Мне не хочется анализировать отдельные ее роли. Скажу лишь, что она была актрисой изумительной достоверности, очень интересной, яркой, но — человеком с нелегким характером: могла быть и колкой, и нетерпимой, и резкой.
Татьяна Ивановна Пельтцер также была актерской дочерью. Я знал ее отца — Ивана Романовича Пельтцера, одно время он работал у Дикого. Татьяна Ивановна была человеком очень ярким, добрым, острым. Постоянно кого-то опекала, заботилась о больном брате, которому была очень предана. Могла и обругать, употребить крепкое словцо и делала это со вкусом, смачно, но беззлобно.
Почти тридцать лет мы жили под одной театральной крышей. И все эти годы я восхищался ее талантом и жизненной силой.
Ей были подвластны любые роли — стоит вспомнить ее напористую, жадную до денег и трагически поздно прозревшую мамашу Кураж и пластичную, изящную тетю Тони в «Проснись и пой!». В какой бы роли она ни выходила на сцену, в ней ощущалась не только сила таланта большой актрисы, но и обаяние незаурядной личности. В ней был девичий азарт при встрече с каждой ролью. Работала она с таким трудолюбием и увлечением, словно она дебютантка, для которой именно эта роль решает дальнейшую судьбу.
Энергия бурлила в ней. Из ее уст могли последовать самые невероятные предложения. Как-то, после премьеры «Проснись и пой!», она вдруг решила, что банальный банкет вовсе не подходит для такого события и бросила клич: «А давайте поедем в Ленинград!» — и все с радостью откликнулись на это, словно именно такого предложения и ждали. Правда, я в этом путешествии не участвовал, но помню, как на следующий день, усталые, но очень счастливые, все появились в театре.
Она была человеком деятельным. С удовольствием ездила на гастроли, с концертами по Германии. Зрители ее обожали и всегда встречали восторженно. Помню, увидев ее, кто-то в восторге закричал: «Боже мой, кого я вижу! Товарищ Пизнер!" Татьяна Ивановна обладала колоссальным чувством юмора, а потому смеялась вместе с нами.
Не могу не сказать о Владимире Раутбарте. По-моему, ему были подвластны все жанры. Мы были главными героями в пьесе М. Фриша «Бидерман и поджигатели». Как ювелирно точно создавал он образ обаятельного и страшного Дизеринга. Как-то на телевидении мы два часа играли с ним скетчи. Изображали совершенно разных людей. Я поражался его таланту мгновенного перевоплощения. Жаль, что жизнь его была обидно коротка.
Идут годы. Меняются поколения. Сейчас уже Нина Архипова, Ольга Аросева, Вера Васильева — старшие. О каждой из них я мог бы говорить бесконечно долго. Мне жаль, что покинули театр актеры, самим Богом предназначенные нашему театру, — Евгений Весник и Татьяна Васильева.
Весник — актер очень изобретательный, азартный, сочетающий высочайшее мастерство и импровизацию. Его Остап Бендер — самый лучший из всех известных мне Останов.
Счастлив, что выхожу на сцену вместе со Спартаком Мишулиным. Его я считаю одним из самых талантливых, самых органичных актеров в нашей труппе. Мне кажется, что он играет не по заслугам мало, а главное, не по заслугам мало хороших ролей. Стоило ему получить хорошую роль, как он в ней непременно блистал.
О друзьях-товарищах
Кто— то рассказывал, что видел в Японии высеченную на камне надпись: «О дружбе не говори ни слова». И мне сразу захотелось говорить о дружбе и о друзьях.
Природа наделила живые существа сердцем. Я имею в виду не пауков или ящериц, а собак, лошадей, тигров. И людей в том числе. В сердце помещается много чувств, даже удивительно каких разных. Там злоба и доброта, зависть, гордость, ненависть, любовь — всего не перечислишь. А кроме того — верность и дружба. Это необыкновенно важные чувства, на них держится мир.
Как это получается, что чужие люди почему-то становятся друг другу совершенно необходимыми? И какое счастье — иметь друзей, говорить с ними, радоваться возможности быть вместе.
У меня не так уж много друзей — среди них Мамед Агаев, о котором я уже написал, Алексей Алшутов — академик, специалист по котлостроению, с которым мы дружим с годовалого возраста.
Моим близким другом был Женя Кравинский. Мы вместе с ним выросли, учились в одном классе. Вместе играли в школьном театре. Для него это увлечение тоже определило всю жизнь — он, как и я, решил стать артистом. Женя переехал с родителями в Москву раньше меня. Неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, если бы не их семья. Родители Жени приютили меня у себя, ибо в ГИТИСе мне общежития не дали, как сыну служащего. Женин отец был видным конструктором, и его семья занимала в гостинице ученых на улице Горького двухкомнатный номер. Там я прожил свой первый московский год.
Мы дружили с ним всю жизнь. Нас объединяла страсть к театру и к футболу. Он был таким же, как и я, заядлым болельщиком. Нам вместе никогда не было скучно. Мы могли говорить с ним и о театре, и о футболе часами.
С Олегом Солюсом мы встретились в студии Дикого, где он великолепно играл Разлюляева в спектакле «Бедность не порок», и с тех пор не расставались. Только, не могу себе этого простить, меня не оказалось рядом с ним в тот знойный день в Баку, когда он с улыбкой вошел в море… И не вышел оттуда.
Его талант оценил еще Дикий. Он был достойным партнером Бориса Бабочкина в спектаклях Ленинградского БДТ. Кинозрители же наверняка запомнили его по фильмам «Смелые люди» и «Застава в горах». Он был очень талантлив и очень красив -крепкий, светловолосый, с добрым и умным лицом. В пору нашей работы в Сталинабаде у него был бурный роман с звездой таджикского театра Туфой Фалыловой. Когда они шли рядом он яркий блондин, а она необыкновенной красоты жгучая брюнетка с десятком косичек, — на них все смотрели разинув рот.
Когда говорят «порядочный человек», в моем представлении возникает именно он. Более порядочного человека я в своей жизни не встречал. «Не убий, не укради», да и все остальные заповеди он соблюдал свято. Он никогда не мог предать товарища, соврать, правду в лицо говорил беспощадно. Мог яростно отстаивать интересы своих товарищей, мог осадить хама и невежду, в каких бы чинах тот ни находился, но был абсолютно лишен способности постоять за себя, да что там постоять, хотя бы элементарно позаботиться о своих интересах.
Олег был нечеловечески стеснителен. Приведу лишь один пример. Когда мы работали уже в Театре сатиры на площади Маяковского, он стеснялся зайти в туалет и бегал в кинотеатр напротив.
В нашем театре его дарование, по-моему, не получило должного развития. Может быть, в этом тоже была виновата его скромность, неумение позаботиться о своих интересах. Конечно, он страдал от недостатка интересной работы, но виду не подавал никогда. Заботы других у него всегда были на первом месте. Я постоянно обращался к нему за помощью и советом. «Олег, у меня что-то не ладится. Приди, посмотри». И он приходил и всегда давал очень точную оценку и очень конкретный совет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
