Регенерация бодрости: +100
Регенерация маны: +150
Регенерация хит-пойнтов: +200
Увеличение крит. урона: 30 %
Снижение физ. урона: 30 %
Снижение маг. урона: 30 %
Плюс к наносимому урону: 30 %
Звезды: 5 (седьмой уровень)
Опасения Дарка подтверждались. С каждой минутой все новые и новые мобы проходили через барьер слабеющей магии рун. Среди них хватало неприятных. Например — прыгуны, как их окрестили неизвестно с чьей подачи. Мелкие уродцы с огромным уроном. Как понятно из названия, сигали они здорово, легко достигая гребня стены. И если их тут же не успокаивали, успевали наворотить дел.
А успокаивать скоро будет некому. Кто-то снова напутал с точками воскрешения, не туда привязавшись; кого-то отвлекли срочные дела в реале; кому-то просто надоел затянувшийся ивент. Не у каждого хватает сил и возможностей несколько часов проторчать в игре. Народ изначально считал, что восьмая стена — это все. Добравшись до нее, большинство считали задачу выполненной. И бесполезно объяснять, что мобы, похоже, подходят к концу. До каждого достучаться не успеешь, народ выходит из Экса уже не поодиночке, а десятками.
Времени на уговоры и объяснения нет.
В этот момент Дарк обернулся, уловив краем глаза отблески чего-то непонятного. За спиной, похоже, что-то происходит.
Он не ошибся. Там, под девятой стеной, в невидимую преграду, выставленную Сапфиркой, били ослепительные сгустки разрушительной магии и сияющие стрелы, заряженные каким-то волшебством. Вряд ли свет, тут Дарк рассчитывал на свою монополию, но в Эксе и других школ хватало, метательные снаряды можно усиливать множеством разновидностей волшебства.
И обстрел вели не мобы, прорвавшиеся с тыла. На гребне девятой стены растянулась нестройная цепочка игроков, отчаянно пытающихся сокрушить преграду, не пропускающую их дальше.
Дарк повернулся к Сапфирке:
— Холостяки пришли.
Та, тоже уставившись на девятую стену, кивнула:
— Ага. Только не пришли, а прибежали. Половина работает по моей руне, а половина куда-то вниз, в другую сторону лупит. Там мобы, которых они за собой притащили. А может, и босс пришел.
На этих словах по девятой стене побежали трещины, быстро разветвляясь и расширяясь. По опыту Дарк знал, что это первый признак появления проломов. Но чтобы до этого дошло, всей массе мобов надо давить несколько минут, и при этом разрушения развиваются на порядок медленнее.
Неизвестно, кто скрывается с другой стороны, но это сильные создания. Таких здесь еще не видели.
Или один, но могучий до такой степени, что оставил от Холостяков жалкие ошметки. Не более четырех десятков защитников стояли на гребне: все, что осталось от нескольких сотен, выступивших в поход. Дарк углядел среди них не раз поминаемых Скорпиона и Шермана, как и прочих игроков из костяка клана. Уцелели самые сильнейшие, но и они не устояли. Пришлось долго бежать по ущелью, прекрасно сознавая, что все зря, что там, впереди, их не ждет ничего хорошего. Уткнутся в поток новых мобов, оказавшись в той самой ситуации, где с одной стороны молот, а с другой — наковальня.
Они все понимали и тем не менее выбрали именно этот путь. Значит, их гнало что-то такое, перед чем им стоять не хотелось.
Глядя на разваливающуюся стену, Дарк чуть призадумался, затем обернулся, оценил количество мобов, напиравших со стороны долины. Чересчур прытких среди них не видать, хотя там, за магической руной, столько всяких разных столпилось, что кого угодно можно ожидать. И, к сожалению, их не так мало, как он надеялся. Да, времена, когда монстры наваливались почти монолитной массой, миновали, но тонкий ручеек тварей все еще тянется со стороны леса. И этого вполне достаточно, чтобы додавить защитников. Маны и стрел практически не осталось, и около половины участников решили, что с них хватит. До окончательного разгрома остаются считаные минуты.
Снова повернувшись назад, Дарк увидел, что девятая стена не просто по швам трещит, она разваливается всерьез. Дружно посыпались зубцы, отлетают тяжеленные каменные блоки, перекосило расшатываемые ворота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И вот наконец она не выдержала, начала оседать, превращаясь в груды хлама и калеча Холостяков, оказавшихся в эпицентре разрушения.
И там, за обломками, сквозь пелену из поднятой пыли Дарк наконец разглядел того, кого они так опасались.
Моб. Всего лишь одиночный моб. И даже не скажешь, что выглядит страшно. Ящеры, которые пожаловали из Красного леса первыми, и то смотрелись на порядок внушительнее.
Этот напоминал личей-элитников. От похожего Дарк слился на Черной пустоши Эртии, но затем сторицей отплатил их племени при битве под башней в мертвом городе. Такая же фигура, не касающаяся земли, только под низко надвинутым капюшоном виднелся не череп с клочьями засохшей плоти, а стеклянная маска, ярко поблескивающая даже в не очень-то ясный день. Более всего она похожа на стилизованную мордашку пышущего здоровьем младенца.
Вот только то, что она скрывает, явно выглядит не настолько мило. Иначе Холостяки не стали бы так панически себя вести.
— Это что за кукла безрукая? — спросил Гамаюн, сбросив со стены очередной камень на чью-то башку.
Сапфирка, неотрывно уставившись в сторону позиции Холостяков, покачала головой:
— Да я даже здоровья у него не вижу. Наблюдательности не хватает.
— У всех магов ее не хватает, — сказал Гамаюн. — Ущербные вы.
— Сам ты ущербный.
— Может, ты и права: я тоже ничего не вижу. Это что-то крутое.
Моб, разделавшись со стеной, гоняться за игроками не торопился. А вот они почему-то метались во все стороны, будто убегали от чего-то невидимого. Лишь благодаря высоте позиции и редеющей пылевой завесе Дарк наконец рассмотрел, что от существа в разные стороны по земле и камням расползаются темные линии. Будто там, под самой поверхностью, роют ходы огромные кроты.
И, судя по скорости работы, — кроты реактивные.
Вот один из Холостяков ошибся, отпрянув в неправильную сторону. Темная дорожка проворно извернулась, достигнув его ног. Игрок замер на полной скорости, будто его ступни в один миг огромными гвоздями приколотили. Тело его неритмично, уродливо задергалось, по нему пошли волны, меняя пропорции. Широкие плечи стали узкими, а брюхо, наоборот, уродливо раздулось. Из отверстий рвущейся кольчуги хлынули какие-то омерзительно-бурые потоки, в которых извивалось что-то белесое вроде крупных червей. Расстояние и пыль мешали разглядеть мелкие подробности, но, похоже, этой помехе стоит только порадоваться.
Все это, судя по всему, сопровождалось максимальной болью, дозволяемой уровнем локации. Об этом можно судить по душераздирающему воплю несчастного. Но вот глаза вывалились, и крик оборвался. Изо рта и опустевших глазниц хлынула та же масса, а бедолага наконец завалился, в несколько секунд превратившись в лужу тошнотворной жижи, растекшейся под деформированным скелетом.
Дарк не первый раз наблюдал игровую смерть, но такую — впервые.
И замутило при этом его тоже в первый раз…
Теперь понятно, почему Холостяки так драпали. Игра, заточенная на реалистичность ощущений, преподнесла им омерзительный сюрприз. Смерть — это всегда плохо, но такая вот смерть — это просто нечто. Далеко не мгновенная и уродливая до такой степени, что даже человеку с крепкими нервами непросто наблюдать за процессом до конца. Причем Дарк смотрел на это издали, а ведь чем ближе к месту событий, тем ярче впечатления.
Боссу понадобилось не больше пары минут, чтобы зажать оставшихся Холостяков среди кошмарных узоров и добраться до каждого. Они пытались стрелять, бить магией и даже камнями кидаться. Но тот если и получал при этом заметный урон, никак на него не реагировал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Оставив от противников россыпь окровавленных скелетов и лужи бурой гадости, босс, не медля ни секунды, направился дальше. Продолжая парить над землей, легко перемахнул через завал, оставшийся на месте девятой стены, а дальше ему пришлось остановиться: не пускал барьер, устроенный магичкой.
