гнева у Дункеля.
– Ну и что там такого говорилось? – нетерпеливо подтолкнул друга Отто, чувствуя, что у самого начинает ломить между лопаток, как будто чья-то злая рука всунула туда огромный ржавый гвоздь.
– Передали, что американский китобой «Флорида» подобрал в море близ острова Стюарт шлюпку с матросами. И эти матросы объявили, что видели яхту под названием «Хепру», которая шла курсом на юг, к Оклендским островам. И что эта яхта отказалась принять их на борт. Все это китобой передал в Данидин по радио, а сам прибудет в порт через несколько дней. Таможенное начальство в связи с этим просит все суда, идущие курсом, близким к Оклендам, сообщать о встрече с яхтой и, если будет такая возможность, выяснить, кто владелец «Хепру» и к какому порту она приписана.
– Проклятье! Клянусь священными водами Стикса, чуяло мое сердце, что наше милосердие выйдет нам боком! – не сдержался и тихо выругался Отто, на скулах выдавились желваки от злости. – Не надо было давать им воду, тогда янки подобрали бы одни трупы! И никакой тебе информации, кроме твердой уверенности, что подохли от жажды!.. А теперь, того и гляди, пошлют вдогон, по наущению Кельтмана, сторожевой корабль! Непременно пошлют, как только он об этом узнает, а узнает обязательно! Вот незадача, черт всех их побери! – и Отто ткнул кулаком в белую перегородку трапного люка.
– Что делать будем, фрегаттен-капитан? – У Кугеля тоже пропала былая самоуверенность: на горизонте замаячила реальная угроза встречи с военным кораблем Австралии, а это было для них не очень-то желательным явлением.
Отто подождал, пока механик Штефан, оставив шлюпбалку, не исчез в машинном отсеке, ответил:
– Будем поднимать золото! Завтра же, чуть взойдет солнце! Что говорит команда по этому поводу? Я имею в виду сообщение из Данидина?
– Вслух никто не выказывал своего неудовольствия. Но по выражению лиц вижу: злятся, что тайком путешествуем неведомо где, что неизвестно для чего сменили название яхты, что идем в холодные воды… Макака Есио шипит, будто ядовитая кобра, распустив свое жабо. Китаец, того и гляди, потравит нас какой-нибудь гадостью.
– Пусть только попробует! – пригрозил сквозь стиснутые зубы Отто. – Прежде чем судороги скорчат меня в колесо, я изрешечу его из пистолета почище дуршлага!.. А как ведет себя этот Русский Медведь? Он больше всего беспокоит меня. И мне кажется, что именно с этим славянином нам и придется иметь дело в первую очередь!
– Штефан, едва стало известно о спасении китобоев и о возможном поиске таинственной яхты, сплюнул за борт и что-то похожее на ругательство сказал на своем варварском языке. А теперь ходит по палубе и напевает про какую-то Катюшу. Наверно, так звали его девушку в России…
– Все ясно! Ситуация у нас – будто перед прорывом из блокированного фиорда. Идем в каюту, обсудим план на завтрашний день. Нам мешкать теперь никак нельзя, каждый час на счету!
– Ты опасаешься прямого нападения, отец? – спросил Карл, когда втроем вошли в каюту Отто Дункеля и прикрыли за собой дверь.
Усаживаясь на диван, Отто пояснил, что прямого нападения матросов он не ждет: побоятся, зная, что они вооружены. Но как бы не сделали попытку удрать на яхте, оставив их на диких и голых скалах! Нам только и останется ждать минуты, когда птицы выклюют наши глаза!
– Хорошо! Тогда сделаем так: когда мы с Карлом завтра уйдем на поиск барка, надо будет закрыть машинное отделение, а ключ ты возьмешь, Фридрих, себе в карман. А иначе могут включить машину, сорвать яхту с якоря и разобьют ее о рифы. И себя, и нас уморят голодной смертью.
Карл, пока шел этот разговор, вытащил два объемистых чемодана, которые лежали в просторных отделениях голубого шкафа в каюте отца, проверил акваланги, покрутил вентили, пшикнув сжатым воздухом, проверил давление показанием манометра.
– Все в полном порядке, можно надевать. И маски со шлангами герметичны, – доложил Карл. Отвинтив шланги от баллонов, он, поочередно закрывая отверстия ладонью, делал глубокие вдохи, чтобы убедиться, что нет постороннего поступления воздуха.
– Отлично, сынок. Не забудь проверить, надежно ли сидит нож в чехле. Да подводные часы и компас. Не велика акватория нашего поиска, да нам она совершенно незнакома. Не пришлось бы потом сожалеть, что проявили излишнюю самоуверенность. Главное на завтра – обнаружить сам барк. А в трюм пойдем обязательно вдвоем: мало ли что… Погиб же дедов напарник, и не злые духи его ухватили, а какие-то живые твари. Ну, теперь идем на камбуз, что-то проголодался я порядком.
Отужинав, долго сидели на баке, курили, прикидывая умом всякие варианты завтрашнего поиска «Генерала Гранта», а с наступлением густых сумерек поделили вахту, чтобы дежурить и досматривать за морем и за яхтой, команда которой спала, кажется, безмятежным сном…
* * *
На душе у матросов было так же «безмятежно», как у мышонка, угодившего в когти голодной кошки. Каждый понимал, что с головой влез в капкан, и только от милосердия сенатора Дункеля зависела их жизнь…
– Ты понимаешь, – чуть слышно шептал Роберт, тайком пробравшийся в каюту боцмана. Майкл угрюмо сидел на кровати, кряхтел, пытаясь наверняка проанализировать ситуацию. – Понимаешь, Майкл, в Австралию им ход заказан! Стало быть, пойдут в свою Намибию через Кейптаун. А это ого-го, не близкий свет! Воды и провизии в обрез, на всех явно не хватит. Загрузить трюм и камбуз можно только на французских островах Сен-Поль, до которых отсюда не менее трех тысяч миль. Чует моя душа: как только найдут проклятое золото, нам крышка! Мы им будем нужны не больше, чем утопающему водолазный пояс со свинцовыми брусьями…
– Но если мы побьем их каким-то чудом здесь – не надо забывать, что у них есть пистолеты! – боцман яростно скреб выпуклую грудь ногтями, – то как оправдаемся перед полицией? Скажут, что прирезали сенатора из-за денег, даже если и припрячем где-нибудь это самое золотишко на черный день. Так – смерть, и по-иному – пожизненная каторга. Влетели, похуже селедок в сети, не выдраться!
– Под присягой покажем, что себя защищали. – Роберт, похоже, давно уже продумал все возможные версии.
– Обвинят в сговоре с целью разбоя. Вот если они первыми нападут и у нас не останется другого выбора, как только драться насмерть, тогда иное дело. По крайней мере совесть наша будет перед Богом чиста и никакое следствие не сможет нас запутать, допрашивая поодиночке…
– Чем драться, Майкл? Сухарями их не «перестреляешь»… Эх, поплачет моя мамочка! А прекрасная Эмми выйдет замуж за какого-нибудь прощелыгу из окружения генерал-губернатора! – тонкие усики дергались, словно Роберт вот-вот заплачет от досады…
И в
