— Они готовы к этому. К тому же, мой отец будет болтать с ними, давая самые лучшие советы. — Софи перекидывает косу через плечо.
Я одариваю их натянутой улыбкой. — Будьте там в безопасности. У меня будут наушники, чтобы все слышать с командой Бандини. — Я опускаю ту часть, где я также настроюсь на радио Ноа.
— Молодец. Скоро увидимся. — Он стучит по моей кепке с номером его машины.
Я машу Ноа через плечо Санти, желая обнять его, прежде чем он выйдет на улицу. Наша тайна тяготит меня и нарушает мои циклы сна. Осталось два заезда до того, как я смогу все рассказать Санти, и я молюсь о лучшей реакции, потому что он легко выходит из себя.
Ноа одаривает меня ослепительной улыбкой, прежде чем сесть в свою машину.
— Черт возьми, девочка, я не знаю, как ты оказалась с ним. Секс на колесах. — Софи подмигивает мне, но это выглядит как подергивание.
Я выпускаю свой первый смех за день.
В начале гонки не происходит ничего особенного. На стартовой решетке Лиам расположен первым, а Ноа, Джакс и мой брат следуют за ним. Я не знаю, как другие команды не скучают, находясь в конце решетки. Но я думаю, что они все равно живут своей лучшей жизнью, счастливы соревноваться и делать то, что они любят каждый день. В Формуле-1 их называют «лучшими из остальных».
Гонщики стартуют, несколько машин заносит, и они скользят по мокрому асфальту. К счастью, команды Маккой и Бандини выезжают с трассы совершенно невредимыми. Наши парни едут по узкой прямой с Лиамом во главе. Софи улыбается и хлопает в ладоши, когда Ноа не удается его обогнать.
По радио и телевидению передают плохие новости. Санти быстро поворачивает, и из-за скользкой дороги он врезается на крутом повороте. Его машина замирает возле барьерной стены, левое колесо вывихнуто и катится в сторону. Он сходит с дистанции, проехав всего один круг.
Мой брат выплескивает свое разочарование на камеру. Радио гудит от разговоров, пока отец Софи успокаивает его, успокаивает, как это делают родители во время детской истерики. Какая отстойная работа — работать с вспыльчивыми водителями.
— Мой папа справляется с гневом, как чемпион, неудивительно, что он так хорошо справился с моим подростковым гневом, — бормочет Софи.
— Он терпит этих двоих весь сезон, так что его терпение должно быть бесконечным.
Я пытаюсь представить себе подростковые вспышки Софи, похожие на то, как фея Динь-Динь топает ногой.
Мои глаза по-прежнему прикованы к экрану. — Санти будет зол за то, что рано сошел с дистанции.
Санти стоит рядом со своей машиной, и съемочная группа снимает, как он ударяет по красной металлической раме.
Машина безопасности высаживает моего брата в гараже десять минут спустя. Я быстро обнимаю его и говорю несколько слов поддержки, прежде чем он направляется в свой номер, утверждая, что ему нужен перерыв и медитация. Мое сердце болит от того, каким побежденным он выглядит, его плечи сгорблены, когда он исчезает.
Софи толкает меня локтем. — Все прошло лучше, чем ожидалось, никаких брошенных шлемов или драматического сметания инструментов.
— Кто-нибудь еще комментирует твое живое воображение?
— Да, Лиам, все время. Говорит, что я должна писать истории и зарабатывать деньги на своем безумии. — Она кивает, как будто обдумывает эту идею.
Лиам и Ноа борются за первое место. Каждый из них делает рискованные движения, пытаясь обойти друг друга. Предвкушение и нервы смешиваются внутри меня. Несколько раз их шины теряют сцепление с дорогой, но они восстанавливают темп и возвращаются на трассу, прежде чем заглохнуть. Один раз машину Лиама заносит, когда он мастерски объезжает барьер и набирает достаточно скорости, чтобы продолжить движение. Остается еще десять кругов. Ноа пытается обогнать Лиама на повороте, но дорога кажется слишком мокрой.
У меня сводит живот от прямой трансляции, я беспомощный свидетель шума скрипящего металла и визга шин, а также вздохов из гаража. Отец Софи кричит в рацию, но его слова трудно разобрать.
Переднее крыло и шина Лиама задевают днище машины Ноа. Моя кровь громко стучит в ушах, делая невозможным слышать радио. Я молча сижу на краю своего кресла, пока время замедляется, кадр за кадром, и происходит авария.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Машина Ноа переворачивается на бок и продолжает кувыркаться. Один раз. Второй. Три чертовых раза. Она снова подпрыгивает, прежде чем ее протаскивает по дороге, врезаясь в барьер на скорости примерно сто семьдесят миль в час. Срань господня. Вся нижняя часть его машины обнажена, шины вращаются, жидкость течет по металлу.
Слезы заливают мои глаза от того, что Ноа не отвечает ни на какие радиовызовы. По моему лицу струится влага. Отец Софи говорит в рацию, единственный голос в тихом гараже.
Из машины Ноа, несмотря на моросящий дождь, валит дым. Он поднимается вверх, затемняя воздух над ним. Радио снова молчит. Оранжевые языки пламени лижут красную краску машины Бандини, марают ее, придают ей неправильный вид.
Ноа говорит в рацию.
— Черт, здесь пожар. Я перевернулся. Пожалуйста, вытащите меня отсюда! Сейчас же! — Мое сердце замирает от его тяжелого дыхания, его голос выдает его страх.
Пламя охватывает кабину машины. Желчь скапливается в горле, мое тело борется всеми силами, чтобы сдержать ее.
Отец Софи говорит в микрофон. — Они уже едут. Сохраняй спокойствие, Ноа! Мы вытащим тебя оттуда. Сделай несколько глубоких вдохов. Они сейчас принесут огнетушители.
— Где, черт возьми, команда безопасности? Кран? Мой костюм горит! Из машины идет тонна дыма, мне трудно дышать. — Его затрудненное дыхание заглушает радио.
Отец Софи берет ситуацию под контроль и спрашивает, нет ли у Ноа травм. Мое сердце замирает от паники, звучащей в его голосе.
Я не могу ничего сделать, только смотреть. Я беспомощна и не контролирую ситуацию. Наконец появляется команда безопасности с огнетушителями, белая пена заливает машину Ноа, стекая по красной краске, словно облако. Они справляются с пламенем в рекордное время, но все равно кажется, что прошла целая вечность. Я не обращаю внимания на комментаторов по телевизору. Мои ноги двигаются сами по себе, я сажусь, прежде чем колени подгибаются.
Бригада подводит кран, чтобы убрать машину Ноя от барьера.
Я всхлипываю над его отчаянными мольбами выпустить его, расстроенная тем, сколько времени это занимает. Боже, это похоже на пытку. Зная, что он чувствует себя слабым, зная, что я не могу ничего сделать, кроме как сидеть и смотреть, как команда безопасности все делает. Не иметь возможности помочь человеку, которого я люблю, — это десять уровней отстоя.
Я делаю глубокий вдох, когда кран поднимает его машину. Его тело выползает из-под куска металла с помощью членов команды. Этот образ я никогда не выкину из головы. Он бросает свой шлем на траву, головной убор подпрыгивает, тело дрожит, когда он вдыхает свежий воздух.
Невидимые иглы вонзаются в мое сердце, когда я смотрю, как он располагается на траве. Он лежит там беззащитный, уже не тот, что обычно, жесткий, конкурентоспособный и храбрый. Слезы текут по моему лицу, подражая тем, что показывают по телевизору. В такой момент нельзя уединиться.
Мои грустные слезы сменяются облегчением, когда команда безопасности проверяет его и дает добро. Это большая удача — выйти невредимым из такой аварии.
Софи обнимает меня, ее руки крепко сжимают меня, запах кокоса и лета окутывает меня. У меня течет из носа, и зрение затуманивается, когда команда безопасности увозит Ноа от места аварии.
— С ним все будет в порядке. Машины созданы для таких случаев, к тому же есть все новые меры предосторожности.
Я еще раз обнимаю Софи, благодарная за ее дружбу в такое время. Мое тело замирает от голоса Ноа. Я отстраняюсь от Софи и бросаюсь в объятия Ноа.
Его тело напрягается, прежде чем его руки обхватывают мои, не обращая внимания на то, кто смотрит. Он вдыхает мой запах, слезы снова брызжут из моих глаз, поражая меня всеми видами эмоций. Я плачу ему в грудь, пока он прижимает мое дрожащее тело к себе.
