40
НОА
Мой телефон звонит на тумбочке. И слава Богу, что Майя ушла из номера десять минут назад, потому что бранные слова, вылетающие из моего рта, не иначе как отвратительны.
Я не знаю, что толкнуло меня ответить на звонок. То ли бурлящие внутри меня эмоции, то ли мазохистские наклонности. Мой палец скользит по экрану, голова стучит в такт биению сердца.
— Мама. Что я могу для тебя сделать?
Зачем заваливать ее любезностями, если у нее эмоциональный интеллект как у цветочных обоев. Если вы пытаетесь установить связь, не надо.
— Мой сын.
Классика. Нет ничего лучше напоминания о том, кто подписал мое свидетельство о рождении, чтобы манипулировать мной.
— Я занят и собираюсь на отборочный тур. Что тебе нужно?
— Ты можешь немного поработать над своей подачей, Ноа. — Ее голос звучит в трубке как мелодия. Сирена, которая призывает мужчин с кошельками и трастовыми фондами, заманивая их, прежде чем вырвать их сердца.
Я хрюкаю, не в силах вымолвить и слова.
— Ну, я провожу время с Клариссой и Дженнифер в Дубае, и мы подумали о том, чтобы приехать на Гран-при. Что ты думаешь о том, чтобы достать нам билеты? Желательно в VIP-секции с лучшим видом, а не в ту, что рядом с трибунами.
Потому что, не дай Бог, у нее действительно будет вид на финишную прямую. VIP-секции на трибунах не предоставляются с бесплатным шампанским и отметкой в Инстаграм.
Каждый раз, когда моя мама просит билеты, я их получаю. В общей схеме вещей я никогда не думал отказывать, потому что это было легко сделать. Легко уступить моим токсичным родителям. Просто не сопротивляться, не желая поднимать волну, как мой отец, несмотря на то, как мне было плохо от того, что меня использовали снова и снова.
Но, как и в случае с отцом, я хочу дать ей последний шанс. Находясь рядом с Майей, я стал прощающим человеком.
— Я могу отправить сообщение своему помощнику. Как дела? — Я прижимаю телефон к уху, не желая спрашивать о билетах.
Она насмехается. — Это тот человек, который вечно болтает по телефону?
Если она имеет в виду Стивена, который любит расспрашивать ее о том, как прошел день, то да.
— Да, тот самый, который был у меня с тех пор, как я начал работать в «Бандини». Представляешь, прошло уже семь лет с тех пор, как я начал гоняться с командой. — Спорим на уик-энд на моей яхте, что она не уловит мою ошибку.
— Нет. Но с окончанием сезона приближается твой день рождения. Как ты будешь отмечать свой двадцать девятый в этом году?
Я бы сказал, что она отключилась на всю беременность, только пить она не умела. Удивительно, но она помнит месяц моего рождения, скорее всего, потому что мой отец положил на ее банковский счет крупную сумму денег в качестве подарка «спасибо за рождение моего отпрыска».
— Вообще-то, мне исполняется тридцать один год. Но цифры расплываются после стольких лет. — Вставьте здесь обязательное закатывание глаз.
— Именно. Моя ошибка. — Ее смех похож на звук ногтей, царапающих меловую доску.
Я ненавижу каждую секунду этого звонка, борьбу внутри меня за то, чтобы не повесить трубку. Но я хочу показать себе, почему мне нужно отпустить. Почему я не могу вернуться к токсичным отношениям с родителями, ведь их любовь условна. И если я чему-то и научился в терапии, кроме того, что от слез мое лицо чертовски опухает, так это тому, что любовь не приходит с условиями. Никаких «если», «и» или «но». Она должна сделать тебя лучшим человеком — не потому, что ты должен быть таким, а потому, что ты хочешь им стать. Я хочу быть чертовски лучшим для Майи и для себя. Нужно полюбить себя и все такое.
— Да, твоя ошибка. Ты знаешь, что я встретил кое-кого во время соревнований в этом году?
— Это мило. — Она отвлекается на разговор с кем-то на заднем плане.
Это мило. Хотя это и лучше, чем комментарии моего отца о Майе, она не может сказать больше, чем это?
— Кларисса спрашивает, не мог бы ты также достать несколько VIP-пропусков на афтепати? Нам лично нравится та, что с компанией шампанского, но мы не против других.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Похоже, она может произнести больше трех слов за раз. Но, как автомат по продаже жевательной резинки, она работает только тогда, когда вы кладете в него деньги.
— Знаешь, я не думаю, что это сработает.
Пора сорвать пластырь. Потому что, почему бы и нет, когда все остальное в семье Слейд идет к черту.
Она вздыхает. — Что ты имеешь в виду?
— Ты, я, твой бывший любовник Николас. Все это. Я больше не могу так с собой поступать, пытаясь быть сыном, который, как я думал, нужен вам обоим. Вместо этого ты связываешься со мной только при удобном случае. И, что шокирует, ты скрывала свою карточку универсального пользователя целый год, до этих пор. Но если ты не знала, две недели назад я попал в худшую аварию в своей карьере. И сколько раз ты звонила мне, чтобы справиться о моем самочувствии? Ни одного. Черт, сколько раз ты звонила мне за весь сезон? Кроме одного ошибочного набора?
Ее молчание не делает ничего, кроме как поощряет меня.
— Я ценю тебя за то, что ты родила меня, за то, что ты была той, кем пыталась быть. Но все кончено. Ты должна была защищать меня от него. Когда он ударил меня в первый раз, ты ушла, потому что не хотела ставить под угрозу свое содержание. Снова и снова ты подводила меня. Так что, во что бы то ни стало, пусть настанет моя очередь. Я не могу достать тебе билеты. Ни сейчас. Ни в следующем году. Никогда больше. Если у тебя есть интерес позвонить мне, чтобы узнать меня как человека, дай мне знать. Если нет, счастливой жизни.
Я жду, прижимая телефон к уху, ожидая, что она скажет. Закрытие — забавная концепция. Все говорят о том, как это приятно, но никто не описывает боль, которую ты испытываешь перед этим. Мужество, необходимое для преодоления трудных ситуаций. Как сильно это разрывает человека, когда он понимает, что должен отпустить, не потому что хочет, а потому что должен.
Всю свою жизнь я жил в погоне за недостижимым призом — любовью моих родителей. Я мчался по гоночным трассам и по жизни, желая, проскочить быстрее, но теперь я хочу притормозить. Наслаждаться моментами с людьми, которые имеют значение, которые хотят помнить о моем дне рождения или знают обо мне пять фактов, которые нельзя найти в гугле.
Меня приветствует гудок.
Я сжимаю телефон, мои легкие вдыхают свежий воздух. На этот раз я не испытываю к ней никакой неприязни, только желаю ей всего самого лучшего. Все встает на свои места. Мой психотерапевт сказал, что мне нужно посмотреть в лицо своему прошлому, чтобы принять свое будущее. Похоже, я побывал в аду и вернулся, встретив по пути ангела.
41
МАЙЯ
— Позволь мне прояснить ситуацию. Ты пригласил моих родителей на финал Гран-при два дня назад? И они согласились? — Я с трудом выговариваю слова.
Ноа вывалил на меня эту бомбу, пока мы смотрели фильм на диване в отеле. Он вскользь упомянул, как мои родители вчера вечером сели на самолет, чтобы прилететь к нам в гости, как будто мы все это планировали.
— Да. Ты можешь в это поверить? Они хотят увидеть своих двоих детей после нескольких месяцев отсутствия. — Его глаза сверкают.
— Но зачем тебе это делать?
— Почему бы и нет? — Его губы подрагивают в уголках.
Я наклоняю голову к нему. — Не отвечай вопросом на вопрос.
— Можно я отвечу поцелуем?
Ноа тянет меня к себе на колени, диван прогибается под нашим общим весом. Его губы прижимаются к моим, покалывание распространяется по позвоночнику, когда наши языки ласкают, дразня друг друга. Заряженная энергия между нами никогда не ослабевает. Постоянный ток, и все это от прикосновения наших рук или прикосновения его губ.
Я разрываю поцелуй. — Под всем этим отношением у тебя, конечно, самое большое сердце.
