Доррин приступает к чтению, почти сразу поняв, что Лидрал писала это письмо, еще не получив его ответа на предыдущее.
Доррин.
Я собиралась ехать через Пассеру и вниз по реке к Элпарте, но теперь это уже невозможно. Дорожные патрули защищают только тех торговцев, которые имеют лицензию Фэрхэвена, а на дорогах царит сплошной разбой. Даже лицензированные торговцы боятся заезжать в Спидлар и выезжать из него, хотя некоторые все равно готовы рискнуть.
Говорят, будто страшный голод в Кифриене и Галлосе позади: это так, поскольку все голодавшие уже умерли. Пастухи в большинстве своем ушли и угнали стада.
Новые горы между Галлосом и Кифриеном - их уже прозвали Малыми Рассветными Отрогами - еще остаются горячими и растапливают выпадающий снег. Один купец рассказывал, что нынче по чародейской дороге страшно ездить: снег испаряется, и вокруг стоит сплошная завеса непроглядного тумана. Горы голые, там пока ничего не растет.
Торговля идет вяло, но в этом нет ничего необычного: зимой она замирает даже в удачные годы. Надеюсь, что смогу увидеть тебя в скором времени.
Лидрал
Перечитав письмо еще раз и спрятав в ту же шкатулку, где хранится предыдущее, Доррин достает листок с чертежами игрушек и встает, задвинув стул. В комнате холодно, и юноша выдыхает пар.
Он выходит на заснеженный двор и направляется к кузнице по дорожке, проложенной между высокими, по грудь, сугробами.
Подойдя к горну, Доррин зажигает от его угольев сосновую щепку и засвечивает единственную лампу. Потом, добавив к тлеющим уголькам древесного угля, он берется за меха.
Пристроив поудобнее лампу, он раскладывает листок с чертежами на верстаке и снова поворачивается к мехам.
- Доррин, тебе помочь? - возле ларя для шлака стоит Ваос.
- Спасибо, но это моя работа, а не платный заказ. Во всяком случае, пока.
- Неважно. Я так согреюсь, а то холодно. Петра дала мне еще одно старое одеяло, но у горна теплее. К тому же я не устал. - Ваос зевает. - Во всяком случае, не очень устал.
- Зима нынче холодная.
- Самая холодная на моей памяти, - говорит паренек, подходя к ручке мехов. - А что ты собрался делать?
- Хочу посмотреть, не удастся ли мне смастерить кое-какие игрушки.
- А у меня никогда не было игрушек, - вздыхает Ваос.
- А какие бы ты хотел иметь?
- Не знаю, - светловолосый паренек пожимает плечами. Одеяло сползает с них, он поднимает его и закутывается снова. - Я игрушек и вблизи-то не видел, разве только у Виллума в витрине. Как-то попробовал вырезать сапожным ножом юлу, но она, почитай, и не вертелась. А Форра задал мне трепку за затупленный нож.
- Смотри ты...
- Тебе сильный жар нужен, Доррин?
Юноша присматривается к светящимся уголькам.
- Притормози на мехах... примерно вполовину.
- Так что ты хочешь сделать?
- Маленькую ветряную мельницу с рукояткой, чтобы лопасти вертелись.
- А не легче ли вырезать из дерева?
- Легче, но мне хочется сделать железный механизм. Так интереснее.
- А настоящий, большой механизм - он такой же?
- Не совсем. Для игрушки не требуется такая точность, как для настоящей машины. Но детали все равно должны стыковаться.
После того как заготовка несколько раз раскалялась докрасна и возвращалась на наковальню, на кирпичи рядом с горном ложится для охлаждения маленькое зубчатое колесико.
- Собираешься сделать сегодня еще одно? - спрашивает Ваос.
- Надеюсь смастерить три, и это будет половина работы. Завтра сделаю еще два таких и два со штырями.
- Ух ты! Сколько, оказывается, возни с игрушками.
- И это только начало. Перед тем как подгонять детали к дереву, мне надо будет их подточить, отфилировать и отшлифовать. А сейчас, - Доррин вынимает из горна металлический прут, - чуть полегче на мехах.
- Хорошо, все-таки, что здесь тепло, - говорит Ваос, утирая лоб.
LXVI
Холод снаружи такой, что Меривен поначалу отказывается покидать стойло. Выдыхая пар, юноша направляет кобылу в сторону жилища Риллы. Рука его непроизвольно касается посоха. У целительницы он, может, и ни к чему, а вот по дороге к Виллуму вполне может потребоваться.
Вовсю валящий из трубы белесый дымок указывает, что целительница уже давно на ногах, а цепочка ведущих к крыльцу следов - что к ней уже заявились посетители.
Подыскивая, где лучше оставить Меривен, он привязывает ее к кусту бузины.
Потопав, чтобы стряхнуть с сапог снег, он стучится и, не дожидаясь ответа, проскальзывает внутрь, быстро закрывая за собой дверь.
Крикнув: "Рилла, это я, Доррин!", юноша берет веник и начисто обметает сапоги, после чего - настолько в доме тепло! - снимает куртку.
- А я тебя заждалась, парнишка, - говорит целительница. - Тут вот люди пришли...
В комнате греются у огня молодая женщина и девочка в грязном, потертом овчинном полушубке, придерживающая левую руку правой. Щеки ее запали, в глазах боль.
- Маленькая Фриза прищемила ручонку дверцей стойла, - сообщает Рилла весьма скептическим тоном.
- Да-да, так оно и было, - торопливо заверяет мать, одетая в латаный шерстяной плащ, который когда-то был голубым. - Герхальм недоглядел.
Доррин отмечает покрасневшие глаза матери и улавливает ее боль - иную, чем у дочки. Он делает шаг к Фризе, однако девочка испуганно шарахается от него и жмется к грязным маминым брюкам.
- Нужно осмотреть руку этой резвушки, - произносит Рилла все тем же нарочито спокойным голосом.
Темные глаза девочки тревожно перебегают с целительницы на Доррина.
Оглядевшись, Доррин видит, что Рилла приставила табурет к книжному шкафчику, на котором стоит около дюжины книг. Выдвинув его на середину комнаты, юноша садится прямо перед Фризой.
- Признаться, я не очень-то разбираюсь в девочках, - начинает он, стараясь придать ребенку побольше уверенности, - но у меня есть кобылка. Наверное, ты могла бы назвать ее девочкой-лошадкой. Ее зовут Меривен.
- Дурацкое имя для кобылы, - грубовато замечает Рилла.
- Ну, она так представилась. Что я мог поделать? - отзывается Доррин, пожав плечами и положив руки на колени. - А тебя как звать? Может, Снежная Киска?
Фриза молча смотрит себе под ноги, на дощатый пол перед очагом.
- Или девчушка-резвушка? - Доррин умолкает, потом заговаривает снова: - Думаю, моя Меривен тоже когда-то была изрядной резвушкой. Она рассказывала, что вечно куда-то спешила. Правда, мы с ней тогда не были знакомы.
- Лошади... не разговаривают.
- Да, они больше отмалчиваются, но Меривен поговорить любит. Особенно, когда дорога длинная: у нее всегда есть, что порассказать. То о травке толкует, то на оводов жалуется, а то... - он делает паузу. - Конечно, она уже большая девочка, но ведь и ты когда-нибудь вырастешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
