Они должны быть вместе.
— Так иди и возьми! — Разрешает разум.
Урсул жадно вгрызается в каравай и с наслаждением жует черствый хлеб и заедает холодным мясом пожаренным ею. На душе снова спокойствие и решимость.
— Никуда ты не денешься от меня, юркая мышка. Поймаю тебя за твой тонкий хвостик, намотаю на кулак и никуда от себя не отпущу! Моя! — Зарычал, перекидываясь в зверя. И рванул обратно, наступая на свои следы.
Назад, несмотря на усталость прошедших дней, бежалось гораздо бодрей. Как будто тело, приближаясь к Мине, само по себе наливалось силой. Лапы теперь становились уверенней, и шаг был легче и точнее. Наверное, просто мышцы приспособились к переходам на дальние расстояния, а может действительно близость человечки, которую решил сделать своей парой, давала энергию.
Город показался к вечеру. На подсознательном уровне, сам его вид отталкивал. Притихший к вечеру говор людей, сильно раздражал, хоть после оборота в человека, слух был чуть притуплен, он все равно резал слух. Но другого выхода нет. Просто бегать вокруг города и обнюхивать дороги, не имело смысла. Следы наверняка были давно затопаны и отыщутся с трудом. Нужно начать поиск мыши, там, где они расстались и вести, пока Ми не попадется. Дорогу до крепости, смутно, но помнил. Никогда бы не подумал, что вернется сюда по собственной воле. Дверь клети прикрыта, но не заперта, след есть, но старый. Вошел внутрь, спустился в подвал. Тихо, темно, тошно. Как и ожидал девушки, нет. Придется идти в город.
Шел, опустив голову и принюхиваясь. Вдруг уловил знакомый запах: старость, сода, барахло. Шельмовка! Как там её…? Честер Кодик. Он вскинул голову, сбрасывая капюшон, и подкрался к бабке крутившей ручку колодца.
— Добрый вечер, почтеннейшая. — Урс просто хотел ненавязчиво расспросить старуху про тюремщицу. Даже не собирался её пугать!
Только забыл, что от беспокойства его глаза желтеют, а в сером вечернем воздухе еще и светятся. Бабулька повернулась на низкий, приятный голос. Она даже кисло улыбалась помешавшему ей мужчине. …Сначала.
Улыбка сползла с неё как кожура с ошпаренного помидора, а от прыжка в колодец спасла крепкая хватка оборотня. Наполовину наполненные ведра опрокинулись, обдавая ноги холодной водой. С неприятным свистом раскрутилась ручка колодца, отпуская набранное ведро обратно.
— Ну, куда же вы, милейшая? — Остановил её оборотень, от побега в глубину. — Мы ведь еще не поговорили.
Старушка, слегка позеленела и, пыхая ртом, кажется, пыталась что-то сказать. Глядя на эти безрезультатные потуги, Урс всерьез забеспокоился о самочувствии тощей судомойки. Как бы её сердце не остановилось раньше, чем она скажет, где искать серую занозу.
— Я хотел… — Глаза Честер чуть не вылезли из орбит. Она явно решила что «съесть».
— Я хотел лишь узнать, где мне найти Мину Бутимер.
В голове старушенции медленно, но все же закрутились, сведенные страхом шестеренки.
— А разве ты её не…? - «Сожрал», хотела сказать Кодик, но запнулась. — Она не… — «В твоем желудке?», конечно, было бы более вежливо, но Честер не собиралась расставаться со своей жизнью и сформулировала вопрос иначе. — Вы разве не вместе?
— Ми, забыла докупить свои лекарства, и ей пришлось зайти к аптекарю. Я ждал её возле леса, а потом, вот… — И Урсул вытащил уз кармана свернутый листок.
Шельма почитала, пошамкала своим почти беззубым ртом, и мысленно похвалила девчонку за сообразительность. В лесу он бы её точно сожрал, а так легко выкрутилась. Обвела зверя вокруг пальца. Но зачем он вернулся? В лесу, да и на дорогах, еды хоть объешься. Зачем рискнул явиться за какой-то обычной девушкой? И почему эта самая девушка ничего не сказала ей? Ведь знала, что Честер не выдаст, а в случае чего, обязательно поможет.
— Я беспокоюсь, — Словно застеснявшись такого признания, оборотень опустил глаза. — Она последнее время сильно болела. Кашляла…
— Кровью?
— Что? — Не понял вопроса оборотень.
— Кашель, говорю, был с кровью? — Гаркнула бабуся. Первый страх прошел и природная наглость поперла наружу.
— Я не видел… — От такого обращения оборотень растерялся. — Но пахло… Да, наверное кровью. Но Ми говорила, что это нормально, для людей.
— Харкать кровью, ни для кого не нормально. — Обозлилась бабка. Она была не глупа и не слепа. Сама видела, что Мина тает на глазах, но все списала на переживания. Уж больно много всего свалилось на её хрупкие плечи. А теперь… Честер вздохнула.
— Наверное, в обитель подалась. — Словно самой себе проговорила пришедшую в голову мысль. — Больше некуда.
— Куда? — Не понял Урс.
— Да ты, я смотрю глухой? — Взъярилась старая карга. — Все: что? Да: куда? Или глупый?
— Нормальный… — Нахохлился Урсул.
— Ага, для оборотня. — Обнаглевшая человечка высокомерно фыркнула, показывая свое превосходство.
И перегнула палку. Волк взъярился и схватил её за грудки. Тряхнул, словно желая вытрясти спесь и высокомерие. Потом, также подвешенную на руке, прижал к колодцу и широко улыбнувшись, чтоб были видны острые клыки, вежливо переспросил.
— Куда?
— «Хорошо, что я не на сносях, — Подумала Честер. — Иначе точно бы родила».
— В обиталище проклятых. — Елейным голоском пояснила Кодик.
— Что за обиталище? — Рыкнул недовольно обидчик.
— Места такие, куда свозят всех проклятых. То-то я удивлялась, и чего она про них так расспрашивает. Как живут, что делают. Ни то чтоб я много знала, но люди говорят…
— Где это?
— В полутора днях пути на север. Если на телеге. Подводы обычно за три дня оборачиваются.
Кулак оборотня разжался, и она съехала на землю.
— Зачем она тебе? Отстал бы, итак судьба девочку не пощадила. А если кровь горлом пошла то все, считай последние деньки доживает — Кодик почему-то была уверена, что плохого оборотень Мине не сделает (иначе не сказала бы, где искать пропажу). Слишком явственно читалось в его глазах беспокойство. Не ненависть, не злость, а именно самое настоящее, искреннее беспокойство.
— Люблю! — Вот так, коротко, но очень ясно, объяснил своё поведение волк. От услышанного прогноза он явно погрустнел.
— А-а-а-а. — Потянула Честер. — Ну, тогда удачи.
Урсул махнул рукой и пошел к воротам.
— Как звать то тебя? — Спросила на прощание шельмовка.
— Урсул Хорст. — Представившись, он чуть кивнул головой.
— Не передумал искать?
— Нет.
— Добро, — Прошептала чуть слышно. — Как устроитесь, напишите. — Честер ни на минуту не засомневалась, что у странной пары есть будущее. — Хорош чертяка! Хорош…
И прослезившись от умиления, приложила к щеке рукав, вытирая скупую слезу.
На ночь расположились у мелкого ручья. Место, наверняка давно примеченное путниками, расположилось на сухой поляне, в центре которой, из крупных валунов была выложена костровая чаша. Возчик, все дорогу недовольно молчавший и не сказавший Мине и слова, развел костер. Не для того
