— Осмелюсь заметить, государь, на Тульском заводе уже есть небольшое производство — исключительно для собственных нужд. Его расширят, обустроят всем необходимым, а недостающие рабочие руки обеспечит Александр Яковлевич.
— И об этом подумал? Гм. Ну хорошо. Что же хочет князь за свои труды? Надеюсь, вы помните, что казна испытывает большую недостаточность средств?
— Ни на минуту не забываю, государь!
Действительно, кому как не военному министру знать состояние казны? Его ведомство словно бездонная бочка проглатывало любые суммы, ассигнованные правительствующим сенатом — проглатывало, и просило еще. Потому как ни на что толком их и не хватало. И это только армия — а ведь у государства Российского есть еще флот! Вот уж куда деньги уходили, как в бездонную яму…
— В том и привлекательность сего предложения, что часть платы просят не деньгами, а казенными землями.
Из папки извлекли еще один лист. И опять ненароком ее сдвинули. От себя.
— Ряд пустующих земель рядом с Москвой… Во Владимирской губернии, рядом с городом Ковров. И в Оренбургской губернии, недалеко от города Челябинск.
С особым удовольствием глава военного ведомства огласил оценочную стоимость земель, составившую почти семь миллионов рублей на ассигнации.
— Полная стоимость всех работ по трем заводам составляет порядка двадцати двух миллионов. Двадцать два минус семь… Хороший итог, государь. Оставшиеся суммы князь готов получать с большой рассрочкой, в течении следующих пяти лет.
На лице императора проявилась тень сомнения. Уж больно выгодные условия предлагает один из его подданных. В чем подвох, непонятно. Но он точно есть. Просто должен быть!
— Он называл срок исполнения своих обязательств?
— Да, все те же пять лет. Если мне только будет дозволено высказать свое мнение — я нахожу предложение князя Агренева весьма своевременным, и крайне выгодным для государственных интересов, государь.
Александр Третий погрузился в тягостные раздумья, совершенно машинально оглаживая свою лопатообразную бороду. Затем негромко заметил:
— Винтовки армии нужны уже сейчас, а не через пять лет. Сейчас! Опять французам кланяться прикажете?
— Никак нет! Я предлагаю разместить крупный заказ на Сестрорецкой оружейной фабрике князя Агренева. Он лично заверил меня в том, что его предприятие в состоянии поставить казне до пятисот тысяч винтовок в год, причем на тех же условиях и по той же цене, что и казенные заводы.
— Надо же! Молодец тезка. Значит, говорите, полмиллиона в год?
— Так точно! Более того, часть платы за этот заказ князь готов принять снимаемыми с вооружения винтовками Бердана.
В первый раз за весь разговор Ванновский увидел недоумение на лице обожаемого монарха.
— Зачем они ему?
— Как я понимаю, он собирается переделывать их в дробовики и продавать. Дешево, надежно, практично — в Туле многие занимаются подобным.
— Ну-ну.
Царь еще немного помолчал, затем величаво-небрежным движением смел со стола папку, кинув ее в верхний ящик. Петр Семенович осторожно выдохнул — верхний, значит, государь действительно заинтересовался. Вот если бы (не дай бог!), доклад положили в нижние ящики стола — тогда решение по ним можно было бы ждать месяцами
— Ну что же. Я подумаю над этим предложением!
***
Блики яркого огня метались по мрачному, страшному, но вместе с тем удивительно сухому подземелью — метались, слабо дрожа на свежих изломах известняка и заставляя тускло посверкивать металл узких рельс. Лучи света, извергаемые двумя фонариками, все глубже и глубже погружались в природный провал в земле, и вековечная тьма с неохотой пропускала непрошенных гостей сквозь себя. С тоской вспоминая при этом свою лучшую подругу, ушедшую, похоже, навсегда — Тишину. Ох уж эти беспокойные людишки…
— Нет, Андрей Владимирович, основной вход в подземный комплекс будет с другой стороны, а этот переделаем в аварийн… Осторожно!
Не заметивший в темноте под ногами толстый резиновый шланг, Сонин едва не пропахал в известняке солидную борозду. Собственным, а потому нежно лелеемым носом.
— Непорядок!
— Что, простите?!..
Резкая глухота его спутника, Валентина Ивановича Греве, была вполне простительна — они уже почти пришли, и ритмичный грохот множества отбойных молотков отзывался в голове нарастающим звоном и подступающей мигренью. Впрочем, предусмотрительно взятые с собой наушники помогли и от первого, и от второго — только по лицу время от времени пробегали волны нагнетаемого сюда воздуха, да глаза немного резало от приближающегося изобилия света. Шаг, другой, третий — и Андрей Владимирович оказался в большой извилистой пещере… Нет, не так. Он оказался в бывшей большой пещере. Ныне же ее целенаправленно и с немалым усердием превращали в длинную галерею с высоким сводом, ровными стенами и полом — причем делали это никак не меньше полсотни человек зараз. Примерно дюжина подравнивала пол, вовсю пользуясь при этом новинкой Русской Оружейной компании — пневматическим отбойным молотком. Еще человек пять копошилась на лесах, время от времени полыхая в вышине короткими разрядами электросварки, а остальные деловито собирали из досок и изогнутых листов фанеры довольно странную конструкцию. Которая, впрочем, при вдумчивом рассмотрении оказалась всего лишь арочной опалубкой под железобетонный свод.
— Прямо крепостные казематы! Валентин Иванович, а зачем…
Внезапно проснулась и тревожно замигала красным светом целая батарея лампочек, дополненная коротким взревыванием маленькой сирены. Тут же стих дробный перестук отбойников, часть работников уселась отдыхать, а другая часть скучковалась на дальнем от входа краю галереи, собираясь на небольшой перекур. Греве стянул толстенные пробковые наушники, подождал, пока его примеру последует управляющий, и коротко пояснил:
— Плановый перерыв, на четверть часа — специально время подгадал, чтобы шума да пыли поменьше было. Ну что же, давайте осмотрим это подземное царство?
Впрочем, весь осмотр свелся к небольшой прогулке, до другого конца пока еще "дикой" пещеры — причем если первая треть пути проходила по ровному и даже местами гладкому полу готовой галереи, то оставшиеся двести метров "экскурсантам" пришлось осторожно ступать по мелким обломкам известняка, разбавленным вкраплениями доломита. Дойдя до низенького тупика, Валентин Иванович коснулся рукой близкого свода, минутку помолчал, и выдал неожиданное предложение:
— Прислушайтесь, Андрей Владимирович.
Сколько Сонин не напрягался, так ничего и не уловил — в чем честно и признался.
— Увы, ничего такого.
— Тогда попробуйте как я — рукой. Чувствуете?
— Какая-то дрожь, пожалуй, время от времени присутствует. А в чем, собственно, дело?..
— С поверхности сюда бьют прямую штольню — так как именно здесь будет главный вход.
— Странно, при осмотре стройплощадки я ничего такого не увидел. Хм?
Управляющий компанией задумчиво потер лоб, припоминая — что именно подходящего он видел поблизости от склонов большого холма. Получалось что ничего, и это было странно — уж такие-то работы он должен был заметить.
— Так и увидели. Большой такой кирпичный склад, скорее даже целое складище — самое первое здание этого завода. Помнится, строители все удивлялись — дескать, зачем такая махина здесь нужна? Видели бы они, что мы внизу городим… Ну что, обратно?
Проделав весь путь в обратном порядке, Сонин и Греве вышли из-под земли и попали во внутренности еще одного большого лабаза. С новым пониманием оглядев высоченные штабеля мешков с цементом по правую сторону склада, и длинные хлысты ребристой арматуры по левую, недавний экскурсант поинтересовался:
— Валентин Иванович, не подскажете — а еще что-нибудь подобное в планах есть?
— Как же! Галерею рядом с химкомбинатом уже заканчивают, после нее начнут долбить еще одну, недалеко от Карабашского медеплавильного. Еще вроде бы что-то подобное планируется где-то в Оренбургской губернии, но даже навскидку могу сказать, что будет сложно — сами знаете, какие там твердые породы. Сплошной гранит да базальт, об известняках и мечтать не приходится! Правда, и выбор сухих пещер там ожидается заметно побольше — тут же в округе куда не ткни, так озерцо какое, или речка… Со всеми, так сказать, вытекающими из этого факта последствиями. Ну а насчет подземного складского комплекса в Коврово мне и говорить ничего не надо — своими глазами все там видели. А, черт!
Только после этого досадливого возгласа Сонин заметил, насколько пропылилась его одежда. Заметил, и тут же поблагодарил своего спутника — именно тот настоял, чтобы они переоделись в форму для начальствующего состава, которую и запылить, и испачкать, да даже и порвать было абсолютно не жалко. В отличие от костюма за три сотни рублей, и ботинок за полторы.
