того и гляди сорвётся в бой.
— Теперь прикажи своему ронкаэ сложить оружие, — скомандовал Ёж, видимо думая, что мы всё-таки сдаёмся.
В этот момент Ванорз внезапно сорвался с места и стрелой бросился к ближайшим кустам. С флангов прилетели две стрелы, но эльф нёсся так стремительно, что шансов попасть в него практически не было. Видя, что всё внимание врагов переключилось на беглеца, я тоже стремглав кинулся бежать в противоположном направлении.
— Беги, Гильт! — успел крикнуть я дварфу, оглядываясь, однако тот стоял как вкопанный и даже не шелохнулся.
Ёж метнулся в сторону, где среди зелени скрылся Ванорз. Двое его подручных остались на месте. Видимо, они чересчур расслабились, чувствуя своё превосходство, и такое неожиданное развитие событий застало их врасплох.
— Хватайте их! Не дайте уйти! — на бегу командовал Ёж, бывший, очевидно, лидером отряда. — Брать живьём!
Только теперь те двое, что были с ним, кинулись за мной; краем глаза я заметил, что на прогалине появился ещё один эльф с луком в руках.
— Я их задержу! — заревел Гильт и выскочил наперерез преследователям, причём так успешно, что даже умудрился врезать молотом игроку с ником Вайтбоун.
Лучник выпустил стрелу, которая просвистела прямо у меня над головой, но тут я вломился в кусты и потерял из вида происходящее на прогалине.
Бежал я изо всех сил, перепрыгивая через поваленные стволы деревьев, напролом сквозь дремучие кусты, не обращая внимания на острые ветки и густую листву, чтобы не терять времени на поиски прохода между ними. Я помнил, как быстро умел бегать Ванорз по пересечённой местности, и прекрасно понимал, что мои преследователи способны передвигаться по лесу гораздо быстрее меня. И по мере того, как иссякали мои силы, в голове лихорадочно бились мысли, что же делать дальше.
Да, сейчас враги растерялись, и это их ненадолго задержит. Ещё на какое-то время их отвлечёт Гильт — не думаю, что два игрока 6-го уровня легко справятся с разъярённым дварфом. Но из-за деревьев показался ещё один, и невозможно угадать, сколько всего воинов может быть в отряде у русских. А значит, как только они справятся с Гильтом, они начнут искать меня и достаточно быстро нагонят. А позволить им поймать себя я не мог — русские наверняка заметили, что я игрок… а если и не заметили, то им рассказал Люпа; они запросто могут сдать меня церкви.
Едва я вспомнил о Люпе, как в голову сразу же пришёл его радикальный метод перемещения — самоубийство. Правда, он провёл нас, в действительности не привязавшись ни в святилище, ни перед башней, однако если я перенесусь к последней локации, то выиграю почти день пути. Вот только тут же вспомнились слова Ванорза: после смерти тело какое-то время остаётся на месте, а учитывая, что погоня идёт за мной по пятам, меня вполне могут лишить посоха и рюкзака… Что же делать?
Под сумасшедший ритм сердца, стучавшего в ушах барабанным боем, я вспомнил о карте местности. Сейчас я бежал на юг, но где-то рядом должна быть река! На бегу растянув карту и в последнюю секунду увернувшись от возникшего на пути дерева, я примерно прикинул местонахождение Вуги. Выходило, что следовало брать больше на юго-восток.
Так я и поступил, круто свернув в нужном направлении. Чем дальше я бежал, тем заметнее снижалась моя скорость. Очень хотелось остановиться хотя бы на минутку и перевести дыхание; ноги налились свинцом, в боку нещадно кололо, а во рту появился характерный привкус крови. Однако хруст веток, который, скорее всего, производил я сам, гнал меня вперёд, я то и дело ожидал, что позади появятся преследователи, поэтому продолжал бежать.
Сил оставалось всё меньше. Я уже споткнулся несколько раз, только чудом не повалившись на землю, и уже, несмотря ни на какие опасности, всерьёз собирался остановиться, как вдруг выскочил на свободное пространство. Я бы не сказал, что то была опушка леса, скорее, большая поляна, на краю которой, там, впереди, блеснула вода. Мои расчёты оказались верными!
Трясущимися руками я стянул со спины рюкзак и, тяжело дыша, начал копаться в нём, подыскивая подходящий инструмент для самоубийства. Так, топор… не подойдёт — я планировал спрыгнуть в реку и убиться уже там; таким образом течение унесёт моё тело, и русские никак не успеют найти его быстро. Вот, маленький нож, который до этого я использовал исключительно для еды.
Дыхание всё ещё не восстановилось, но я снова надел рюкзак и, сжимая нож в одной руке и посох в другой, побежал к реке. Обернувшись перед самой водой, я не заметил за собой погони и с разбега бросился в реку. От берега до водной поверхности было с полметра расстояния, так что я поднял тучу брызг, с головой уйдя под воду. Течение было сильным, и ногами я не достал дна, что порадовало. Перевернувшись на спину и поддерживая себя на плаву, я внезапно подумал, что когда умру, то обязательно выпущу посох из рук, и начал лихорадочно крепить его между телом и рюкзаком.
Когда он наконец-то прочно держался за спиной, я уже успел наглотаться воды и был почти без сил. Расслабившись и закрыв глаза, я отдался течению, пытаясь набраться нужной решимости для предстоящего очень тяжёлого шага. Почему-то вспомнился Гильт; верного товарища наверняка повяжут, а значит, нельзя было медлить, нужно поскорее его выручать. Почему-то судьба Ванорза не вызывала у меня такого беспокойства, наверное потому, что он всё-таки был игроком.
Я открыл глаза, вынырнул и принял на поверхности максимально возможное горизонтальное положение, чтобы лежать на воде, как на постели. Затем набрал воздуха в грудь, сжал ножичек обеими руками и со всей силы вонзил его себе в глаз.
Глава 23
Уже во время размаха мне в голову внезапно пришла паническая мысль: у меня же оставалось примерно 60 очков здоровья, а вдруг я не убью себя этим ударом, а просто выколю глаз? Я всё время забывал об игровой механике, поэтому и не сомневался, что попадание в мозг мгновенно оборвёт мою жизнь, но что, если это не так?
К счастью, вода заливала глаза, и я почти не видел приближающийся кончик ножа. Вытаращив левый глаз и от испуга приложив ещё больше усилий к тому, чтобы руки не дрогнули в последний момент, я таки вбил ножичек в глазницу по самую рукоять.
Всё вокруг померкло. Я не закрывал правый глаз, а значит, я либо умер, либо потерял
