тем же тоном, что и прежде:
— Семья Евгения Арсенича после войны была сослана из-под Львова в один из районов нашей области. Никто не подозревал, что семилетний малыш успел побывать связником у бандеровцев. Он ведь и в пионеры вступил, и в комсомол, наш университет окончил. Вероятно, в один прекрасный момент встретил в городе Коробкова, который когда-то входил в «сотню отважных юношей», как называли себя эти каратели. Арсенич узнал его, и скорее всего с того времени началось их общение. Недвольская, пока не нашла квартиру, жила пару дней у Коробкова.
— Получается, — вскинула голову Юля, — Коробков был в курсе, чем занимались здесь Недвольская и ее подельники?
