в первую десятку твоих любимых блюд, – ухмыльнулся Матвей и разбил два яйца в сковороду. Достал из холодильника соцветия цветной капусты, бросил во фритюр, туда же отправились листика базилика, а потом всё это украсило тарелку Розы.
Она вздохнула, смотря на красоту на тарелке. А ведь ей и в голову бы не пришло обжаривать в кляре или во фритюре базилик.
– Будет здорово, если зайдёшь сегодня, – безмятежно продолжил Матвей. – На работу ко мне, в клуб. Часикам к пятнадцати сможешь?
– Да, конечно, – растерянно пролепетала Роза.
Что бы ни значило приглашение Розенберга М., Роза была им озадачена. Она поняла бы приглашение на свидание, в отель, в кино или театр, даже к отсутствию какого-либо приглашения Роза была готова. К любой нелепой отмазке, чтобы соскочить. Но никак не: «Будет здорово, если ты зайдёшь сегодня на работу».
Уточняющих вопросов Роза задавать не стала, решив заниматься проблемами по мере их поступления. Вот в пятнадцать часов и узнает, что задумал Матвей и задумал ли вообще. Через тридцать минут Матвей остановил Ниссан перед домом Розы и отправился в клуб к своим обязанностям, ученикам и тренерам.
– Ну у тебя и видок! – первое, что воскликнула Альбина, когда Роза переступила порог родительского дома – теперь уже порог дома сестры. Роза и мама давно чувствовали себя в гостях в трёхкомнатной квартире с высокими потолками, просторными комнатами, лепниной и широкими коридорами с окнами.
– Нормальный, – буркнула Роза.
– Ты выглядишь оттраханной, – безапелляционно заявила сестра.
– Сама догадалась или подсказал кто? – фыркнула Роза и отправилась переодеваться, на ходу расстёгивая платье.
– Ничего себе! – Альбина аж перекрыла дорогу и уставилась на распахнутое декольте Розы. – Ни хрена себе!
– Что?!
– Ты не видела, что ли? – Альбина махнула рукой, Роза посмотрела вниз.
На груди, не скрытые кружевом, красовались подряд три здоровенных буро – красных засоса.
– Это специально, – заявила она Альбина не терпящим возражения тоном. – Метит территорию!
– Зачем?
Роза пожала плечами. Глупо как-то, по-мальчишески, да и от кого метить-то?
– А чтобы ты с Глебом не мутила, очевидно же!
– Сиди уже, Ванга Питерского разлива! – засмеялась Роза.
Почему-то её вовсе не разозлили, не огорчили отметины, оставленные Матвеем на её теле, она ничего не имела против и более красноречивых следов. В любое другое время, с любым другим мужчиной Роза пришла бы в бешенство и ещё долго психовала на неандертальца, поступившего подобным образом, а Матвею Розенбергу было можно. Ему вообще всё было можно, похоже, даже разбить Розе сердце.
– Я, вообще-то, жду грязных деталей, – Альбина уселась напротив, когда Роза сбегала в душ и переоделась.
– А тебе на работу не надо?
– После обеда, – пожала плечами. – Рассказывай.
– Что?
– Всё!
И Роза рассказала, опуская, пожалуй, только совсем интимные подробности и свои умозаключения по поводу Софы. Вряд ли Альбина расстроилась бы, но Розе было неприятно, на уровне копчика. А это очень, очень чувствительный орган в её, Розином, организме. Альбина слушала с интересом, улыбаясь во все тридцать два отбеленных зуба, сияя, словно это она ела яблоки с мёдом и блюда из рыбы. Она даже поправила Розу несколько раз, когда та попыталась воспроизвести то, что говорила Идида Яковлевна.
– А ты откуда знаешь? – уставилась на сестру Роза.
– Так я изучала иврит два года, – ответила сестра так, будто научилась готовить глазунью.
– Зачем?
Роза действительно не понимала, зачем тратить время и силы на изучение того, что вряд ли пригодиться в жизни. Финансы и кредит, основы геодезии Розе были нужны, она их изучала, тратить время и деньги на не прикладные знания Роза считала роскошью. В далёкие времена, которые Роза практически не помнит, перед поездкой в чужую страну она пролистывала справочник для туристов, но углубляться в изучение языка, а тем более культуры, Роза бы не стала. Роза одна, а культур много!
В то же самое время это вызывало восхищение. Альбина удивляла своим интересом ко всему неизведанному, новому, необычному. И талантом к языкам, конечно же. У Розы, знавшей английский язык на уровне «со словарём», знания Альбины вызывали едва ли не трепет.
– Не знаю, – пожала плечами в ответ сестра. – Это же интересно! Увидела курсы, записалась. Эх, была бы возможность, я бы на факультет Восточных языков в универ пошла, – засмеялась она. – Просто так, ради интереса!
– Что бы ты делала с этими языками?
– То же самое, что с шотландским или ивритом, знала бы.
– А, ну, понятно… – А Розе бы кредит отдать…
Потом Альбина вытащила из Розы подробности взаимоотношений в семье Розенбергов, заявив, что Софа её не интересует и не нервирует. И вообще, «что было, то прошло», а также: «плевать мне на Розенберга этого» с поправкой «не твоего, а моего». На том, что Розенберг, тот, который Михаил, так и остался «моего», Роза решила не заостряться.
– А что матери Матвея ты не понравилась, – вдруг заявила Альбина. – Нормально. Ей ни одна женщина рядом с ним не нравится.
– Ты-то откуда знаешь?
– Миша рассказывал, мама их на Матвее повёрнута. Они ведь близнецы с Мишкой, немного раньше времени родились, Матвей слабее был, болел часто, лет до десяти. Потом в спорт пошёл, на самбо. Сам! Представляешь?! Начал закаляться, водой ледяной зимой обливался, под руководством отца, но всё равно. В десять-то лет! Мастером спорта стал, международным мастером, в ММА попал, титулы у него были, перспективы, а когда Миша с Даниилом в аварию попал, он карьеру бросил, там же тренировки на износ, выезды, сборы… Он тренером пошёл и оказался лучшим на северо-западе. – Альбина хихикнула. – Так что смирись, сестрёнка, никто не будет достаточно хорош для такого сокровища. – Альбина покривлялась, изображая сочувствие. – Надо брать мужика!
– Непременно, – фыркнула Роза.
«Как только брать?» – подумала про себя.
К пятнадцати часам, немного волнуясь, Роза переступила порог «Русского богатыря». Гардеробщица приняла одежду – дети раздевались сами, в отдельной раздевалке, – выдала бахилы, посетовав на отсутствие сменной обуви и приветливо рассказала, как пройти к директору. Роза не стала перебивать, говорить, что дорогу она знает.
Как и накануне, в клубе было шумно, в основном кричали и сновали мальчики младшего школьного возраста, взрослых не было видно, как и дошколят.
– Эти учатся до часа, – пояснил Серёга Витальевич, его она встретила у входа в небольшой зал, собиралась его группа. – Детсадовцы к шести подтягиваются, как родители освобождаются, а старшеклассники к восьми и до победного.
– Ясно, – кивнула она. Удобное расписание для детей и родителей.
– Матвей в третьем зале, – быстро проговорил Серёга Витальевич, улыбнулся, сверкнув ямочками на щеках, тряхнув головой с золотым кудрями. Аполлон Бельведерский, а не детский тренер самбо!
Роза пожала
