— Ничего интересного тут нет, — загородила Нанаса своим невысоким худеньким телом Надя. — И вообще, он выполнял специальное задание. Эта информация не для разглашения. Все вопросы задавайте начальнику гарнизона Ярчуку.
— Ну-ну, — усмехнулся мужчина, отчего морщины, бороздящие его лицо, стали еще глубже. — Зададим, если потребуется.
Надя схватила любимого за здоровую руку и потащила его за собой по коридору.
— Я и сам могу! — вырвал руку Нанас, которому показалось неприятным выглядеть перед Смурновым жалким и немощным.
И опять накатила злость на себя: выслушал намеки молча, не сумел и слова в ответ сказать, пришлось девчонке за него заступаться!.. Но эта деревянная нога коменданта… Ишь как он ухмылялся! Вот точно, ею Смурнов ему по голове и съездил! Непонятно только, зачем? А может… Нанас невольно замедлил шаг, ошарашенный дикой догадкой. Ведь комендант говорил еще при первой их встрече, что родом он из Ловозера и хорошо знал Силадана — тогда еще Силантия Ведерникова. И что, дескать, когда тот стал нойдом и настроился против русских, Смурнов и сбежал в Полярные Зори. А что, если не просто сбежал? Что, если он — шпион Силадана? Тем более, комендант сам же и признался, что русский только наполовину, что мать у него саамка. Вряд ли нойд не позволил бы ему остаться в сыйте. И вот когда он, Нанас, по своей глупости все выложил этому шпиону, тот и решил закончить то, что не удалось сделать его хозяину, — убить его по-тихому, чтобы неповадно было идти против «великого колдуна»!..
— Ты чего это, а?.. — Нанас опомнился, лишь когда Надя затрясла его за плечо. — Привидение увидел?
— Ага, — оглядевшись по сторонам, сглотнул юноша, — привидение. — И зашипел, припав к уху любимой: — Комендант — это шпион Силадана!
— Что?!.. — прыснула в кулак Надя, но тут же лицо ее стало серьезным и даже испуганным. Она приложила ладонь ко лбу парня: — У тебя, часом, температура не поднялась?.. Да вроде как нет…
Увидев, что они подошли уже к двери его комнаты, Нанас быстро затащил девушку внутрь. Там он быстро рассказал ей о своих подозрениях.
— Ну, не знаю… — помотала головой Надя. — Как-то все сложно. Столько лет сидеть тут, притворяться своим… Да и зачем? Какие здешние тайны могут пригодиться твоему Силадану? И как бы Смурнов смог их ему передать?
— А кто еще мог меня по голове шарахнуть? Кому это могло быть нужно? А тут и причина, вроде как, есть, и чем мне по темечку съездить — тоже… — Парень не удержался и все-таки почесал бывшую шишку.
— Я не стану, конечно, с ходу отвергать твою версию, но, если честно, мне в нее плохо верится. Куда вероятней, что это сделал тот охранник — ну, помнишь, ты рассказывал, который подумал, что ты не стрелял в варваров.
— Я тоже сперва на него думал, но его же убили! — Нанас не стал уточнять, что Серегу Бажова убили уже после того, как пострадала его голова. Но он и на самом деле уже был уверен, что это сделал не погибший охранник.
— Ах, вот как!.. Тогда и правда некому больше, вроде бы… И, смотри-ка, ночь, а комендант не спит, будто специально тебя дожидался. Интересно, эта деревяшка у него легко отстегивается?..
Но развивать эту тему дальше они не стали — время уже близилось к утру, а им предстояло еще многое сделать.
— Первым делом — раздевайся и марш под душ! — распорядилась Надя. — А я пока приготовлю тебе одежду.
Нанас принялся раздеваться, но раненая рука ему определенно мешала сделать это быстро и безболезненно. Услышав его шипение, девушка поспешила на помощь. Стаскивая с парня летную куртку своего отца, правый рукав которой был изрядно потрепан и порван в нескольких местах, она заметила:
— А ведь папина куртка спасла твою руку! Гляди, какая кожа толстая, а и то зверюга ее прокусила. Будь ты в обычной одежде, медведь мог и вовсе тебя без руки оставить.
— Ага, — отозвался Нанас, — я теперь всегда буду ее носить! Ну, кроме лета.
— Сейчас-то ты ее в любом случае не наденешь.
— Это еще почему?!
— Во-первых, она вся в крови, надо ее хорошенько почистить. Во-вторых, нужно залатать дырки. На все это у нас сейчас нет времени. Не волнуйся, потом я все сделаю. А пока поносишь куртку, что тебе выдали на службе.
Юноша хотел было возразить, но тут Надя стала стягивать с него тельняшку, и боль в руке сразу заставила его забыть обо всем прочем.
Когда он остался голым по пояс, его любимая жалобно ойкнула и прижала к щекам ладони.
— Что с тобой? — забеспокоился Нанас.
— Это не со мной, а с тобой… — пробормотала Надя. — Ты бы себя видел! Да на тебе места живого нет — сплошные синяки!.. А рука… — тут девушка осеклась и замолчала.
— Что рука?.. — испугался парень и сам уставился на свою раненую конечность. Выглядела она и впрямь жутковато; черная от кровоподтеков и запекшейся крови, с распухшим локтем, рука казалась нелепой грязной деревяшкой, прилепленной к телу. Невольно выплывшее сравнение напугало его еще больше: — Это гагрена?.. Оттяпают руку?..
— Типун тебе на язык! — рассердилась и вновь стала деловито-собранной Надя. — Никакая это не гангрена, а просто грязь. Ты сначала помойся, тогда и посмотрим. Вернее, смотреть врачи будут.
Действительно, когда юноша помылся, опять же с помощью любимой, которая не обратила на его протестующие вопли ни малейшего внимания, стало очевидно, что дело не настолько плохо, как это казалось поначалу. Да, кровоподтеков было достаточно, имелись и раны — особенно пострадала кисть, — но все это выглядело не столь уж страшно. Больше всего Наде не понравился опухший локоть.
— Похоже, у тебя еще и вывих ко всему прочему, — сказала она. — Меня батя учил их вправлять, но тут нужна сила. Ты уж потерпи немного, пусть врачи сами сделают, а то я только напорчу. Вдруг там еще и перелом какой…
— А гагрена?..
— Слушай, ты меня уже достал своей «гагреной», честное слово! Во-первых, не «гагрена», а «гангрена», а во-вторых, хватит дурковать! Одевайся и поехали. Вот, я тебе приготовила форму, что тебе выдали, наденешь ее.
— А тельняшку?!.. — возмутился Нанас.
— Тельняшку я выбросила.
— Что?!.. — парень, казалось, потерял дар речи.
— Она же вся грязнущая была и рваная! И еще ты от нее кусок на «бинты» откромсал, забыл?.. Да чего ты переживаешь так? У меня еще одна осталась, подарю тебе, не расстраивайся. А вообще, мне приятно, — подмигнула девчонка, — что тебе флотская форма по душе пришлась. Свой человек!
— Шапку я все равно свою надену. Флотскую, — буркнул Нанас.
— Так она же у тебя тоже с дыркой… — начала было Надя, но потом махнула рукой: — А, ладно, надевай!
Завязывать руку они на сей раз не стали — она больше не кровоточила, да и перевязочного материала все равно не было, а рвать простыни Надя не решилась. Куртку тоже всего лишь накинули сверху, благо ехать предстояло в теплой машине.
Правда, перед тем как выйти из комнаты, девушка, заметив, что его любимого от усталости, боли и недосыпа буквально качает, сказала:
— Может, тебе поспать сначала хотя бы пару часиков?.. — но потом сама же себе и ответила: — Нет, водитель ждать не будет, он и так уже, небось, извелся весь. Да и мне с утра на работу нужно, а я сама хочу все о тебе у врачей узнать…
— И сказать, чтоб не оттяпывали! — поспешно добавил Нанас.
— И это тоже, — улыбнувшись, устало вздохнула Надя.
В госпитале, куда вскоре привез парня с девушкой и на самом деле уставший их ждать, а потому всю дорогу ворчавший Стащук, было не протолкнуться. Кровати с ранеными стояли даже в коридорах, отовсюду слышались крики и стоны, сновали люди в белых и бледно-зеленых халатах, зачастую заляпанных кровью, — в основном женщины, а то и совсем молоденькие девчонки. Лица у всех были изможденными и мрачными, многих пошатывало на ходу от усталости, некоторые из членов персонала выглядели немногим лучше своих пациентов.
— Пойдем-ка отсюда, — сказал Нанас, разворачиваясь к выходу. — Не до меня им.
— Нет уж, стой! — схватила его за рукав Надя. — Ты такой же раненый, как и все остальные.
От ее рывка незастегнутая куртка сползла с плеч юноши и упала на пол. Пробегавшая мимо маленькая и хрупкая сотрудница в белом халате споткнулась, запуталась ногами в ее рукавах и полах и упала, выронив коробку с малюсенькими бутылочками, которые со звоном раскатились по полу.
— Ну вот, ну вот! — запричитала готовая вот-вот заплакать сотрудница, судя по внешности — совсем еще девчонка.
Надя кинулась собирать разбросанные бутылочки, а Нанас — поднимать девчушку. Впопыхах он забыл про раненую руку и подхватил ею упавшую сотрудницу наравне с левой. Боль почему-то вспыхнула не в руке, а в голове — причем, разноцветными искрами. А потом стало сразу темно.
* * *
Когда он снова открыл глаза, никакой девчонки в белом халате рядом не было. Перед ним стоял мужчина, и халат на нем был зеленый, как и шапочка на голове. Но даже несмотря на то, что эта смешная круглая шапочка закрывала волосы, Нанас сразу вспомнил, что они совершенно седые. Потому что он вспомнил и самого мужчину — это был тот самый врач Рашидов, что приезжал к нему в общежитие после того, как кто-то (теперь он почти не сомневался, что это был комендант Смурнов) ударил его чем-то тяжелым (деревянной ногой, конечно же!) по голове.
