Беннет наблюдал за происходящим с противоположной стороны ванны.
— Мне очень жаль, Сальвия, — сказал он.
— Я знаю, — прошептала она.
— Он не сказал нам, что он Деморанец. Почему он не сделал этого?
Сальвия размышляла над этим вопросом последние три часа.
— Я думаю, он боялся, что Дэрит узнает его, и ты будешь сердиться за то, что он сделал. — Она посмотрела через воду на отражение короля. — Хотя трудно представить, чтобы с ним обошлись хуже.
— Еще раз прошу прощения. — Король вздохнул. — Но ты права. И мой гнев и недоверие обрушились бы и на тебя, узнай я, кем он был для тебя.
— Возможно, он боялся и этого. — Легко было представить, как Алекс терпит заточение, чтобы защитить ее от ассоциации с собою, особенно если бы он мог убедиться, что она в безопасности.
Около полуночи целители перенесли Алекса на кровать Сальвии, где перевязали все, что могли. И снова сальвия была единственной, кто, казалось, мог прикасаться к нему, не причиняя боли. К счастью, ни один из порезов или ссадин не был очень глубоким, а кроме тех, что были получены при попытке побега в последнюю минуту, его раны были несколькодневной давности и заживали сами по себе. Его бритые волосы облегчали очистку ран. От синяков будет труднее оправиться — почти весь его торс был испещрен синими и фиолетовыми пятнами, включая скопления трех круглых отметин подряд. Ей придется заставлять Алекса двигаться, когда он очнется.
Дэрит постучал и вошел.
— Все готово, — сказал он. — Гиспан Бразко мертв.
Именно под этим именем Алекс числился в тюрьме, и Беннет решил, что все должны верить, что его убили при попытке побега. Те, кто знал больше — Лани, Николас, Дэрит, целители и охранники, присутствовавшие в то время, — поклялись хранить тайну, пока не будет проведено расследование пыток Алекса. Лани ворчала, что не может рассказать министру Синде, но король настаивал, что преступника будет легче найти, если он не будет знать, что за ним охотятся.
Беннет кивком поблагодарил Дэрита.
— Мы начнем расследование первым делом утром.
— А что насчет того, что он сказал? — спросила Сальвия. Когда Алекса отвязали, он лепетал что-то о короле и покушении. Он успокоился только тогда, когда Сальвия заверила его, что Беннет жив и здоров. Затем на него подействовали обезболивающие препараты, и Алекс потерял сознание, оставив их гадать над его словами. — Он сказал, что в тюрьме есть долофан.
Дэрит покачал головой.
— В списке заключенных их нет.
— Но они там есть, — настаивала Сальвия. — Я видела их. Два человека в пустом блоке камер. Они там уже несколько недель. — Ей не хотелось думать о том, что она не посмотрела достаточно близко, чтобы увидеть, что третьим кимисарским заключенным был Алекс. Это была ее вина, что они не нашли его раньше.
— Я поищу еще раз утром, но если они в тюрьме, то это лучшее место для них.
Беннет кивнул.
— И мы не можем держать Алекса в таком состоянии. — Он встал и потянулся, затем обратился к целителю в углу комнаты. — Я немного отдохну. Ты пришлешь за мной, как только он проснется.
— Да, Паландрет.
Беннет и Дэрит ушли, и через несколько минут целительница задремала в углу, фактически оставив Сальвию одну. Она села на кровать и взяла руку Алекса в свою. После нескольких недель, в течение которых она представляла его холодным и безжизненным, ощущать его тепло было чудом.
Он был жив.
Он пришел за ней. После всего, что она сделала, он все равно пришел за ней.
Она погладила его руку, больше всего на свете желая поцеловать его, но слишком боясь прикоснуться к его избитому лицу. Розовый цвет окрасил восточное небо, когда глаза Алекса внезапно открылись.
— Привет.
Сальвия вскинула голову. Он улыбнулся и лениво моргнул, все еще оцепенев от наркотиков, которые ему дали. Все вчерашние эмоции обрушились на нее, и глаза залили слезы.
Он нахмурился.
— Ты снова плачешь. Почему ты плачешь?
— Я думала, что ты умер, Алекс. — Она вытерла щеки рукавом, но слезы продолжали идти. — Я думала, что больше никогда тебя не увижу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А вот и я, — сказал он, его лицо снова расслабилось в полуулыбке.
— И посмотри на себя. — Она фыркнула. — Что они с тобой сделали?
— Кое-что из этого я заслужил, — сказал он, морщась, когда растягивал щеки и рот. — Я думал, что иду на казнь, поэтому я сопротивлялся.
Сальвия подавила всхлип.
— Так и было. Они показали мне твой меч и сказали, что он был у одного заключенного. Я думала, его забрали у тебя после того, как… после того, как… — Она остановилась, паника грозила охватить ее при мысли о том, что она чуть не сделала.
— И ты потребовала моей казни. — Плечи Алекса затряслись в тихом смехе, часть тумана ушла из его глаз. — Обещай мне, что ты никогда не изменишься, Сальвия.
Его реакция только заставила ее плакать сильнее.
— Как ты можешь смеяться над этим?
— Потому что этого не случилось. Все смешно, когда ты только что обманул смерть.
Это было не единственное, чего не было. Сальвия положила руку на его сердце.
— Я видела стрелу, — прошептала она. — Она сбила тебя с лошади. Как же ты выжил после этого?
Алекс на мгновение выглядел озадаченным, затем положил свою руку поверх ее.
— Я увидел лучника и пригнулся. Стрела попала мне под руку и застряла в куртке. Даже не задела меня. — Он осторожно сжал ее руку. — Я понятия не имел, что ты это видела. Мне так жаль, что ты страдала все это время.
— Я заслужила это, — сказала она, отдергивая руку. — Я солгала тебе и бросила вызов перед всеми.
Он медленно покачал головой.
— Ты поступила правильно, когда я был неправ. Ты остановила войну, которую я чуть не начал. — Алекс обвел взглядом комнату. — Очевидно, ты завоевала доверие королевской семьи Казмуни, и ты уберегла Николаса. — Он сделал паузу, выглядя виноватым. — Он в безопасности, верно?
— Конечно. — Сальвия сжал постельное белье напряженными белыми пальцами. — Но ничто из этого не искупает того, что я сделала с тобой. Я была слишком упряма и зациклена на себе, чтобы видеть дальше того, что я хотела.
— Ты, кажется, забыла, что я вел себя как осел. И это еще мягко сказано. — Алекс закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Сальвия… То, через что я прошел в Теганне, когда я думал, что мне придется выбирать между…
— Я знаю. Касс рассказал мне.
— Я должен был сказать тебе. — Он тяжело выдохнул, и когда он снова открыл глаза, они были яркими от слез. — Но именно поэтому я так боялся, что ты будешь со мной. Если есть выбор между тобой и всеми остальными, то это ты. — Перевязанная рука Алекса немного дрожала, когда он поднял ее, чтобы коснуться ее щеки. — Это всегда ты.
— А я сделала только хуже, — настаивала она, хотя и склонилась к его ласке. — Я взяла твой худший страх и сделала его реальным.
— Теперь мы будем спорить о том, кто виноват? — Его рука опустилась на ее шею, и он запустил дрожащие пальцы в ее растрепанные волосы. — Я бы не хотел больше никогда с тобой спорить. Ты можешь выбирать мне еду и белье до конца моей жизни, и я никогда не буду жаловаться.
— Я тебе это ещё припомню. — Сальвия рассмеялась, вытирая последние слезы, а затем снова положила левую руку ему на грудь, наслаждаясь сильным пульсом под пальцами. Все следы обезболивающих препаратов ушли из его глаз, оставив их ясными и яркими.
Он был здесь. Он был жив.
Он был ее.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Это, — сказал он, притягивая ее к себе для глубокого поцелуя, — лучшее, что я слышал за последние месяцы.
ГЛАВА 94
Алекс мог бы целовать ее весь день, но в какой-то момент звук, с которым кто-то прочистил горло, заставил его отвести взгляд. Король Казмуни стоял в дверях, ведущих в сад, и вежливо отводил глаза.
Сальвия помогла Алексу сесть и подложила ему подушки, но уже через несколько минут он был измотан самим усилием воли. Однако разум его был ясен. Прежде чем король Казмуни успел задать какие-либо вопросы, Алекс поблагодарил его за заботу о Сальвии и Николасе.
