ваш ответ, Крамон Лангерхаанс из Нью-Линфельна?
Он хрипел, затем ухитрился с дрожью кивнуть.
Эолин подала сигнал охранникам отпустить его. Лорд упал на колени. Конвульсии сотрясали его тело. Плача от облегчения и благодарности, он на четвереньках пополз к королеве. Затем Крамон Лангерхаанс, лорд и патриарх Нового Линфельна, взял подол платья Эолин и стал покрывать вышитую ткань лихорадочными, окровавленными поцелуями.
Глава тридцать третья
Сожаление
Эолин ушла глубоко в свои покои, ища убежище от ее беспокойной души и шума внешнего мира. Жалкие крики Маркла эхом отдавались у нее в голове. Вонь горящей плоти Бэдона прилипла к ее одежде. Жалкие образы пресмыкающегося Лангерхаанса роились перед ее внутренним взором.
— Сними с меня это платье, — рявкнула она. — Мне нужно надеть что-то другое.
— Да, моя Королева, — Талия вышла вперед и начала расшнуровывать лиф.
— И я бы приняла ванну, прежде чем встречусь с Советом.
Тёмные брови Талии сдвинулись, но она кивнула и передала приказ Королевы остальным слугам. Пока Талия снимала с Эолин платье, желудок маги содрогнулся. Она оторвалась от своей служанки и, спотыкаясь, подошла к чаше, найдя его как раз в момент извержения желчи.
Талия быстро зашептала, разогнав всех в шорохе надушенных юбок.
Эолин склонилась над чашей, ее дыхание сбилось. Пот выступил на ее лбу. Талия подошла и приложила прохладную влажную ткань ко лбу Эолин, затем к ее шее. Нежное прикосновение принесло утешение, за которым последовала острая боль.
«О, Акмаэль! Почему меня утешает не твое прикосновение?».
Ноги Эолин подкосились. Талия поймала ее падение и направила к ближайшему креслу. Дама встала на колени перед Эолин и, взяв каждую руку по очереди, освежила запястья ароматной водой.
— Возможно, это хороший знак, моя Королева, — сказала она. — Возможно, наш король оставил вам подарок перед тем, как покинуть этот мир.
Эолин закрыла глаза, когда до нее дошло, что Талия имела в виду.
— Боюсь, это маловероятно, Талия.
В конце концов, она принимала обычные меры, чтобы избежать беременности. В последние дни они вообще не занимались любовью.
«Если бы я знала, что у нас осталось всего несколько ночей».
Талия отложила тряпку и закончила помогать Эолин снимать с нее платье, теперь мокрое от пота. Поведение дамы было покорным, ее глаза были опущены, когда она принесла свежую одежду.
Они не обменивались важными словами с той ночи, когда напали демоны Наэтер, предпочитая вместо этого сосредоточиться на приземленных аспектах повседневной жизни. Словно они молчаливо согласились молчать об ужасах, свидетелями которых они стали.
«Прошлое всегда с нами, — говорила Дуайен Гемена, — и оно становится еще более коварным, если о нем не говорить».
— Талия.
Женщина замерла и посмотрела в глаза Эолин.
— Тебе не нужно продолжать служить мне, если ты этого не хочешь.
Удивление и страх отразились на лице Талии.
— Вы прогоняете меня?
— Нет, я не это имела в виду. Просто… Должно быть, тебе трудно оставаться здесь, после всего, что случилось, после того, как умерла Раэлла.
— Она заслужила смерть, которую избрали для нее Боги.
— О, — убеждённость в голосе Талии застала Эолин врасплох. — Я понимаю.
Между ними повисло неловкое молчание. Впервые на ее памяти Талия, казалось, не знала, что делать со своими руками. Она оглядела пустую комнату и судорожно вдохнула.
— Простите меня, моя Королева. Я заговорила без позволения.
— Я хотела бы, чтобы все женщины моего двора высказывали свое мнение. Я обнаружила, что мы слишком часто храним молчание.
— Вы не обижаетесь на Раэллу за то, что она сделала?
— Раэлла была пешкой, как и многие другие ее положения.
— Вы хотите сказать, как я.
— Это не то, что я сказала.
— Но вы должны знать, что я была доставлен к вам на службу с той же целью, что и она.
Эолин осторожно вдохнула.
«Что между нами осталось, кроме правды?»
— Да, я знаю. Никогда не было на моей службе дамы, которая не подчинялась бы амбициям своей семьи.
— Тем не менее, вы всегда относились к нам с добротой и уважением.
— Вы не виноваты в навязанных вам ожиданиях, и я никогда не сомневалась в любви моего короля.
— И все же у него были любовницы, не так ли?
— Время от времени, во время Высоких Праздников, как и подобает его положению и статусу.
— Вы не чувствовали ревности в тех случаях?
— Я была воспитана как мага, чтобы смириться перед волей богов и почтить призыв эн-ласати.
— Значит, и вы…? — голос Талии оборвался. Кровь прилила к ее щекам. — Простите меня. Я не хотела намекать… Просто учения Эйтны и Карадока… Я слышала, что они говорят об эн-ласати. Временами это сбивает с толку.
— Подозреваю, что ты достаточно хорошо понимаешь учения Эйтны и Карадока. Вот почему ты задаешь такие смелые вопросы.
Талия прикусила губу и отвернулась.
Между ними повисла тишина.
Зимние ветры шептались глубоко в сердце Эолин, разжигая давно сдерживаемые воспоминания о Востоке, высоких елях в объятиях кружащегося снега, полуночных криках мстительных призраков, тихом зове Зимней Лисы.
— Скажи мне, Талия, — тихо сказала она. — Отдалась бы ты другому человеку, познав любовь нашего короля?
— Нет, моя Королева, — Талия покачала головой. — Никогда.
Затем дама перевела дыхание и нерешительно добавила:
— Моя Королева, вы верите, что мужчина может любить меня, а я его, как вы и король любили друг друга?
— Конечно, — вопрос был странным. — Почему нет?
— Потому что среди нас так мало любви, моя Королева, Я имею в виду среди знати. Есть лояльность и долг, власть и продвижение. Но нет любви. Вот почему многие презирают вас и не доверяют вам. Они не могут понять, как любой союз между мужчиной и женщиной может строиться на любви, только на любви и не более того. Всегда есть что-то, что можно выиграть, приз, который нужно выиграть или потерять. Вот почему так мало из них поняли, что поняла я, с того момента, как я впервые увидела вас с королем. То, что было очевидно для меня, для них непостижимо, — голос Талии понизился до шепота. — Признаюсь, я боюсь брака, моя Королева. Всем сердцем.
— Почему?
— Потому что он будет навязан мне в соответствии с амбициями моей семьи. Но я мечтаю о таком союзе, который вы нашли с нашим королем. Я хотела бы знать, что значит любить мужчину и быть любимой им.
Эолин отошла, тронутая
