-- Даже так, - шумно выдохнула я.
-- О чем они тебя попросили?
-- Шазура хотела, чтобы я взяла статуэтку и отнесла ее в храм богини Эрмиадиды... и, ни в коем случае, не отдавала ее тебе.
-- Она объяснила почему?
-- Да. Они сказали, что за тобой следят, и как только ты получишь статуэтку, тебя убьют.
-- Попытаются, - в глазах Франчиаса загорелись озорные огоньки, - Отец никогда не оставит своих попыток. Не в его это характере.
-- Твой отец хочет убить тебя?! - ужаснулась я.
-- Да, - улыбка глирта приобрела хищный оттенок, - с регулярным постоянством, раз в сто лет, с момента моего появления в его неприлично долгой и скучной жизни.
Я закашлялась.
-- Не понимаю.
-- Он терпеть меня не может, и всеми правдами и неправдами стареется избавиться от меня.
-- Как ты можешь так спокойно говорить об этом, - изумилась я, - зная, что собственный отец желает твоей смерти?!
-- Это уже вошло в привычку. Он строит планы - я их разрушаю. Это не позволяет ни мне, ни ему закостенеть.
-- По твоим словам выходит, что у вас полное взаимопонимание.
Франчиас улыбнулся.
-- Пожалуй.
-- Тогда я не совсем понимаю, почему Шазура так бурно отреагировала, когда я сказала, что отдам статуэтку тебе?!
-- Кто ее знает. Возможно, она имела в виду кого-то еще. У меня достаточно врагов, которые спят и видят, как очередной подосланный ими убийца, наконец, вырежет мне сердце и принесет им на эртийском подносе. Месть, Нина, это блюдо, которое подают холодным. Хотя в случае отца, я назвал бы это искуплением.
-- Чьим?
-- Его перед своим народом. Я ведь полукровка.
-- Но по тебе не скажешь.
-- Да, во мне мало примеси, но она есть, и из-за нее отец ненавидит и боится меня. Раньше я этого не понимал, думал, что чем-то провинился перед ним. Пытался подражать ему, старался стать таким же, как он. Делал все, чтобы отец гордился мной.
-- И что случилось? - Я подалась вперед, сцепила руки у него за спиной и положила голову на грудь, чтобы слышать биение его сердца.
-- Я подслушал разговор отца с его последней женой. Он говорил: что я вовсе не должен был родиться, что это было противоестественно; что он и рад бы избавиться от меня, но чтобы он не предпринял все идет наперекосяк, словно сами боги оберегают меня; что он очень хотел бы использовать мою силу, но слишком боится реакции общественности и родственников моей таинственной родительницы.
-- Так, ты не знаешь кто она?
-- Нет. Она отправила меня к отцу, как только я достаточно окреп, чтобы вынести долгую дорогу. Меня даже вывозили под прикрытием непроглядной ночи, запихнув в корзину с грязным бельем.
-- Ужас. Как так вообще можно?!
-- Можно, шини. Я нелюбимый сын, у меня было тяжелое детство. Единственное время, которое я мог бы назвать счастливым - это время, которое я провел в семье своего старшего брата.
-- Станисласа?
-- Да.
-- Что между вами произошло?
-- Отец не пожелал признать меня и отдал на воспитание в семью своего первенца. Супруга Станисласа была очень хорошей глиритой, но, к сожалению, не могла иметь детей, и всю свою нереализованную материнскую любовь она перенесла на меня. Когда мне исполнилось сто семьдесят, она заболела. Станислас тогда нес службу на границе Сийрита. Предчувствуя ее скорую смерть, я попросил слугу сообщить брату о том, что она зовет его. Ответ был краток: он не может ослушаться приказа отца, и вынужден остаться в крепости. Всю ночь она металась и звала его, а я сидел рядом и держал ее за руку... до самого конца. Я не смог больше находиться в их доме. Я ушел. Пошел вольным наемником на те же границы.
-- Но тебе было...
Франчиас, все это время, стоявший инертным столбом, обнял и прижал меня к себе, подбородком уперся мне в макушку, и я услышала, как он проглотил слюну.
-- Фран?
-- Что-то я разоткровенничался и совсем забыл, о чем мы говорили.
-- О статуэтке и как я превращусь в дракона и откушу голову этой эммерше. Она странная.
-- Обычная засланка. Привыкай - шпионы не всегда такие, какими ты их привыкла видеть в кино.
-- Что?
Я вырвалась из его рук и начала нервно мерить шагами тропинку.
-- Шпионка? Лиси шпионка?! Уму непостижимо! А я, как наивная дурочка... Черт, да я и есть наивная дурочка!
Фран слабо улыбнулся, но переубеждать не стал. Правильно - самобичевание иногда полезно.
-- Я частично подслушал ваш разговор, когда шел к вам. На слух я никогда не жаловался - звук это та же вибрация воздуха, и, скажу, что прежде чем она задала тот каверзный вопрос, она дождалась, пока я поравняюсь с вами и буду стоять точно у тебя за спиной.
-- Чего она хотела этим добиться?
-- Поссорить нас.
-- Зачем?
-- Кто-то очень не хочет, чтобы мы с тобой были вместе. И Лиси пытается убедить тебя, ... и себя, что я тебе не пара.
Я нервно одернула рукава рубашки и перевела разговор в другое русло.
-- Мне кажется, она обманула Леля. На самом деле, вся ее история - чушь. У нее был кто-то, кто обладал достаточной властью и силой. Ей льстило его внимание, но, видимо, Лиси была для него только игрушкой.
-- Если не до сих пор.
-- Возможно. Или даже, скорее всего, - согласилась я, - Ее глаза выдают ее, когда она говорит о тебе с Лассниром, она словно тоскует о ком-то. Он определенно из вашего круга.
-- Что она тебе рассказала о нас?
Я закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Фран удивленно приподнял брови. Я еще крепче сжала губы, но мои плечи предательски подрагивали, а глаза блестели.
-- Поня-ятно. Милостивая Шазура, за что?! - закатил глаза к небу Франчиас, - Это же было так давно, а вот до сих пор аукается!
-- А что на самом деле было? - не удержалась и спросила я.
-- Да, мы просто напились и поспорили. Никто не ожидал, что эта высокомерная ящерица так войдет во вкус. Начали с двух, закончили тремя десятками.
-- Ну а, что ты? Тебе гордость не позволила отступить?
-- И она и два ящика лучшего вина гнормов.
-- Не многовато ли?
-- Нет. В самый раз, чтобы пойти по наклонной. Дракону то что - он старший сын. Созвали семейный совет, поругались, денежную компенсацию выплатили и все, свободен. Меня же после этой выходки отец на каменоломни отправил. Я пятнадцать лет киркой махал, пока Станислас из очередного похода не вернулся. Только об этом никто не знает.
