— Не будь всю жизнь козлом. — И повесила трубку.
— Клода! — взвизгнула я. Казалось, все шло хорошо, пока она не обозвала его козлом.
— Меня тошнит от всего этого, — заметила она.
— Но ради бога! Обозвать его козлом — не лучший шаг вперед.
— Мы перепробовали все, и кроме того, факт остается фактом.
— Замечательно, — заметила я.
Кло ухмыльнулась.
— Ты слишком беспокоишься. Ты так похожа на свою маму.
Я бросила в нее подушкой.
— Нет, — с отвращением сказала я.
Должна признать, что не знаю причину, по которой эта аналогия расстраивает меня. Ведь я не просто люблю маму, но еще и глубоко уважаю, однако я действительно расстраивалась. — Ты, — проговорила я.
— Ты, — произнесла в ответ Кло.
— Ты, продолжила я.
Этот спор длился до тех пор, пока не появился Шон, увешанный сумками. Леонард немедленно спрыгнул с окна и проследовал за ним на кухню, в надежде пообедать. Шон повиновался, после чего вернулся в гостиную и зажег сигару.
Мы с Кло посмотрели на него.
— Что ты делаешь? — спросила я.
— Отмечаю, — ответил он.
— Да ты что? — сказала Кло.
— Да, — согласился он.
— И что же мы отмечаем? — отважилась спросить я.
— Мою книгу. Ее выпустят.
У нас отпали челюсти.
— Нет! — воскликнула Кло.
Я вскочила на ноги.
— О боже!
Мною овладело такое возбуждение, что меня чуть не стошнило. Но я была безмерно счастлива. Шон прыгал от радости. Я прильнула к нему, наслаждаясь полетом.
— Это невероятно, сказала Кло, искренне радуясь.
— Может, она будет на прилавках уже к Рождеству, — с гордостью заметил он, прижимая меня к себе.
— Я могу заняться рекламной кампанией! — почти закричала Кло.
Я смеялась. В рекламных делах она была настоящим профи. Шон танцевал и вдыхал дым сигары, забыв о том, что держит именно сигару, а не сигарету, которую считал символом поражения. Спустя пять минут он почувствовал себя дурно.
Вскоре Клода ушла. Провожая ее до двери, я высказала свои мысли вслух о том, что сомневаюсь в целесообразности нашего звонка Ричарду. Кло ответила, что мы поступили верно, и умоляла меня не тратить вечер впустую, когда у нас есть такой повод веселиться. Она была права.
* * *
Наш звонок сработал. Через пять часов Ричард находился у кровати Энн, держа в руках кусок бумаги, на которой она написала «Выбирай». Слово было перечеркнуто, а под ним было написано «ты». Это был момент, какие бывают только в кино, но, вместо того чтобы упасть в его объятия (надо признать: она находилась не в той позе), она твердо стояла (лежала). Они должны были изменить свои отношения в браке, либо разойтись каждый в свою сторону. Они беседовали много часов, и впервые Ричард прислушался к жене. Энн четко сформулировала все свои претензии, и выяснилось, что список последних весьма пространен. Ричард согласился с тем, что вел себя как козел, и даже извинился и признался, что ее падение очень напугало его. Он полагал, что, если будет твердо стоять на своем, она вернется. Но впервые в жизни Ричард понял, что мир не вращается вокруг него. Они беседовали до утра и наконец, сошлись на том, что будут жить в Дублине большую часть года. Ричард уступил желаниям жены, и, несмотря на физические проблемы, она воодушевилась.
Глава двадцать вторая
Голубая
Я проснулась в семь утра. Будильник не прозвенел, и просыпаться до его звонка вовсе не было моей привычкой. Я почувствовала тревогу и посмотрела на мирно спящего Шона. Я подумала разбудить его и обсудить предстоящий девичник Кло, но решила, что этого не стоит делать, так как мне показалось, что этот разговор не порадует его. Я встала. Когда полчаса спустя Шон проснулся, я находилась в ванной. Он предложил мне позавтракать, но мне не хотелось есть. У меня кружилась голова. Шон заметил, что я бледна, когда протягивал мне полотенце. Он помог мне выбраться из ванны и высказал свое беспокойство, но я заверила, что чувствую себя нормально. Я попыталась запихнуть в себя гренок, но меня тошнило от одного его вида.
«Пожалуйста, Господи, только не грипп», — молила я про себя, садясь в машину. На вечер был назначен девичник Кло, и мое присутствие на нем даже не обсуждалось. Я направлялась к школе, внушая себе, что, если я заболела гриппом, ученики тоже должны последовать моему примеру. Но дети были здоровы.
«Черт», — подумала я и приготовилась учить тридцать хулиганов.
* * *
После урока ко мне подошел Деклан.
— Вы в порядке? — спросил он.
— В полном, — улыбнулась я, чувствуя себя лучше.
— Вы больны? — не отставал он.
— Нет, — улыбнулась я.
— Хм, — сказал он шепотом.
— К чему это «хм»? — попыталась я улыбнуться.
— Вы зеленого цвета. — Деклан показал на мое лицо.
— Ты собираешься податься в медицину, Деклан?
— Нет, — ответил он прямо. — Я буду управлять поп-группами, заставлю их работать по — черному, заработаю миллионы и уйду на пенсию в тридцать пять лет. — Он улыбнулся и склонился вперед. — Вы когда-нибудь слышали, как поет Джеки Линч из третьего класса? — спросил он.
Я ответила, что не слышала.
— Миленький голосок и неплохо выглядит. Немного работы над ней, правильные шмотки — и она звезда.
— Деклан ухмыльнулся и сказал, что жалеет о том, что я не на десять лет моложе.
Я слушала его болтовню, потому что он всегда развлекал меня. Честно говоря, в самые горькие времена и до Шона, клянусь, были дни, когда я думала: какая досада, что Деклан не старше лет на десять. Я смотрела ему вслед и думала, через какое количество времени я буду читать о нем в журналах. К обеду мое самочувствие значительно улучшилось. Я поела, и надо сказать, зря. С Обедом я тут же рассталась, но потом опять почувствовала себя лучше. Стало очевидно что я подхватила какой — то кишечный вирус, и я молилась, чтобы он не свалил меня с ног до начала следующего дня.
* * *
Шон вернулся домой раньше меня и ждал у двери. Он улыбался. В одной руке он держал связку воздушных шаров, в другой — коробку моих любимых конфет, а в зубах — розу. Я рассмеялась.
— Ну? — подозрительно спросила я.
Ему пришлось выплюнуть розу, чтобы заговорить.
— Они согласны на две книги и на четыре в перспективе, сказал он сияя.
Я закричала:
— О боже, ну ты даешь!
— Знаю! — согласился он и тоже закричал.
Я прыгнула на него. Шон бросил шары и конфеты, к великой радости постройневшего и всеми забытого Леонарда. Пока мы рвали друг на друге одежду, Леонард исследовал содержимое сумок. Мы отмечали успех Шона в постели с шампанским с пяти до восьми. А потом у меня не оставалось выбора — нужно было отправляться на девичник Кло. Шон понимал меня, и, кроме того, впереди нас ждали все выходные. Мне повезло — я чувствовала себя великолепно, была полна любви, шампанского и готова идти. Кло не доверила нам организацию девичника, сказав, что мы превратим его в балаган. Она взяла все в свои руки, отметив, что попросит удалиться каждую, кто принесет пластмассовый фаллоимитатор или вибратор. Никаких париков, цепей, корон, футболок и угощений фаллической формы. Нас ждала ночь «для девушек», ночной клуб, пьяное веселые и съем на один вечер. Нас было десять. Мы оделись в маленькие черные платья, сделали пышные прически, наложили броский макияж и не забыли про высокие каблуки. Мы зашли в первый попавшийся паб, расположились в ряд у стойки, пропустили по рюмке, а затем еще по одной. Третья была за счет заведения.
